После смерти матери их отец очень горевал и больше не женился. Мама умерла почти сразу после рождения Хью - как дети узнали впоследствии, от родильной горячки. Овдовев, отец стал относиться к Этель с особенной нежностью, утверждая, что она “копия своей матери”; а вот с сыном обращался гораздо холоднее, хотя и старался не делать различий между своими детьми. Им обоим очень не хватало мамы, но, наверное, именно благодаря ее смерти брат и сестра особенно сблизились.
По правде говоря, на “Титаник” они оба попали только благодаря предприимчивости Хью: в последний день двое пассажиров второго класса, супружеская пара, внезапно сдали билеты, и Хью, узнав об этом от знакомого стюарда, успел их перекупить по дешевке - всего за десять фунтов.* Так что Этель досталась целая отдельная каюта с мебелью красного дерева, двухэтажной кроватью, раковиной и зеркалом. Брат занимал каюту по соседству, вместе с каким-то молодым учителем; а ванная комната у них была общая. Но все равно - таких удобств Этель не встречала ни в одном отеле, где им доводилось останавливаться.
Этель слышала, что не только эти пассажиры, но и многие другие сдали билеты перед первым рейсом “Титаника”. Хью, конечно, заявил бы, что это пустые суеверия, и она не стала делиться своими тревогами. А потом они рассеялись, как и у остальных, уступив место восхищению…
Они с Хью направились в просторную читальню, где был большой выбор книг и удобные письменные столы, - хотя в такую прекрасную погоду посетителей тут было мало. Хью заявил, что ему нужно поработать; и, устроившись за одним из свободных столов, немедленно застрочил карандашом в блокноте, высунув язык от усердия.
Этель села в кожаное кресло и, наблюдая за братом, улыбнулась, прикусив кончик русой косы. Она не сомневалась, что Хью сочиняет заметку о той самой мумии, о которой столь пренебрежительно отозвался: наверняка нафантазирует что-нибудь о древнем проклятии. С тех пор, как Египет стал модным курортом, такие слухи очень популярны…
Они с Хью ехали в гости к американским родственникам. Этель там ждал троюродный брат Гарри, друг детства и “почти жених”. Он был очень мил, и Этель давно обдумывала его предложение… хотя, строго говоря, они с Гарри не были обручены. Но, наверное, в этом году она выйдет за него замуж. Ей уже стукнуло двадцать один.
Этель встала и, подойдя к брату, тронула его за плечо.
- А? - Хью вскинул свои красивые глаза, разрумянившийся от возбуждения и недовольный, что его прервали. Глаза у них обоих были карие - одинаковые; только Хью был блондин, а Этель русоволосая.
- Я пойду вниз, хорошо? Спустишься к ужину? - спросила Этель.
- Да-да, непременно, - Хью кивнул и опять принялся яростно писать в блокноте, что-то по ходу вычеркивая. На “Титанике” была собственная типография, и Хью желал во что бы то ни стало напечататься в судовой газете. В Новый Свет он рвался, - как и многие, - искать счастья и делать карьеру. И Этель надеялась, что ее неугомонному и энергичному братцу улыбнется удача. Кому же, как не ему!
Девушка вздохнула и, оправив платье и откинув длинную косу за спину, вышла из читальни и направилась вниз - на палубу F, где находились ее с братом каюты, на одном уровне с третьим классом. Вот что еще очень не нравилось Этель: в каюту приходилось спускаться, будто в преисподнюю. Там отчетливо ощущались жар котельных и вибрация могучих машин. В то время как наверху движение парохода вовсе не замечалось.
Замешкавшись у одной из лестниц, Этель спросила дорогу у вежливого стюарда. Персонал на “Титанике” был такой же первоклассный, как и все остальное: с Этель, несмотря на ее скромную одежду, здесь обращались, точно с принцессой. Ее это смущало, но было очень приятно.
Войдя в каюту, Этель присела над своим саквояжем и вытащила книжку, которую захватила в дорогу: “Клеопатру” Георга Эберса. Конечно, ей сейчас куда больше хотелось обследовать корабль, чем погружаться в древнюю историю: к тому же, “Клеопатра” была зачитана до дыр. Но Этель попросту опасалась потеряться, бродя по коридорам “Титаника” в одиночку. Вот вернется брат, и они пойдут на ужин, где им подадут все самое вкусное. А потом можно будет отправиться на концерт или на танцы! Даже на шумную гулянку в третьем классе, куда зазывал ее брат: Хью, казалось, стремился за эти дни перепробовать все…
Этель скинула шляпу, туфли, сняла темно-зеленый жакетик и, пока ее никто не видел, в одних чулках залезла с книгой на кровать. Ее особенно восхищало, что та двухъярусная!
Девушка подобрала ноги и погрузилась в книгу. Но она то и дело отвлекалась, мыслями возвращаясь к таинственной мумии. Что и говорить, она была куда интереснее, чем Клеопатра, про которую писали все кому не лень!
Однако Этель не заметила, как пролетело время до прихода Хью. Брат похвастался, что успел не только написать, но и пристроить свою заметку! Этель, спустившись с кровати, радостно поцеловала его.
- Ты у меня умница! Подожди минутку, я только приведу себя в порядок, и мы пойдем.
Хью кивнул и деликатно вышел за дверь, прикрыв ее снаружи. Этель переплела косу, украсив ее черепаховым гребешком, капнула на шею лавандовой водой и переоделась в кремовое вечернее платье с кружевами, которое очень ей шло. В таком можно было и на танцы…
Глядя в большие темные глаза своего отражения, Этель на мгновение замерла. Ей вдруг показалось, что из зеркала на нее смотрит чужая женщина, чужая и враждебная, - незнакомка, которая на тысячи лет ее старше…
Тряхнув головой, Этель рассмеялась своей глупости и быстро вышла в коридор, захлопнув дверь.
- Ну, я готова, - заявила она брату и взяла его под руку. И они пошли на ужин, от души наслаждаясь этим вечером.
* На “Титанике” действительно перевозилась ценная мумия, обнаруженная в 80-х годах XIX века.
* Все факты, касающиеся внутреннего устройства “Титаника”, соответствуют действительности.
* Минимальная стоимость билета второго класса равнялась 65 долларам (13 фунтам).
========== Глава 2 ==========
Этель вернулась к себе поздно вечером, не чуя ног, и глаза у нее слипались: брат все-таки затащил ее в салон третьего класса, и там они, закружившись в хороводе, наплясались до упаду под рояль, банджо и волынку. В платье и волосы, казалось, навечно въелся табачный дым. В этом обиталище разноязыких эмигрантов, фабричных рабочих и работниц, швей и горничных было чудовищно накурено, остро пахло потом и мясной подливой. Но все-таки она неплохо повеселилась, и ни о чем не жалела.
- Завтра мы пойдем на концерт. Слышишь? - грозно предупредила Этель, помахав пальцем перед носом у брата, когда они остановились перед дверью в ее каюту.
Хью засмеялся.
- Напугала, сестрица! Ладно, концерт так концерт, - согласился он. - А с утра, может, сыграем в теннис?
- Ой, нет. - Этель шутливо застонала, потерев колено. - Завтра с утра я не разогнусь. И вообще, я не хочу вставать на завтрак.
- Как пожелаете, ваше высочество. - Хью вздохнул, но без особого сожаления. - Попрошу горничную принести тебе чай в номер.
Конечно, судовую горничную или стюарда пассажиры могли в любое время вызвать звонком, - здесь все-все было на электричестве! Однако Хью понимал, что сестра, скорее всего, постесняется это сделать.
Этель вошла в свою каюту и медленно закрыла дверь, прислонившись к ней спиной. Здесь, как и на всем пароходе, было электрическое освещение, а у кровати уютно горел ночник. Но Этель отчего-то сделалось жутко. И боязно было снова посмотреть на себя в зеркало…
- Все, хватит! - строго приказала она себе. Этель сняла платье и повесила его проветриться. Быстро умылась, расчесала волосы щеткой и снова заплела в косу - на ночь, как обычно. Избавилась от сорочки, с облегчением расстегнула и сбросила жесткий лифчик. Томас Бертрам, ее с Хью отец, был практикующим врачом и с некоторых пор сделался последователем немецких гигиенистов, которые считали корсет особенно вредным для женского здоровья; так что корсета Этель почти никогда не надевала, нося сшитые на заказ немецкие бюстгальтеры, - они появились не так давно, но стесняли движения и дыхание гораздо меньше. А главное, их можно было надевать и снимать самостоятельно, без помощи горничной!*
