— Но я все-таки не согласен, что речь не нужна для процесса мышления.

— Не то, чтобы совсем не нужна. Нет нужды произносить слова про себя, но сами слова играют роль ассоциативных пакетов, которые используются при мышлении. Ты можешь поймать "след" слова, все образы, которые с ним связаны, но не произносить его. Скорость мышления в таком случае у тебя повысится так же, как скорость работы программы в кодах по сравнению с интерпретирующим Бейсиком. Хотя это сравнение здесь не совсем уместно. Работа человеческого мозга скорее напоминает работу системы типа Форт. Знаешь такое?

— Конечно. Уникальный язык. Сверхкомпактность кода при незначительных потерях производительности. Необыкновенная гибкость, настройка на любой вкус…

— Ладно, мне ты можешь не рассказывать. Но учти, что этот язык сейчас совсем не похож на те примитивные версии, что тебе знакомы…

— Но погоди, почему же тогда речевое сопровождение замедляет мышление?

— Человеческий мозг — огромная экспертная система с огромным объемом знаний. Это только на первых порах считали, что один нейрон сродни одному логическому элементу. Прошло не более полусотни лет, и кибернетики стали сравнивать каждый нейрон уже с микропроцессором, увешанным кучей устройств ввода-вывода, портами локальных сетей связи и так далее. Когда ты вместе с процессом мышления в образах начинаешь строить словесные фразы, то тем самым ты запускаешь в работу огромные кладовые знаний. Предложения нижутся слово за словом, многократно сверяясь на соответствие тому образу, который этим предложением выражается. Ведь достаточно в некоторую фразу добавить лишнее слово и смысл ее может в корне поменяться. Почему ты смеешься над шутками и остротами? Да потому, что в них содержится многозначность. Лишнее слово или мелкое на первый взгляд событие придает всему сказанному совершенно иное значение. Именно поэтому формирование фраз так замедляет мышление.

— Ты, наверное, прав. Я не могу выполнять некоторые виды даже физических действий, если приходится с кем-то говорить. Но мы, кажется, сильно отвлеклись. Ты хотел рассказать, как общаться с Паном.

— А разве ты до сих пор еще не понял? Образ — это основа твоего мышления, которая не зависит от языка общения, и, в отличие от языка, не содержит в себе неоднозначностей, двусмысленности. Ты желаешь чего-то и получаешь его.

— Ищите и обрящете? Так просто? А если…

— Пан следит за этичностью твоих желаний. Желания разных людей не должны быть противоречивы. В этом случае они выполняются без затруднений.

— Но я все время чего-то желаю!

— Вот именно. А исполняется только то, что не противоречит желаниям других. Уровнем эмоций ты можешь склонить чашу весов на свою сторону, но не следует делать это без необходимости. Помни о карме.

— Но неужели нельзя с Паном просто поговорить?

— При некоторых навыках можно. Но ответ ты будешь получать в виде собственных мыслей.

— И как же я отличу мысли Пана от своих.

Марк всплеснул руками.

— Да пойми же, ты — неотъемлемая частица Пана в интеллектуальном плане. Он мыслит при помощи твоих же нервных клеток, хотя и использует обширные знания извне. Но ты тоже, при желании, можешь привлечь эти знания к себе. Думай на эти темы, а через некоторое время в твоей голове появятся ответы на все вопросы. Кстати, большинство знаний получено Паном без участия человека.

— Это те априорные знания, о которых говорили еще древние?! — воскликнул Джон.

— Э, нет! До тех знаний докопаться будет труднее. Возможно, что ты попадешь когда-нибудь в соответствующий круг общения и они откроются тебе.

Марк замолчал и поднялся.

— Ты раскрыл мне глаза на многие вещи, — сказал Джон. — Даже не могу сказать, как я тебе благодарен, Сталкер.

— Да ладно. Мне будет приятно вспоминать, что я помог тебе подняться на более высокую ступеньку познания. Ну, прощай.

— Почему "прощай"? Я надеюсь, что мы увидимся.

— Очень нескоро. У нас с тобой разные судьбы и разное назначение. Да и Пан тоже не всемогущ, все может произойти. Кстати, тебя ожидают в ближайшее время приключения, куча неприятностей и наоборот. Остерегайся также поклонников Пана.

— Как это? Почему?

— Они почитают его как истинного Бога. Те знания о нем, что я тебе сообщил, они воспримут как богохульство и попытаются казнить тебя.

— Час от часу не легче, — вздохнул Джон. А как их определить?

— Пан тебе сразу подскажет, только настройся на него. Они живут в Черной Пирамиде, которую ты видел. Этот придурок, с которым ты вчера сцепился — один из них.

Марк пожал Джону руку и растворился в воздухе.

Кузинский еще некоторое время сидел на стволе дерева, размышляя о том, что услышал от Сталкера. Он попытался получить ответы на вопросы Пану. При этом Джон пытался следить за своими мыслями, как ему советовали, искал цепочки ассоциаций. Постепенно, то ли в результате тренировки, пусть и непродолжительной, то ли из-за вмешательства Пана, мысли стали приобретать необыкновенную четкость и глубину. Настроившись на некоторый образ, Джон просматривал образы, связанные с ним. С некоторым удивлением он обнаружил, что один "пакет" принадлежит не ему. Кузинский инстинктивно испугался. В голове пронеслась вереница мыслей, за которой он не смог уследить. Выстроенный с трудом мирок распался. Успокаивая дыхание, Джон заодно осмотрелся вокруг. Он ощущал тревогу, которая потихоньку нарастала. Ее источник не был связан с копанием в мыслях, которым он занимался сейчас. Джон слегка расслабился, продолжая искать ответ на этот вопрос. Мысль всплыла откуда-то изнутри и приобрела законченный вид. Джон вызвал фантом-меню телефона, но не успел его включить, — тревожный сигнал взорвался внутри черепной коробки. Меню самопроизвольно переключилось на прием и высветило имя абонента. Звонил Магнус.

— Я слушаю, — произнес Джон, успев подумать, что мог бы говорить и мысленно.

— Джон! Беда! — задыхающимся голосом проговорил Магнус. — Исчезла Даруна. После происшествия с тобой она в сопровождении Эдуарда приехала к Трем Кирпичам, а затем решила вернуться в Кукурузу. Уехала одна.

— Посреди ночи?

— Ну ты же знаешь, что амазонок такие путешествия, особенно на полчаса, не страшат. К нам она не доехала. Об этом мы узнали только, когда к полудню приехали остальные. Я пытался вызвать ее по телефону, но она не отвечает. Вся община сейчас на ногах, вернее — на конях, наши соседи — тоже. Принц, как истинный джентльмен, клянет себя, что оставил даму без сопровождения, а я просто не знаю, что делать.

— Я сейчас же буду у вас. Вы где?

— На улице, у входа в дом.

Джон не колебался ни секунды. Он моментально представил себе вход в Кукурузу. Картинка получилась необыкновенно четкой, постепенно приобрела материальность. Магнус еще держал в руках телефон и с изумлением смотрел на появившегося перед ним Джона, но довольно быстро взял себя в руки.

— Я слышал про такие фокусы, но своими глазами еще не видел. — Он обнял Джона за плечи. — Просто какой-то злой рок преследует нас. Я даже подозревал поначалу, что это — проделки людей герцога, но уж очень быстро они сработали. Скорее всего, что это какое-то совпадение. За сутки они не могли бы добраться к нам. А решиться похитить Даруну им и в голову не могло бы прийти.

— А почему вы решили, что она похищена? — спросил Джон.

— А что, по-вашему, может произойти с амазонкой в лесу, даже диком?

Магнус устало присел на лавку. Его телефон издал мелодичную трель.

— Слушаю.

Искусник что-то долго и внимательно слушал, иногда кивая головой, затем сказал:

— Хорошо, тогда возвращайтесь. Надо все обдумать.

Он вложил телефон в карман и вздохнул, будто собираясь с силами, чтобы продолжить разговор.

— Лесные бродяги видели, как Черные сутаны везли кого-то бесчувственного в сторону своей Пирамиды.

— Какого ч-черта им надо? — Джон вспомнил предупреждение Сталкера.

Магнус растерянно смотрел куда-то вдаль.