А потом, на кладбище, у закрытого гроба (травмы головы были ужасны), она вдруг увидела в стороне, за деревьями, ту самую девицу с подброшенных фотографий. Или это просто привиделось? Там никого уже не было, когда толпой (пришли почти все сотрудники) направились к выходу…

После неприятной беседы с совладельцами «Гортроники», оставившей всё же хоть какую-то надежду на решение проблемы, Дамокловым мечом нависшую над ним (будь жив Горелов, надежды вообще не существовало), Вадим Кротов пообедал в дорогом рыбном ресторане, прогулялся по набережной, и ближе к вечеру поехал на другой конец города, в Заводское поселение. Машиностроители получали здесь квартиры ещё с тридцатых годов прошлого столетия, когда возведение корпусов будущего предприятия объявили Всесоюзной стройкой. Машзавод в девяностые выстоял, а ныне успешно развивался, поставляя промышленные трактора, экскаваторы и грейдеры как на внутренний рынок, так и за рубеж. Часть пятиэтажек снесли, на их месте выросли жилые высотки с магазинами, кафе и парикмахерскими на первых этажах.

Кротов припарковался на платной стоянке у супермаркета, покинул автомобиль и проследовал вальяжно к двадцатиэтажной башне. Он старался внушить себе, что всё идёт по плану, всё в порядке, неприятности и трудности вот-вот завершатся. Подойдя к двери подъезда, набрал на домофоне нужный код, назвал себя и открыл разблокированную дверь.

На девятом этаже Вадим вышел из лифта, позвонил в одну из квартир, защищённую от внешнего мира массивной железной дверью. Кротова впустил в прихожую пожилой мужчина с обрюзгшим лицом, в домашней пижаме и комнатных туфлях.

В просторной гостиной стояли у окна ещё двое немолодых гостей, сдержанно поздоровавшихся с вошедшим. Приведший его владелец квартиры достал из ящика секретера колоду игральных карт, предназначенную для покера. Когда все расселись за круглым полированным столиком, мужчина в пижаме вкрадчиво сказал:

– Любезный Вадим Игоревич, не могу ни обратить ваше внимание на то, что к сегодняшнему дню вы задолжали Роману Викторовичу и мне довольно крупную сумму, называть точный размер которой мне не позволяет врождённая деликатность. Но я её могу вам напомнить по первому требованию, заметьте. Позвольте задать в этой связи один нескромный вопрос – когда вы вернёте долг?

– Скоро, очень скоро, уважаемый Иннокентий Андреевич, – бодрым голосом ответил Кротов.

– Очень рад это слышать, мой юный друг, вы ведь знаете, у нас тут не налоговая инспекция, со злостными неплательщиками поступают очень грубо, уж таковы правила, – со зловещей улыбкой произнёс хозяин катрана.

За долгие годы службы в разных подразделениях МВД Леониду Сергеевичу пришлось общаться с непохожими друг на друга людьми, у каждого из которых были индивидуальные особенности. Не имея диплома психолога, он освоил эту область знаний практически, научился быстро и достаточно точно устанавливать психотип собеседника и определять, рассказывает ли тот всю правду, что-то утаивает или лжёт. На основе полученного опыта Елагин пришёл к одному важному выводу. Если человек в ходе опроса считал, часто безосновательно, что в чём-то подозревается, то вёл себя как правило настороженно, замыкался, был немногословен. Если же его удавалось убедить в том, что он интересен и важен как свидетель тех или иных инцидентов или ЧП, то уровень тревожности постепенно снижался и удавалось узнать много важного о событиях и причастных к нему.

После встреч с Инной Гореловой, майором Агеевым и бывшим начальником службы безопасности компании «Гортроника» Марчуком частный детектив выделил четверых, кто мог в принципе быть связан в той или иной степени с гибелью генерального директора – его вдову Валерию, школьных друзей и совладельцев стартапа Кротова и Павленко, а также уволенного начальника отдела эксплуатации Белугина. Со всеми требовалось встретиться и поговорить, причём начать Елагин решил с Листницкой. Но прежде он посчитал необходимым по старой привычке провести «рекогносцировку на местности», то есть посетить место или несчастного случая, или преступления.

Дом на Толстого действительно выглядел удручающе, он походил на больного в предсмертной агонии. С первого на третий этаж вела лестница, некогда прочная и надёжная, а ныне грозящая в любой момент обвалиться, что и случилось с балконом, погубившем Павла Горелова. Елагин, осторожно шагая по ступенькам, поднялся наверх, заглянул в комнату, дверь из которой ранее вела на балкон, прошёлся и по другим опустевшим и унылым квартирам. Ничего примечательного, ничего подозрительного, типичное строение под снос.

Когда Леонид Сергеевич вернулся на первый этаж, то увидел там бомжа неопределённого возраста, в женской кофте, рваных брюках и сандалиях. Бродяга опасливо поглядел на детектива и хотел уже уйти, но Елагин подмигнул ему и спросил по-дружески:

– Мужик, выпить хочешь?

– А ты что, поставишь? – с недоверием поинтересовался бомж.

– А то! Ты меня только подожди немного, я в магазин смотаюсь и сразу вернусь, посидим, выпьем, поговорим.

– И о чём нам с тобой говорить?

– Потом узнаешь.

Через десять минут отставной подполковник и лицо без определённого места жительства пили водку из пластиковых стаканчиков и закусывали холодными чебуреками, расположившись в помещении, когда-то бывшим кухней. Давно утративший работу, семью и квартиру слесарь-сантехник, представившийся Фёдором, притащил откуда-то потёртый стол и пару чурбанов, заменяющих табуретки. От бомжа попахивало и отнюдь не одеколоном.

– Как же ты, Федя, до жизни такой печальной дошёл? – сочувственно спросил Елагин.

– Всё алкоголь проклятый, дорогой товарищ. Запойный я, жена терпела-терпела, да и прогнала. Такие дела. А работник был хороший, пока трезвый, это тебе каждый подтвердит.

– Ночуешь в этом дворце?

– Ну да, бывает. Тут ещё Васёк кантуется частенько, корешок мой. Только сейчас опасно стало, гоняют нас.

– Не был ли ты здесь в тот вечер, когда балкон рухнул и прохожего раздавил?

Фёдор поглядел на собутыльника с подозрением:

– Так ты чего, это самое, из органов, что ли?

– Да нет, не боись, из страховой компании. Решается вопрос о выплате семье погибшего, нужно выяснить, следили ли представители РЭУ за состоянием здания, – туманно объяснил своё появление Елагин.

Бомжа эти заверения вполне устроили, он заявил с возмущением:

– Как же, следят они! Как пригрозить полицией бедным людям, так пожалуйста, а как ремонт организовать, так нет никого. А вечером, когда мужика приплющило, я внизу кемарил после пьянки, Васёк как раз спирт где-то надыбал.

– Он с тобой был?

– Нет, он на реку пошёл, захотел окунуться.

– Ты слышал грохот с улицы?

– Само-собой, тут же проснулся.

– А может это вы с Васьком по пьяни балкон завалили?

– Да нет, ты что, мы по лестнице наверх не ходим, она вот-вот завалится.

– Полиция тебя допрашивала?

– Я сразу рванул отсюда, мне лишние заботы не нужны, только вчера вернулся.

– Заметил в тот вечер что-то необычное в доме, кто-нибудь спускался с третьего этажа?

Фёдор задумался, потом сказал не слишком уверенно:

– Вроде спускался. Так, тип один.

– Какой из себя?

– Вроде длинный, в плаще. Но может мне спросонья и с похмелья померещилось.

– А перед этим ты никого незнакомого возле дома или внутри не встречал?

– Художник какой-то рисовал дом цельный день, стоял на улице с деревянной доской на ножках.

– С мольбертом?

– Ну да, с ним. Худой, костлявый, волосы и борода седые.

– А больше ты его не видел здесь с тех пор?

– Не, не видал.

Елагин поставил на стол стакан, который лишь чуть пригубил, достал из кармана куртки бумажник и вручил бомжу тысячную купюру со словами:

– Спасибо за информацию, Фёдор, но ты только водку не покупай, а лучше поешь досыта. И вот ещё что, сходи на железнодорожный вокзал, там рядом волонтёры открыли для вашего брата помывочный пункт, может быть, и одеждой тёплой снабдят, зима не за горами. А вообще – лечиться тебе надо от алкоголизма и возвращаться к нормальной жизни, волонтёры и с этим помогут, я надеюсь.