– Если мы тогда ещё будем стоять на шахматной доске! – схохмил Малк.

– Совершенно верно! Мало кто из вас сейчас может приподняться со своей клетки и разглядеть игровое поле целиком, не говоря о том чтобы вникнуть в замысел игрока и оценить его по достоинству, так как, повторяю, планов на игру у меня много – от полного разгрома противника «малой кровью» до сведения партии в ничью. Многое зависит не от меня или вас, а в целом от складывающихся обстоятельств.

– А против кого мы играем, государь? Кто наш противник? – спросил Бронислав.

– Запомните, все, кто не с нами, тот против нас! Я тебе Бронислав понятно ответил на твой вопрос?

– Да, государь!

– А тебе Клоч, всё ясно?

– В общих чертах, всё ясно, государь! Шахматной фигуре всё знать вовсе не обязательно, главное, вовремя делать ходы – правильно выполнять твои приказы, государь.

– В правильном направлении мыслите, господа воеводы! А теперь все в баньку шагом – марш!

Весело похлопывая друг друга по плечам, воеводы во главе со мной потопали париться.

А я задумался о том, что вскоре азы военного планирования придётся заново объяснять, и едва не взвывши от такой перспективы, нервно сплюнул себе под ноги. Со дня на день должна была прибыть дружина во главе со Злыдарем и подбросить мне новых забот, хлопот и разговоров на уже пройденные пехотными воеводами темы.

В качестве моей временной резиденции в окольном городе была избрана усадьба скоропостижно скончавшегося посадника. А разгромленный Свирский терем, под руководством зодчего Авдия начали восстанавливать, заодно его перестраивая. Стены обносились кирпичом, разбирались деревянные постройки, на их месте начали возводиться саманно – каркасные и кирпичные здания, покрытые черепицей. В новом местообиталище меня и застала весть о прибытии дружины во главе со Злыдарем.

Только сел я за стол ужинать, после дневных трудов праведных, как в трапезную влетел вестовой, с новостью о том, что у городских ворот объявилась дружина. Для меня это событие особой новостью не стало. Голубиная почта, полученная из города Мстиславль пару дней назад, докладывала о возвращении потрёпанной в боях дружины во главе со Злыдарем.

– Государь, прикажешь их запустить в ворота? – выжидательно уставился на меня вестовой.

Не отвечая прямо на вопрос я окликнул присутствующего здесь же Перемогу.

– Собери моих ратьеров, сами к ним выедем!

Наша кавалькада выехала из Духовских ворот окольного города. На этом участке стены собралось много городских ополченцев, непонятно зачем вооружившихся. Громко переговариваясь, они показывали руками в сторону разбитого около леса военного лагеря.

А из – за тынов близлежащего посада на объявившийся невесть откуда конный отряд со страхом поглядывали мужики и бабы.

В этом военном лагере на ротационной основе, периодически меняясь, размещались квартирующие в Смоленске батальоны. В поле перед лагерем проводились учения. Они были необходимы, чтобы войска не растеряли за время простоя в городе полученные ими боевые навыки.

Молодая трава и зазеленевшие берёзы были залиты жёлто – розовым светом медленно заходящего над кромкой леса солнца. Этим же, слепящим глаза светом, сейчас было залито и учебное поле перед лагерем, и недавно поставленные шатры и палатки новоприбывших. Из лагеря виднелись дымы костров. На ближайшем лугу паслись стреноженные кони.

Навстречу к нам медленно поскакали два десятка дружинников. При ближайшем рассмотрении это оказались десятники и два сотника во главе со Злыдарем.

Два конных отряда остановились друг напротив друга. Первым спрыгнул с коня Злыдарь, вслед за ним последовали и остальные дружинные командиры.

– Будь здрав, Владимир Изяславич, – совсем невесёлым голосом поприветствовал меня воевода.

А затем неожиданно для меня они все разом, гремя железом, бухнулись на колени.

– Погиб в бою Изяслав Мстиславич и нас никого рядом в той сече с князем не оказалось, – довольно искренне проревел Злыдарь, остальные в знак согласия с этими словами, лишь молча кивали головами. Воевода развёл руки в стороны, указывая на стоявших за его спиной коленопреклонённых командиров. – Повинны мы в том пред тобой Владимир Изяславич! Наказывай нас, как хочешь, по своему уразумению, примем любую твою кару!

– И ты будь здрав Злыдарь, и вы все, десятники, сотники! – не ожидавший такого начала разговора я несколько замешкался с ответом. – Встаньте, други мои! Виноваты в случившемся с Изяславом Мстиславичем в первую очередь не вы, а враги – заговорщики, что уже отметились нападением на Смоленск. Мне уже обо всём доложили и вашей вины в гибели Изяслава Мстиславича я не вижу. Но нам есть о чём поговорить, а потому, Злыдарь, выстрой дружину!

Прежде, чем исполнить моё приказание Злыдарь поднялся и с поклоном вручил мне лично в руки золотые пояс и цепь как символы княжеской власти, а также княжескую шапку с меховой опушкой – всё, что осталось от погибшего под Киевом Изяслава Мстиславича. Я с поклоном принял эти вещи и поблагодарил воеводу.

Без малого две сотни дружинников выстроились в четыре шеренги.

– Слушайте меня дружина! Кто такие ратьеры, что такое Устав, и по каким правилам и порядкам служат в моих войсках, думаю, ни для кого из вас объяснять не надо. Поэтому, все, кто согласен присягнуть мне на верность и начать службу в моих конных войсках – в ратьерах – тех я с радостью приму. Всех остальных я не неволю, можете устраиваться дальше сами по себе, как и где вам будет угодно!

– Правильно государь! Они князя Изяслава Мстиславича не сберегли, нечего с ними цацкаться! – поддержал меня Перемога.

– Но помните одно, присяга, что вы принесёте государю и Смоленской Руси, будет для вас пожизненной. Семьи погибших ратьеров в течение десяти лет будут получать от смоленского государя ежемесячное денежное вспомощевание, сироты будут учиться и находиться на полном обеспечении. Те ратьеры, кто из – за ран, полученных в бою, не смогут далее служить, будут устроены на посильную работу. Если кто без моего согласия уйдёт со службы или сбежит, то его будут искать, и он понесёт наказание, вплоть до смертной казни.

Для меня более нетерпимой была ситуация, когда дружинники и бояре могли свободно кочевать от одного князя к другому.

– У вас впереди вся ночь, есть время хорошенько подумать и поутру принять какое – то решение! Все те, кто захочет мне служить верой и правдой, завтра приезжайте в Смядынский монастырь и там, рядом со склепами моих пращуров, будете приносить мне крестоцеловальные клятвы!

Отдельно ото всех переговорил со Злыдарем, сразу его предупредив, что коноводить он будет только ратьерами, командовать и как – то распоряжаться пехотными полками, батальонами и ротами он не сможет. Бывший воевода воспринял мои слова адекватно, по крайней мере, внешне никаких признаков недовольства не проявил. Единственное, что он у меня попросил, так это дать ему звание полковника. Быть комбатом, когда его бывшие десятники стали у меня полковниками претило его самолюбию. Я согласился, в данном случае, мне, «висюлек», шевронов и прочих нашивок было не жалко.

На следующий день, кроме нескольких отказников, дружина всем кагалом принесла присягу и поверсталась в ратьеры. По этому случаю, без пира никак нельзя было обойтись! Правда, гулянка у нас выдалась совсем невесёлой, ещё всем грустнее стало после того как я исполнил новую песню – реквием, посвятив её памяти Изяслава Мстиславича.