========== Часть I. Будущее для неумерщвленной: страна Америка. Глава 1 ==========
Она спала, и ее сон был ужасен.
Она помнила, как ее бальзамировали, - парасхиты проделывали с ее телом все те вещи, что должны были даровать ей вечность в ее молодом теле: счастливую вечность, ибо она была свята и праведна. Она видела все - она была рядом с теми, кто потрошил ее труп, и одновременно ощущала себя изнутри. У нее не осталось голоса, чтобы крикнуть, она не могла поднять руки, чтобы остановить своих мучителей, и могла только бессильно терпеть.
Ее живот взрезали слева, чтобы извлечь внутренности, выскоблили ложкой через нос ее мозг, промыли ее останки кедровым маслом и погрузили в ванну с натром - солью и содой, чтобы оставить там на сорок дней. Она откуда-то знала, что прошло именно сорок дней, хотя утратила чувство времени.
Было ли ей больно?.. Она ощущала боль всем своим существом, но это была не телесная боль, а мучения ее Ка, - те, что хуже стократ. Когда ее обезображенные останки были высушены, их омыли пальмовым вином и надели ей украшения: золотые кольца, браслеты, тяжелую нагрудную пектораль. Ее запеленали: каждый палец отдельно, повязки перекладывали драгоценными амулетами, дабы оградить ее от всех вражеских козней на пути через подземное царство.
“Зачем? Зачем?..” - крикнула бы она во весь голос, если бы могла. Все эти обряды не имели никакого смысла! Те, кто учил ее с младенчества, - жрецы, хранители мертвых и светочи живых, - все они заблуждались. Или, быть может, их заклинания достигали прямо противоположной цели: она не получила ни просветления, ни блаженства, лишь оказалась навечно привязана к своему мертвому телу!.. Она была служительницей Амона и прорицательницей, и предсказала многое, пока жила, - но самого главного, собственной смерти и посмертной участи, предвидеть оказалась не в силах!
Она родилась в годину Проклятого… беззаконного царя, который сменил собственное имя, ниспроверг старых богов и нарек себя Эхнатоном. Это было время гонений для всех, кто служил истине, - таких, как она… Ее звали Амен-Оту: она не отреклась от своего имени и своего бога даже под угрозой пыток и изгнания, она сохранила свои богатства, ее многие чтили и верили ей. И все это обернулось ложью - как и служение Атону, память о котором также изгладилась в Та-Кемет. Существовала ли еще сама Черная Земля?.. Этого она тоже не могла сказать.
Она видела надпись, что выбили на ее саркофаге: “Восстань из праха, и твой взор сокрушит каждого, кто поднимется против тебя”. Последняя ложь в череде лжей, и худшая из насмешек!
Та, которая прежде была Амен-Оту, не знала, как долго продлилось ее заключение, - она потеряла счет времени, и это оказалось единственным дарованным ей благословением.
Ее сон нарушился, но не прервался, когда пришли новые осквернители.
Ее гробницу взломали, и саркофаг открыли. Та, которая прежде была Амен-Оту, опять осознавала себя, как в первые дни после смерти: какие-то люди в странных одеждах смеялись, глядя на ее обнаженный иссохший труп, они растаскивали канопы с ее органами, украшения из золота, яшмы и бирюзы, хранившиеся в ларцах, и радовались своему обогащению. “Глупцы! Ничтожные глупцы! - хотелось крикнуть ей. - Все это скоро минет, вы умрете: и вас ждет то же, что меня!”
Но, разумеется, никто не услышал ее, никто ей не внял. Ее мумию вынесли наружу, заколотили в деревянный ящик, и куда-то повезли. Она ничего вокруг не узнавала, не разбирала речей завладевших ею варваров: и жрица поняла, что Та-Кемет умерла, так же, как она сама. Она снова погрузилась в оцепенение, продлившееся невесть сколько.
Потом бывшая жрица Амона осознала, что находится посреди моря, на корабле; и ее везут в какую-то далекую чужую страну. Но теперь ей было все безразлично: лишь смутные воспоминания и впечатления проскальзывали, будто рыбы в глубоких темных водах ее сна, и впереди не брезжило никакого света Осириса.
***
- Вот она, любуйся, сестрица! Только не пойму, что ты в ней нашла! Она ведь даже без гроба и амулетов, совсем голая!
Хью постучал по стеклянному ящику.
- Тише!.. - шикнула Этель: как будто мумия могла их услышать. Девушка сняла широкополую шляпу из крашеной соломки и наклонилась ближе.
- Изумительно, - прошептала она, проведя пальцами по стеклу. - Подумать только: эта жрица жила три с лишним тысячи лет назад, и вот она перед нами.
Этель обернулась к брату.
- Знать бы, отчего она умерла? В Древнем Египте многие умирали рано, даже аристократия. Наверное, она была молода, красива…
Хью рассмеялся, любуясь порывом сестры.
- Ты у меня и молода, и красива, - сказал он. - Зачем ты забиваешь себе голову этой чепухой? Разве не интереснее жить сейчас… во много раз интереснее?
Он взмахнул рукой, обведя безбрежный океан королевским жестом.
- Только подумай: мы плывем на самом большом и роскошном судне за всю историю человечества! Тут столько потрясающих новинок, а мы с тобой ничего еще толком не видели!
- Хью, вахтенный офицер нас сейчас прогонит! Пойдем-ка отсюда, поживее!
Рассердившись и обеспокоившись, Этель снова надела шляпу и потянула брата за рукав пиджака. Мумия высокопоставленной жрицы времен Аменхотепа IV, на которую им позволили взглянуть с большой неохотой, находилась не где-нибудь, а на шлюпочной палубе, около капитанского мостика: дабы уберечь ценную реликвию от сырости трюма и случайных повреждений при транспортировке.* Хью, конечно, только рисовался, делая вид, будто мумия его совсем не интересует. Он был начинающим репортером в “Дэйли мэйл”, и совать всюду свой нос - в этом состояла его профессия.
Хью с Этель вернулись на открытую прогулочную палубу, протянувшуюся вдоль борта, - такую длинную, что спортсмены могли отмахивать по ней целые мили. Брат с преувеличенной торжественностью предложил Этель руку, и Этель, с улыбкой покачав головой, приняла ее. По правде говоря, мисс Бертрам до сих пор побаивалась блестящих господ, которые совершали тут моцион: “Титаник” был предназначен в первую очередь для миллионеров, сливок американского и британского общества, и был оборудован как самый лучший на свете плавучий отель. Хью успел разведать - и кое-что брат и сестра Бертрамы увидели своими глазами: на “Титанике” имелись теннисный корт, плавательный бассейн с морской водой, большой гимнастический зал с удивительными снарядами, “электроконем” и “электроверблюдом”, парикмахерская, настоящие турецкие бани и даже больница с операционным залом! На новехоньком лайнере все вокруг радовало глаз - интерьер продумывали лучшие художники; рестораны, салоны и каюты первого класса украшали стилизованная мебель, дубовые резные панели, дорогие ковры, шелковые занавеси.* Конечно, в первый день плавания Этель была в восторге от всего этого: вместе с другими непритязательными представителями среднего класса она ощущала, точно попала в сказку. Но теперь ей казалось, что это уже чересчур, - что это вызов, который самонадеянный человек бросает природе… и, если угодно, Богу.
- Это настоящий дворец. Мне кажется, ничто подобное вообще не должно выходить в море, - серьезно сказала Этель брату, после того, как они некоторое время прошли в молчании, любуясь обстановкой.
Хью изумился: они приостановились.
- Почему?
Этель вздохнула.
- Не знаю. Мне просто тревожно. Кстати, ты обратил внимание, сколько шлюпок на верхней палубе? Мне кажется, на всех пассажиров их не хватит!
Хью горделиво откинул белокурую голову - с таким видом, точно это он сам спроектировал и построил “Титаник”, к удовольствию сестренки.
- Уж эта предосторожность здесь вовсе излишняя, глупышка! Разве ты не слышала, что “Титаник” называют непотопляемым? Знаешь, какой прочности у него корпус, - а внизу водонепроницаемые отсеки! С ним попросту не может ничего случиться!
Этель промолчала, и они пошли дальше. Хью опять оживился, с удовольствием раскланиваясь со знакомыми, которыми уже успел тут обзавестись; а Этель с вежливой улыбкой им кивала. Хью иногда бывал несносен, как все младшие братья, - и, конечно, ужасно важничал, выступая в роли сопровождающего и опекуна Этель на этом великолепном судне. Но Этель знала, что он всем сердцем любит ее, - как и она его.
