То, что потом произошло, заставило круче биться сердце каждого танкиста. Verdammte scheisse! Фон Дитц был настолько возбуждён, что выпрыгнул из танка, чтобы лучше видеть представление. О! оно действительно было грандиозным!
В небе, как дикие чёрно-жёлтые псы, стремительно неслись, клубились страшные тучи. А здесь на земле ревел красный буран. Стогласно звучала симфония смерти и огня! Паника царила невообразимая, когда ударили танковые пулемёты фон Дитца. Иванов, как ветром, сдуло с брони. Контуженные, обезумевшие от ужаса, – оставшись без командиров, большинство побежало назад на дорогу вместо того, что бы искать укрытия к востоку от неё там, где тянулась линия танкаевской обороны.
Allerwertester! С ближайших руин, вдоль автотрассы, сплошной режущей плоскостью, точно включили циркулярную пилу, стучали немецкие пулемёты. Крупнокалиберные пули отрывали бегущим: руки, ступни, пальцы, носы, офицерские сумки, солдатские котелки, вещмешки, головы в касках…А пулемёты всё били и били, посылая с развалин брызгающие, мерцающие в застывших лужах трассы…
…Ужас и безумие! Улетучилась всякая взаимопомощь. Единственное, что имело значение: каждый за себя.
…Ослепшие грузовики-танки ехали прямо по своим раненым, и автострада являла картину самого настоящего ада.
« Тигры» продолжали методично расстреливать развалившуюся на куски колонну. Эсэсовские командиры с максимальной быстротой старались поймать в свой прицел танки противников. И у них это получалось отменно, не хуже, чем на танковом полигоне. Советские танки огрызнулись лишь трижды. Некоторые грузовики и Т-34 перевернулись. Ни одной машине не удалось избежать попадания. К тому времени, когда русские поняли, откуда шла стрельба, все машины уже были подбиты – поистине жутко завораживающее зрелище.
Но, ведь, точно так же, – полтора часа назад, как дрова в камине, и сгорали в огне танки подполковника Зельдте!
A la guerre come a la guerre. С ожесточённого лица Отто не сходил хищный оскал. В какой-то момент оно побелело, окостенело, словно из него истекла живая плоть, выкипела кровь, и оно стало похожим на череп, обтянутый кожей, с пустыми глазницами, из которых ворон выпил глаза.
…Оглушительные залпы « тигров» продолжали потрясать воздух, пока не было покончено со всеми машинами русских. Перед Железным Отто горели и дымились 29 танков! На четыре машины больше, чем в батальоне Зельдте. Каждый миг вырывались топливные баки танков; с грохотом рвались боеприпасы, так что срывало башни. При этом ни одного ивана видно не было. Застигнутые врасплох на броне, многие из них всё же успели сориентироваться и ускользнуть в развалины.
Глядя на жарко пылавшую колонну, на заваленную трупами русских автостраду, Отто испытывал неистовую слепую страсть и сумасшедшую радость. Он знал: его парни сделали большое дело. И был твёрдо убеждён в том, что дал иванам пищу для размышлений.
Между тем, за то короткое время, пока всё это происходило, танки прикрытия Миллера заметили, что двое русских выбрались из одного из горящих танков, которые успели отъехать на пару сотен метров на восток. Беглецы чрезвычайно умело двигались по местности, у одного из них под мышкой было что-то, похожее на планшет.
После сообщения по рации о сём штандартенфюреру Дитцу, от его взвода в том направлении выдвинулся один из « тигров» , но привёз с собой только планшет. Русский офицер в звании майора в последнюю минуту мужественно застрелился. Он был командиром одного из подразделений 84-й танковой бригады. Его товарищ был смертельно ранен и ко времени прибытия немецкого экипажа уже отдал Богу душу. Майор оказался героем Советского Союза, носил на груди Золотую звезду и орден Ленина. Отто фон Дитц никогда прежде не видел вблизи этих наград и с живым интересом рассматривал свой новый трофей.
Между тем карты майора содержали весьма ценную оперативную информацию. Предполагаемое контрнаступление русских было жирной красной карандашной линией. Судя по картам, этот русский танковый батальон должен был поддержать танкаевский рубеж, а позже участвовать в наступлении 472-го стрелкового полка в районе завода « Баррикады» , после прибытия дополнительных рот. В то же самое время ещё одна боевая группа должна была выдвинуться мимо промзоны и ударить по немецким укреплениям в районе « Красного Октября» .
В то время, как взводный радист передавал важное донесение в ставку корпуса генерал-лейтенанта Ганса Хубе, танки фон Дитца уже отъезжали. Он хотел добраться до более широкой дороги, которой воспользовался враг. Насколько возможно изучить её…И если она могла бы способствовать наступлению немецких войск, активно её использовать.
Судя по карте застрелившегося русского майора, она соединялась с городской автострадой примерно в двух километрах к югу от их дислокации.
…Когда взвод прибыл на позиции гауптштурмфюрера Миллера, им устроили дружеский шумный приём, потому, что положительно все экипажи вернулись целыми-невредимыми. Однако, когда возбуждённые командиры экипажей наперебой похвастались о новых подбитых ими танках, об их количестве, торжество было бурным и нескончаемым.
Из ставки тоже пришли незамедлительные поздравления. Батальону барона по возвращении была обещана грандиозная встреча, с вручением наград и шикарными столами.
Между тем, не дожидаясь возвращения на КП корпуса, по распоряжению Миллера, ротный фельдфебель Лот Ригер сразу же выдал каждому экипажу, участвовавшему в бою, по доброй бутылке французского коньяка.
Вскоре с передового пункта снабжения были подвезены продукты, топливо и боеприпасы. « Ангел бездорожных трасс» оберштумфюрер Мартин Хельд взял на себя руководство колонной снабжения, так что экипажи « зверинца» быстро пополнили запасы. Сам Отто без промедления связался по рации с дивизионным начальством, командный пункт которого размещался вместе с КП XΙV танкового корпуса. Ему не терпелось получить точную информацию о ситуации и планах ставки Хубе, которая, будучи частью армейского подчинения 6-й армии, напрямую зависела от быстро меняющихся решений командующего Паулюса.
Увы, выйти на прямую связь со « Стариной Гансом» оказалось нелёгким делом. Линия была стабильно перегружена и оставалась лишь « чистить перья» . Впрочем, для таких случаев батальон имел связной автомобиль. Он и был отправлен в штаб корпуса, что бы в деталях доложить начальству о полном успехе батальона и получить оперативную информацию.
По приказу фон Дитца к 1-й роте Миллера подтянулись две другие танковые роты: Кальта Бельтера, оберштурмфюрера Юргена, а так же штурмовой отряд СС Дитмара Рейна. До наступления темноты оставалось всего несколько часов. А проводить ночь без своих друзей-викингов никуда не годилось, потому как без пехоты, что греха таить, танкисты чувствовали себя неуютно. Было также дано указание держать наготове грузовики и бронетранспортёры для переброски пехоты.
…на полпути к полевой кухне Отто встретил штурмфюрер Рейн. Werdammte scheisse! Громилу будто подменили. Угрюмый, молчаливый, как гранитный утёс, в этот раз он сиял, что солдатский котёл. Дитмар поздравил Отто с блестящим успехом, сообщил о приподнятом настроении, которое царило в штабе дивизии, потому что положение, равно и честь мундира, – были спасены таким геройским и одновременно элегантным образом…без потерь! И это в критический момент, когда дивизия переживала невосполнимую потерю бронетанковой колонны Зельдте…Также знаменательно, что это был первый столь крупный успех ударного танкового батальона СС с того времени, как он стал находиться с составе XΙV корпуса Хубе. Короче здоровяк Дитмар был полностью удовлетворён, и прежние трения между ними были забыты. Так уж заведено на фронте: люди с одного окопа долго не таят злобу. Жизнь на войне так коротка.
За сигаретами они горячо обсудили меры, которые необходимо было принять для разгрома танкаевского рубежа.
– Право, зря Старина Ганс дребезжит ложкой в своей генеральской чашке по мою душу… – с волчьей усмешкой сказал Отто, выпуская дым из ноздрей. – В моём деле с Красным комбатом важен не старт, а финал. Верно, дружище Дитмар?
