— Ксенофилиус Лавгуд! — рявкнул Волдеморт.
— Мой лорд, — ошарашенно обернулся Ксено. Он довольно быстро сообразил, на что похож его побег через забор, и поспешил оправдаться: — О, я не хотел сбегать, нет-нет! Я только хотел доказать, что невидимый мир куда богаче, чем можно себе представить. Я искал доказательства…
— Да неужели? — ядовито осведомился Волдеморт. — И как, нашёл?
К удивлению Тёмного Лорда, ожидавшего новых бессвязных оправданий, Ксено вдруг вполне уверенно кивнул.
— О да. Взгляните туда, лорд, — и он махнул рукой в сторону склона длинного оврага, поросшую густо мхом. — Бабочки Призрачной Полуночницы гнездятся там.
Волдеморт присмотрелся, но ничего, кроме чёрной расселины самого оврага и густого зеленого мха в уже наползавшем с низины тумане, не увидел.
— Лжёшь ты все, — и он цепко схватил Лавгуда за руку.
— Сейчас их не видно, но если приблизиться и спугнуть стаю, вы увидите, как в темноте их крылья начнут светиться.
Тёмный лорд скептически усмехнулся и Ксено больше отпускать не пожелал, однако милостиво разрешил спугнуть их, запустив в ту сторону сухой веткой, что и было сделано.
— Видите? — торжествующе объявил Ксено. Волдеморту и впрямь показалось, что он видит смутно переливчатое слабое свечение.
— Это гнилые ветки или пни светятся, — решил он. — Все. Идём.
========== Часть 4 ==========
Теперь его никуда не пускали. Ксено вырывался, в кои-то веки посмел перечить Волдеморту, но тот совершенно бесцеремонно протащил его за собой. Сад оставался заперт, лес темнел за решеткой ограды и любоваться на него оставалось лишь издалека. И вырваться из цепкой хватки не вышло, а ведь когда-то Ксено казалось, что он куда сильнее любого, кто посмеет посягнуть на него или на жизнь дочери… Что ж, выходит, он ошибался.
Волдеморта не было день, другой, третий — он исчез. Это можно было принять за избавление. Не обиделся же он, в самом деле, и не рассчитывал, что для Ксено разлука станет тяжким испытанием? Но остальные-то никуда не делись, а Мэнор ежедневно был полон егерей, доносивших ближнему кругу — Лестрейнджам и прочим — о пойманных грязнокровках и повстанцах. К вечеру их выгоняли, если только не устраивалась очередная попойка; первый этаж родового гнезда Малфоев теперь больше походил на проходной двор. Дальше передней всякий сброд не пускали, но и ближнего круга Пожирателей хватало для того, чтобы Ксено боялся туда высунуть нос. Но прятаться долго ему не давали, заставляя работать наравне с домовиками или помогать там, где эльфов обычно не привлекали. Он не противился против работы, пусть она была грязной и тяжелой, но больше всего мечтал, естественно, вообще не попадаться никому на глаза. Увы, подобное случалось редко. Пусть сброд вроде волколаков и упырей захаживал в основном в хозяйственные постройки и Мэнор домом родным не считал, Ксено часто попадало от них и приходилось терпеть их грубости. Приближенные из числа свиты Волдеморта Ксено презирали, но уж если и обращались к нему, слова их становились для него сущим испытанием.
— Что там твоя дочка, Лавгуд? Она знает, что ее отец превратился в подстилку Темного Лорда? — осведомлялся Долохов.
— В использованную и выброшенную подстилку, прошу заметить, — поддакивал ему Лестрейндж-младший.
Раздался общий смех: дружно хохотали и Пожиратели Смерти, и оборотни-егеря.
— Что, интересно, ее ждет? Не думаю, что хоть один чистокровный согласится взять ее в жены с таким-то папочкой.
Ксено выслушивал это в который раз, но приятней не становилось. Он по опыту знал, что за любую попытку огрызнуться будет наказан, и только молчал, делая вид, что спокоен.
— Ты что, оглох? Отправляйся на кухню, подгони домовиков, пусть тащат нам ужин. Чего они не шевелятся?
Ксено догадывался, чем причина — двое оставшихся в доме малфоевских домовиков прислуживают новым хозяевам неохотно, и вполне разделял их неприязнь, но все же ослушаться не мог. Кухня в Малфой-Мэноре располагалась в отдельном пристрое, соединенном с особняком узеньким темным переходом: у аристократов запах стряпни, витающий по дому, считался неприличным. Так что в вечерний час на кухне было совершенно пусто, полутемно и грязно. Он собрал несколько больших подносов всякой снеди и притащил их в зал; пять-шесть походов туда и обратно совсем утомили его. Сам он не ел с утра, но и не хотелось особенно. И так еле удержался от слез после издевательств и теперь ненавидел себя за то, что не нашел в себе сил ответить достойно. Правда, что бы он сделал без палочки? Бросился и попытался придушить Фенрира одними руками? Тот бы сломал его пополам или отшвырнул в сторону легко, как котенка. Можно было попытаться вытащить тайком палочку у пьяного Эйвери или Долохова, но где шанс, что его не поймают на этом за руку? К фурии вроде Беллатрисы он и вовсе боялся приближаться.
“Ты даже не пытаешься, — прозвучал внутренний голос. — Одни оправдания, Ксено”. Он выдохнул и попытался придумать, как воплотить в жизнь собственный план. К примеру, если споить их всех… Но винный погреб Малфоя и без того успели растащить. А если принести остатки и подмешать в вино сонного порошка? Нет, вино подают закрытым, и потом, осадок на дне его выдаст. А если в пиво или в эль? В погребе оставалась пара бочонков. И Ксено мышкой шмыгнул наверх, в лабораторию Темного Лорда. Но двери в нее, увы, оставались заперты. Он разочарованно поплелся назад, на кухню, и сел в углу. Все против него. Потемневшие от копоти каменные стены, старые деревянные шкафы, пропахшие прованскими травами и восточными специями, груда объедков в корыте, которую давно пора вытащить, шкаф с рассыпанной крупой, которую потихоньку растаскивали крысы… И ничего такого, что могло бы усыпить тех, кто пирует наверху. У Малфоев наверняка были сотни магических эликсиров, включая снотворные, но на них давно наложил лапу сам Волдеморт или Беллатриса по праву сестры Нарциссы. На ум ему пришел сад. Мак! Можно сделать сонный напиток из мака.
Стояла вторая половина лета, разросшиеся и не требовавшие особого ухода маки большей частью успели отцвести, и потемневшие коробочки с их семенами торчали в достаточном количестве. Ксено собрал целую охапку, оттащил в кухню и попытался выжать из них сок: увы, одними руками и даже с помощью давилки выходило плохо. Кое-как вспомнив заклинание извлечения сока, он с беспалочковой магией сумел извлечь еще немного. Вышло немногим более мелкой плошки, которую он и разлил по стаканам с пивом: напиток если и помутнел, то совсем малость. Он, спотыкаясь и еле держа огромный поднос на весу, утащил его наверх и вернулся ждать. В голову приходили страшные мысли. Что, к примеру, будет, если хоть один из свиты Темного Лорда догадается проверить свой напиток на присутствие яда? По спине прошел холодок.
Увы, Ксено не учел, что сонный напиток вышел очень слабым — настолько, что даже и попытайся его кто-то обнаружить, опасного бы не нашел. Мак с трудом усыпил бы его одного, не говоря о нескольких дюжинах людей. От него требовали нести еще пива и еще, и Ксено уже подумал, что его замысел разгадали и просто-напросто измываются, но понемногу пьяные крики все же затихли. На его стороне был поздний вечер и естественная усталость. Многие кое-как добрались до собственных спален: это касалось приближенных Волдеморта. Оборотни и бродяги вроде Флетчера так и остались дремать в главном зале, пользуясь тем, что сегодня их никто не выгонял. Большинство дремало; те, кто привык спать на открытом воздухе, убрались сами, и за столом дремало всего несколько человек.
Ксено неслышно прошел меж ними. Некоторые были до того грязны и настолько потеряли всякий человеческий вид, что становилось ясно, что поживиться у них нечем; его же интересовала только чья-нибудь волшебная палочка, которую он хотел потихоньку выкрасть, выбраться из Мэнора и спастись. Он осматривался, насколько позволяла полутьма. Свечи догорали, но он все-таки разглядел одного из егерей, который выглядел чуть получше остальных. Одежда его хоть и запылилась, в свое время была даже франтоватой, да и черты лица не выдавали в нем оборотня, там более сейчас, когда он дремал расслабленно. Ксено припоминал, как его зовут: кажется, Скабиор. Так и не уверенный, оборотень перед ним или маг, он встал рядом и, отодвинув мешавшую ему кружку, потянулся к его поясу, чтобы проверить карманы, где вполне могла заваляться его волшебная палочка. Увы, в одном оказалось пусто, а во втором… Пальцы его вдруг перехватила чужая сильная рука.