— Все может быть. Только следует отнестись к этой акции со всей серьезностью. Может быть даже привлечь для этого союзников, посулить им какие-нибудь торговые привилегии. Или просто набрать у них наемников.

Гринберг поскреб подбородок.

— А не слишком ли вы раздуваете опасность для нас этих магов?

— Господин Первый министр, — в голосе Верховного почувствовался металл, — я вполне разделяю ваше желание дожить свои дни в тиши и покое, но — не выйдет. Ситуация в лесных общинах развивается с катастрофической скоростью, поэтому не откладывайте дела в долгий ящик. Если вы еще не пришли к правильному решению, — Дино сделал красноречивую паузу, — то я должен вам сообщить, что ваши искусники давно находятся на грани подчинения. Их предки вышли из леса и они тоже смотрят в лес. Как волка ни корми…

Дино поднялся, давая понять, что он все сказал. Первый министр, погруженный в тяжелые мысли, не придал значения такому поведению, оскорбительному для него. Он знал, что Ульф не станет церемониться с лесным народом, он сам с удовольствием возглавит поход и будет участвовать во всех битвах. Естественно, что придется участвовать в них и Первому министру. Он обожал какие-нибудь мелкие интриги, но совершенно не переносил кровопролития. После последнего похода, когда произошла схватка с амазонками, Гринбергу эти походы перестали нравиться. Герцог не особенно вдается в детали битв, по привычке считая, что успех дела решает голова полководца и храбрость воинов. В будущих схватках все будет гораздо сложнее. Первый знал то, что от него скрывал Дино, — в лесу есть еще одна община, которая выступит против Ульфа. Эта община сильнее анархистов-коммунистов с их идеями, сильнее амазонок с их уникальной выучкой и цеховиков с адскими машинами. Они ни с кем не общаются, приближая к себе только избранных, но их влияние на всю лесную жизнь огромно. Это колдуны.

Гринберг остановился на полдороги. Надо обязательно обратить внимание герцога на эту опасность. Он, конечно, может просто не поверить, мало кто верит в существование колдунов. Их часто путают с магами-искусниками, но Первый министр не мог себе позволить путать такие вещи. Он постоял перед дверью кабинета Ульфа, вздохнул, собираясь с мыслями, и постучал.

Даруна проснулась по привычке на рассвете, вскочила, разбудила Альму, с которой на пару они занимали эту квартиру, надела купальник и выскочила на утреннюю разминку. "Три кирпича" еще спали, общинники привыкли к причудам своих соседей из "Кукурузы" и не обращали на них внимания, даже когда те селились на время в их общине. В скоростном лифте, идущем вниз, образовалась маленькая давка. Молодой парнишка, приехавший сюда вместе с подружкой, шутил:

— Удивительно, нас всего десять человек, но мы умудрились одновременно встать и даже устроить в лифте столпотворение. И из нашей Кукурузы иногда тоже не выберешься, хоть из окна прыгай.

— Пора заняться выращиванием крыльев у человека. Мы умеем изменять предметы и растения, но не можем менять себя. Это как-то неправильно, — тонкий девичий голос развивал брошенную идею.

— А я посреди ночи видела из окна огромного орла, кружащегося вокруг домов. Может быть это оборотень? Он как будто кого-то высматривал.

— Он добычу высматривал. Слыхала, что орлы будто бы сбрасывают свою жертву с огромной высоты, чтобы мягче мясо было? Отбивная называется.

Хохоча, "кукурузники" вывалили из подъезда на свежий воздух. Они пробежались до ручья, искупались, еще некоторое время бегали друг за дружкой, кувыркались на мокрой от ночного дождя траве. После этого часть людей пошла проверить лошадей, кто-то остался медитировать на природе.

Даруна выполнила несколько упражнений для развития гибкости, постояла на руках, на голове, меняя по годами отработанной схеме ритм дыхания. Она следила за правильным расслаблением нужных групп мышц, доводя каждый элемент движения до привычного автоматизма. Ее учительница, Рата, учила внимательно относится к каждой мелочи. Излишек воздуха рождает неправильный обмен веществ, недостаток его — судорожное напряжение мышц. Всегда соблюдай спокойствие, нервное состояние вызывает сокращение гладкой мускулатуры организма, а следствие этого — повышение давления, нарушение остроты зрения, одышка. Всегда думай о том, что твое тело в норме, тебе хватает воздуха, тебя не мучает жажда, умей расслабиться и ты никогда не узнаешь, что такое болезни. Конечно, ей помогает хорошая наследственность, но Магнус уверял, что в человеке изначально были заложены гораздо большие возможности, чем могли быть использованы.

Магнус приводил пример саранчи. В некоторых случаях обычная саранча меняла свою окраску, форму и поведение, превращаясь в насекомое, которое долгое время считали совершенно другим видом. Аналогичным образом может меняться и человек. Например, у тучных людей преобладает переработка в энергию легкоусвояемых углеводов, жиры же остаются в запасе, у худощавых жиры сжигаются без затруднений. Типы метаболизма могут переключаться в зависимости от ряда условий, которые человек может выбрать по желанию. Несколько режимов имеет система пищеварения, водообмена, дыхания, можно переключать общую температуру всего организма, перенастраивать зрение, слух, менять упругость кожи, мышц, костей. В давние времена на Земле существовали культы, развивающие у человека такие возможности.

Даруна улыбнулась. Магнус отлично разбирался в теории, но категорически отказывался менять свой привычный образ жизни. Сейчас, наверняка, он нежится в своей постели, досматривая очередной сон, встанет часов в восемь и начнет день с теплого душа.

Даруна перешла к психическим упражнениям. Она сняла остатки напряжения в голове и подождала, когда появилось чувство полной внутренней свободы. Это чувство приходило после многих лет тренировок, а вернее — наведения порядка в собственной голове, когда удалялись противоречия, нелепые мысли и черные подспудные желания, восстанавливались связи с потерянными фактами, все приводилось в стройную систему. Даруна закрыла глаза, но ощущение зрения сохранилось. Она видела окружающий мир, правда, в сильно измененном виде. Образы предметов удалялись или приближались в зависимости от участия в мышлении, но это было не только отражением работы мысли. Даруна могла видеть окружающий ее лес, сознание мгновенно переносилось из точки в точку, разглядывая интересующие ее подробности. Она нашла на одной из полян медитирующую Альму, видела, как в ручье Шато и Анна купают коней. Влажный лес был закрыт легким туманом, но он не был препятствием для сверхчувствительного взгляда.

Одновременно со зрительным восприятием окружающих предметов появлялись сопровождающие звуки, запахи, образы прошлых и вероятных будущих событий.

Даруна начала втягивать внимание внутрь себя. Она осмотрела себя со стороны и вдруг осознала, что видит чужими глазами. Осторожно, чтобы не разрушить с трудом созданное состояние, она перенесла точку зрения в сторону. Бородатый мужчина, довольно изящно одетый в облегающий костюм, изобилующий серебряным шитьем, с настоящей шпагой на боку, с золотым перстнем-печаткой на среднем пальце левой руки, внимательно разглядывал сидящую в сосредоточении женщину. Рукой он придерживал мокрую ветку дерева, заслоняющую ему взгляд. Изящество и породистость ощущались в каждой черте его лица, в осанке, и даже в манере держать руку. Было похоже, что он просто шел по лесу, возможно на шум людских голосов, и застыл, пораженный увиденной картиной, не решаясь нарушить одиночество прекрасной незнакомки, неизвестно откуда появившейся здесь. Принц Эдуард, — появилась мысль. Еще через мгновение Даруна уже знала о нем почти все. В глубине леса разбит небольшой лагерь. С принцем всего десяток человек, которые сладко спят, исключая двух часовых. Отряд не успел засветло добраться до общины, тем более, что проводник не был в этих краях года два, а за два года здесь многое изменилось.