- Откупоришь бутылку? - предложила Амина; и Хью вздрогнул.

- Да, конечно. Извини.

Вскочив, он открыл бутылку и разлил вино по бокалам. Амина сделала глоток и зарделась. Она была способна краснеть!

Она отправила в рот кусочек шоколада и облизнула пурпурные губы. А потом, поставив бокал на столик, взглянула на Хью.

- Что же ты не пьешь?

Он смотрел на нее во все глаза и совершенно забыл об этом. Хью быстро поднес бокал к губам и тоже отпил сладкого вина; он вдруг почувствовал, что его “невеста” собирается сделать какое-то признание.

- Меня все в твоем мире считают вдовой, - сказала она. - Но на самом деле… я девственница и всегда была девой.

Хью покраснел, не отрывая глаз от ее лица: ее жгучий взгляд не отпускал его.

- Я это знал, - тихо ответил он.

- В Та-Кемет замужество не являлось препятствием для служения богам. Знатные жены бывали жрицами, - произнесла Амина. Она завела за ухо прядь черных распущенных волос и отпила из своего бокала. - Но для того, чтобы прорицать, подобно мне… нужно было отрешиться от всего земного.

- Я… понимаю, - взволнованно отозвался Хью. Он наконец осмелился протянуть руку и отвести волосы с ее шеи, ощутив ее изгиб и тепло гладкой смуглой кожи. Амен-Оту излучала тепло! Что же тогда мешало ей стать совсем живой, где проходила эта грань?..

Она вдруг поднялась с места.

- Пора. Идем.

- И… больше ничего не нужно?

При ее последних словах Хью накрыло волной возбуждения, как в океанский шторм. Но он все же нашел в себе силы задать столь важный вопрос.

- Чтобы заключить брак с тобой, больше ничего не потребуется?

- Соединяясь с женщиной телесно, ты становишься ее мужем. Иное невозможно. Я знаю, - она усмехнулась, - что многие мужчины бегут от своих обязательств. Но твое сердце всегда видит тебя и судит без снисхождения.

- Я не собираюсь бежать от обязательств!.. - Хью возмущенно тряхнул головой. - Но достаточно ли будет нас двоих?

- А кого еще нужно? Священника?

Египтянка остановилась в дверях, глядя на него в упор.

Хью внезапно осознал… хотя это он знал всегда: что союз с Амен-Оту будет погибельным в глазах любой христианской церкви, и в глазах церкви сама она нечисть.

Но если он сейчас отступит - он будет последним трусом. И пути назад нет!

- Идем.

Они взялись за руки и направились в спальню. Там была уже приготовлена кровать, застеленная тонким белым льном. В комнате было совсем темно, но египтянка зажгла ночник в розовом абажуре на прикроватном столике.

Хью снял пиджак и бросил на кресло. Они повернулись друг к другу: Амен-Оту положила руки ему на плечи. Их жар юноша ощущал даже сквозь рубашку.

- Я почти не…

- Не надо ничего говорить. Это я тоже знаю, - прошептала египтянка.

Она погрузила пальцы в его волосы, и их жаждущие губы сблизились. Больше Хью не думал ни о чем. Он помнил, как они отступили к кровати, неловко раздевая друг друга; и руки Хью, все его тело обрели свой собственный разум, чуткость, доселе ему неведомую. Он почти не имел опыта с женщинами - Амен-Оту поняла, что он хотел сказать, и наверняка ей было это известно. Но сейчас он ласкал ее так, будто давно угадывал сокровенные тайны ее гибкого медного тела, будто знал, как она станет отзываться в его руках! Он был очень возбужден, шагнув в этот альков; но теперь юноше казалось, что он может упиваться своей возлюбленной бесконечно…

Она вдруг застонала и поторопила его, прикусив белыми зубками кожу между шеей и плечом.

- Ну же! Возьми меня! Пронзи мое тело и душу!..

Она раскинулась перед ним на простынях и повлекла его к себе… И в этот миг Хью Бертрам вспомнил, что его возлюбленная девственница, несмотря на свою страстность и смелость. Он проник в нее со всей осторожностью; она всхлипнула и обхватила его голову руками, глядя ему в глаза.

- Теперь это… навсегда.

- Да. Навсегда, - он улыбнулся ей, млея от счастья. Амен-Оту приникла к нему, обвив его руками; он погружался в нее, как в жаркую первозданную тьму, материнскую вселенную, начало всех начал. Когда он излился, охваченный пароксизмом блаженства, египтянка содрогнулась и вскрикнула, стиснув его коленями.

Потом они долго лежали рядом, слишком утомленные и взволнованные случившимся, чтобы говорить. Наконец Хью приподнялся и, затаив дыхание, взглянул на свою возлюбленную. Она лежала неподвижно, набросив на себя простыню, и, казалось, заснула.

Хью почувствовал, что озяб: он был весь покрыт испариной. А вот Амина как будто бы не вспотела совсем.

Хью вздрогнул от этой прозаической мысли. Он никогда не ощущал от нее человеческого запаха пота. Хотя кровь… кровь ее он нынче ночью пролил.

В смущении и замешательстве молодой человек выбрался из постели и набросил на себя ворсистое блестящее покрывало, которое нашел на стуле возле кровати. Он хотел незаметно удалиться в ванную комнату. Но тут Амина приподнялась на локте.

- Вон там в бельевом шкафу найдешь халат, - она показала рукой. - Я пойду мыться после тебя.

Хью совсем смутился. Чем же еще ее природа отличалась от природы обычных женщин?..

- Тогда иди первая, - галантно предложил он.

- Хорошо.

Египтянка соскользнула с кровати, завернувшись в простыню; двигаясь с осторожностью, как любая молодая женщина после брачной ночи… Она сдернула испачканное белье и свернула в узел.

- Горничная завтра уберет.

Его “супруга” скрылась в ванной комнате, и ее не было довольно долго. Вернулась она, благоухая миндальным маслом, влажные волосы были подобраны кверху. Амина проследовала к бельевому шкафу и, нагнувшись, достала чистую простыню, полотенце и красный сатиновый халат.

- Держи.

Хью надел халат и, перебросив полотенце через плечо, направился в ванную комнату. Все там было новенькое - и эмалированная ванна, и раковина, и сверкающие краны. А главное, ванная была оборудована душем! Хью до сих пор только читал про эту гигиеническую новинку.

На полочке под зеркалом он обнаружил бритву, стакан с зубными щетками и коробку зубного порошка. Не говоря о всевозможных женских кремах и маслах. Как будто Амина давно готовилась к этому событию… или тут все могло быть готово к ее услугам по первому повелению.

Хью стал под душ и начал намыливаться. “Она нуждается в уходе за телом, но при этом у нее не бывает естественных выделений? - против воли подумал он. - Неприятных выделений, которые производит каждый живой организм? Наверное, ей даже не нужно посещать уборную!..”

От этой мысли Хью поскользнулся в душе, отплевываясь от воды. Конечно, на первый взгляд подобное свойство любимой женщины могло показаться счастливым! Но только для Амины Маклир это, скорее всего, означало, что она отдает в окружающую среду нечто гораздо худшее: хаос и смерть…

Хью закончил мыться и, осушившись полотенцем, вернулся в спальню. Как он и ожидал, его египтянка не спала.

- Мне нужно спать не больше трех часов в сутки, - сообщила она. Амина сидела в кровати, одетая в легкую ночную сорочку, по-девичьи обхватив колени руками.

- Ты, конечно, хочешь спать… но давай сперва поговорим.

- Я вовсе не хочу спать, - запротестовал Хью. В самом деле, подобные мысли прогнали всякий сон.

Египтянка ласково улыбнулась. Когда он забрался в кровать, она прижалась к нему, как жена, и теперь Хью обнял ее.

- Ты, может быть, уже жалеешь, - произнесла она после небольшого молчания.

- Нет, ничуть! - воскликнул Хью. Но ощутил предательский холодок между лопатками.

- Я никогда не смогу быть ни настоящей женой, ни матерью. Я неспособна давать жизнь, - продолжала Амина. Она подняла голову и взглянула на него. - Ты молод. Я должна буду тебя отпустить! Но не сейчас!

Хью вдруг осознал, что если он останется жив после войны, про которую Амина все твердила, и найдет себе обычную хорошую девушку… он никогда больше не испытает того, что испытал с нею сейчас.

- Я никогда не пожалею, и не брошу тебя, - горячо произнес он. И понял, что это тоже правда! - Если я выживу на этой проклятой войне… Ты ведь не видела, что со мной случится? - совсем тихо закончил он.