- Как ты кстати! У меня для тебя маленький подарок, - и американец раскрыл бархатную коробочку для украшений. Взволнованная Этель догадалась, что там может быть. Обручальное кольцо, конечно же: Гарри решил, что для этого самое время!
Колечко было изящным серебряным, с маленьким сапфиром.
- Я понимаю, что для развлечений сейчас не время, - сказал Гарри, посерьезнев. - Но нам пора наконец покончить с неопределенностью. Этель Констанс Бертрам… ты примешь от меня это кольцо?
Он дрогнул, словно хотел опуститься на колено; но остался стоять, глядя на девушку почти с пугающей страстью и серьезностью.
Этель не могла произнести ни слова. Она долго неподвижно стояла, а потом молча протянула Гарри левую руку. Тот взял ее и медленно надел невесте кольцо на безымянный палец.
Сердце девушки колотилось как сумасшедшее; рука не дрогнула, но в голове не было ни одной связной мысли. А перед внутренним взором неожиданно возник образ Кэйтлин. Кэйтлин, которой она обещала место в своем доме…
А потом Этель взглянула на свою руку, украшенную обручальным кольцом… и вскрикнула:
- Ай!..
- Что с тобой? - переполошился Гарри.
Этель снова вгляделась в кольцо. И с усилием ответила:
- Н-ничего.
Несколько мгновений она совершенно отчетливо видела вместо тонкого серебряного колечка с сапфиром другое - тяжелый зеленый перстень из цельного нефрита со скарабеем. А это могло означать только одно - Амен-Оту по-прежнему может вторгаться в их с Хью разум, не спрашивая дозволения… Скорее всего, воскресшая египтянка до сих пор где-то поблизости. Хотя она могла быть где угодно. Для ментального воздействия расстояния значат мало.
Этель подняла глаза… теперь Гарри неприкрыто, даже нескромно любовался ею.
- До завтра, - сказала мисс Бертрам, сделав над собой усилие.
- До завтра, - Гарри кивнул.
Он пошел к себе; но на полпути вдруг круто повернулся. Молодой человек в два шага преодолел расстояние между ними и, обхватив Этель за талию и другой рукой сжав затылок, поцеловал ее в губы жарким, долгим поцелуем.
Он никогда еще не целовал ее так… это совсем не было неприятно, но головокружительно, возбуждающе и опасно, точно прыжок в глубокое соленое море без купального костюма.
Когда Гарри оторвался от нее, Этель без сил отступила в прихожую, привалившись к зеркальному шкафу.
- Вот теперь… уходи, - выговорила она, задыхаясь. - Пожалуйста.
Гарри поправил воротничок, глядя от нее потемневшим от страсти взглядом.
- Ухожу, - сказал он. Американец удалился. Этель захлопнула за ним дверь, а потом убежала в спальню и бросилась на кровать, зарывшись лицом в подушки.
Кэйтлин никуда не выходила, оставаясь в своей комнатке за стеной; но у нее хватило такта не напоминать о себе.
Этель долго не могла прийти в себя. Конечно, в высшей степени наивно было бы полагать, что ее жених все эти годы не имел дела с женщинами. Наверняка внимания перспективного бизнесмена удостоилась не одна красотка с Бродвея!
Но теперь она не знала, как этот человек завтра поведет себя с нею… не захочет ли поторопить события? Будет ли позволять себе “вольности”, как говорили во времена ее матери?..
Этель спала плохо, и видела беспокойные и страстные сны. Утром она гораздо дольше обычного собиралась, откладывая встречу с Гарри. Однако около полудня тот явился сам.
Против ожидания, ее жених был спокоен и собран. Он спросил Этель, как здоровье Хью и каковы ее планы на сегодня. Избегая глядеть ему в глаза, девушка ответила, что Хью поправляется - а сама она хотела бы посетить собрание Комитета спасенных. Вчера она узнала, где и когда те проходят, - светские дамы с жаром взялись за дело, устраивая музыкальные вечера, чаепития и благотворительные распродажи в пользу пострадавших на “Титанике”.
Гарри улыбнулся.
- Вместе с Кэйтлин, конечно?
Этель кивнула.
- Тогда пойдем втроем, - предложил американец. Отказаться было бы очень неучтиво, и Этель согласилась. По дороге она немного расслабилась - Гарри держался со своей обычной предупредительностью. Они попали на собрание, где были приняты со всем радушием.
Председательствовала здесь одна из пассажирок “Титаника” - миллионерша Маргарет Браун, прозванная “непотопляемой”. Она была ирландка, простолюдинка, которую многие считали вульгарной и беспардонной. Однако Этель подумала, что Молли Браун, как все ее звали, обладает не только энергией и волей, но и золотым сердцем. Когда Этель представила комитету Кэйтлин, бедную девушку буквально завалили новыми вещами, которые привозили сочувствующие дамы; правда, денег из кассы Кэйтлин получила всего пятнадцать долларов, но миссис Браун заверила, что в ближайшее время будет принято решение о компенсации - или даже о пособии, которое станут выплачивать жертвам крушения. Как раз сейчас в Нью-Йорке заседала комиссия, всесторонне расматривавшая обстоятельства трагедии; к ответу призвали Брюса Исмея, директора компании “Уайт стар”, на которого в эти дни обрушилось всеобщее негодование, и немногих оставшихся в живых членов экипажа. В числе их был неумолимый второй помощник капитана Лайтоллер, печально прославившийся тем, что не позволил сесть в шлюпку ни одному из мужчин.
На улице их троих сразу же атаковали журналисты; и Этель даже дала интервью, описывая пережитое. Их с Гарри засняли для газеты. А Этель думала - что было бы, скажи она правду, известную только ей и Хью…
Потом они с Гарри отправили Кэйтлин в гостиницу, а сами решили пройтись пешком. По дороге Этель привлек букинистический магазин, где ее приятно поразил выбор подержанных книг. Она купила брату “Человека-невидимку” Уэллса - эту повесть ему давно хотелось прочитать целиком.
Расплачиваясь, Этель думала, что их с Хью знакомая в таком же положении, что и герой этой истории, изолированный от окружающих, - но только Амен-Оту наверняка приспосабливалась лучше, чем несчастный Гриффин. Она была умна - жрецы в Древнем Египте были самой образованной прослойкой населения, считая и женщин; и быстро овладела бы знаниями и навыками, доступными в их время простым смертным. И эта египтянка обладала тем, что простым смертным доступно не было…
Себе Этель выбрала сборник рассказов Джека Лондона, любимого писателя Гарри. Конечно, жених оценил ее выбор. Зайдя посидеть в кафе, они завели разговор о литературе: Гарри был умным и начитанным человеком, но Этель до сих пор не замечала, чтобы его взгляды в чем-то отличались от общепринятых.
Попрощавшись с Этель перед дверью в номер, жених снова поцеловал ее в губы - но теперь нежно, так что она испытала только приятное волнение. Этель вернулась к себе; она очень обрадовала своим подарком Хью, который шел на поправку.
На другой день Этель опять отправилась на собрание комитета - на сей раз одна, потому что у Гарри обнаружились срочные дела. Он с утра несколько раз перезванивался с конторой отца. Днем они встретились, и жених предложил ей сходить в театр “Мулен-Руж”. У Этель для этого не было ни настроения, ни подходящего наряда; и она поблагодарила и отказалась. Тогда Гарри предложил им втроем поужинать в ресторане отеля.
- Надеюсь, твой братец найдет в себе силы спуститься? Что-то он меня не слишком жалует, - улыбаясь, заметил американец.
Этель заверила, что Хью лучше; и, конечно, он придет.
Хью в самом деле принял приглашение. Однако за ужином он едва соблюдал приличия, отвечая сквозь зубы, когда к нему обращались: казалось, Хью с трудом выносит общество сестриного жениха. Гарри с Этель некоторое время говорили между собой о жизни в Хэмпшире. А потом Гарри неожиданно обратился к Хью, задав ему вопрос.
- Каковы ваши успехи в университете, Хью? Чем планируете заниматься после выпуска?
Вопрос явно застал юношу врасплох. Хью, специализировавшийся в академической филологии, учился с грехом пополам, а такую гуманитарную специальность выбрал в пику отцу. Еще до начала работы в газете брат Этель сменил множество увлечений.
- Я… пока не решил, что буду делать, - наконец ответил Хью, взглянув на Гарри. - Возможно, попробую себя в бизнесе, как вы.
