Лавгуд поджал губы. Волдеморт обещал, что Хогвартс возобновит работу и скоро туда отправятся студенты, в том числе и его дочь. Если он, Ксенофилиус, не разочарует хозяина, конечно. Теперь у него не было выбора. Конечно, Ксено сомневался в правдивости Волдеморта, но злить понапрасну его точно не стоило. Тем более, раз у него Луна.

А Волдеморт тем временем размышлял о том, что Ксенофилиус чем-то напоминает Люциуса. Лавгуд не такой заносчивый и гордый, но внешнее сходство определенно было. Милая мордашка, белоснежные волосы и стройная фигура привлекали бы внимание и вызывали восхищение (и раздражение Люциуса), если бы не нелепые одежды, за которыми Ксенофилиус скрывал свою красоту. Поэтому в один далеко не прекрасный для последнего момент его грубо ухватил за шиворот один из егерей, потребовав снять свое шмотье. Ксено, привыкший к самым различным выходкам с их стороны, затравленно обернулся, умоляюще поглядев на Волдеморта: тот сохранял бесстрастность и посматривал на сцену словно зритель в театре, — не без удовольствия, но отстраненно.

— Ты мой слуга, а значит, выглядеть должен соответственно.

На этом он словно поставил точку. Споры были бессмысленны, и это было ясно всем, кроме самого Лавгуда.

— Сэр, эта одежда особая, — ухватился он руками за край драной кофты из сотни сшитых меж собой серых меховых ниток. — Это хвосты новорожденных драклов, они защищают от летучемышиного сглаза и отражают дурные чары…

Волдеморт устало закатил глаза. Правда, иного от безумного Лавгуда ждать и не приходилось.

— Я сейчас сдеру ее с тебя вместе с твоей шкурой! Или посмотрю, как она отражает Круциатусы! — взбесился егерь, полуседой оборотень, похожий на Фенрира, разве что чуть пониже ростом.

— Ну, зачем же так грубо, — Волдеморт отстранил его и поднялся сам, а потом подошел к Ксено, окидывая его оценивающим взглядом, и все-таки приказал:

— Переоденься. А эти уникальные вещи мы направим, — в голосе его появилась насмешка, — в лабораторию при Министерстве Магии. Для изучения защитных качеств. Прямо сейчас пошлем по каминной сети, да-да.

— О, я буду рад внести вклад в науку! — оживился Лавгуд наивно. — Кофту я изготовил сам, а рубаху эту мне подарила Пандора, когда… когда… — Он прервался. Голос его задрожал, очевидно, оттого, что Ксено пришлось вспомнить умершую и горячо любимую жену, — словом, она зачаровала ее так, чтобы морщерогие кизляки…

И он медленно разделся, обнажая бледную светлую кожу: не глядя на лицо, его можно было спутать с Малфоем. Ксено быстро накинул привычные для Пожирателей Смерти темную хламиду и мантию. Волдеморт равнодушно кивнул, подавляя брезгливость, подхватил двумя когтями сброшенную одежду и, подойдя к камину, бросил ее в огонь. Ксено со слезами на глазах наблюдал, как та сгорает.

— Но, мой лорд, вы же обещали ее послать в Министерство…

— Ох, прости, совсем забыл вызвать связь по каминной сети. Ничего, они исследуют пепел.

Над Ксено дружно засмеялись.

— Сэр! — Ксено протянул руки к Волдеморту; на мгновение он даже позабыл, что палочку ему так и не вернули, точно собирался вновь атаковать Волдеморта голыми руками.

— Ксено. Посмотри на меня, — проникновенный голос Темного Лорда мог бы укрощать не только змей, но и тигров. — Ты совершенно не любишь дочь. Не заботишься о ней. Не желаешь ей добра. Не понимаешь, от чего ее благополучие зависит.

На лице у Ксено сперва появилось недоумение, потом жалость к себе и к дочери. Он уже готов был умолять Волдеморта простить себя за дерзкий выпад, и разом сник. Темный Лорд милостиво махнул рукой.

Волдеморт оценивающе оглядел, как новая мантия и простые, как униформа, одежды вместо прежних, грязных, бесформенных и мешковатых, превращают облик этого безумца в нечто сносное. Выходок его Волдеморт не боялся. Определенно, Лавгуд забавлял его. Жалкий, трусливый, трясущийся за жизнь своей глупой, такой же сумасшедшей, как отец, девчонки, а вместе с тем было в нем что-то милое. Очарование наивности, что ли.

— Так гораздо лучше, — похвалил его Волдеморт. — Осталось только привести в порядок волосы, и я спрошу у Люциуса, не грешил ли его отец с твоей матерью.

Все вокруг дружно зафыркали.

========== Часть 2 ==========

Ксенофилиус понемногу привык к своему новому положению. Волдеморт теперь почти всегда пребывал в хорошем настроении, и кровавых расправ почти не случалось. Долгожданный триумф хорошо сказался на нем. Относился он к Ксено снисходительно. И все бы ничего, если бы не егеря, которые то и дело выцепляли Лавгуда, и в лучшем случае — просто дразнили, в худшем норовили избить, чаще просто угрожали и всячески унижали его. Что ни говори, а жить на правах домашнего эльфа не просто. Лавгуд вспомнил Гермиону, дочь когда-то рассказывала, что она по окончании Хогвартса хочет заняться защитой прав домашних эльфов. Стала бы мисс Грейнджер отстаивать и его права?

Но один защитник у него все же был. Тёмный Лорд хоть и редко, но вмешивался в забавы егерей, когда те переходили все рамки. За это Лавгуд чувствовал к нему смутную благодарность, хотя все еще побаивался немного. Однако самому Волдеморту казалось, что того, что делает Лавгуд недостаточно. Его терпение иссякло, когда егеря спустили на Ксено собак и тот едва ли на руки своему хозяину не запрыгнул, чтобы спастись. Раздраженно выдохнув через зубы, Тёмный Лорд взмахнул палочкой, прогоняя животных.

— М-мой Лорд, спасибо, я так благодарен…

— Не сомневаюсь, — прошипел маг, — иди за мной.

Вернув себе былой облик, Тёмный Лорд не изменил своей привычке носить длинные свободные мантии и ходить босиком. Следуя за ним, Ксенофилиус невольно отмечал, что хозяин красив. И утонченные черты лица, и темные волосы, и холодные глаза. Но хотя теперь он и был похож на человека, очень красивого человека, стоит признать, добрее не стал ни на йоту.

— Раздевайся, — бросил ему тёмный маг, когда они дошли до его покоев.

— Хозяин? — испуганно выдохнул Ксено.

— Сейчас же, пока я не сорвал с тебя эти тряпки, будешь ходить без одежды.

Поджав губы, Лавгуду пришлось покориться. Но когда он понял, к чему все идет, то сразу же начал вырываться.

— Не надо, прошу вас! — взмолился он, падая на колени. — Разве я в чем-то провинился, разве я мало делаю?

— Да, мало, — прервал его причитания Волдеморт, — мне надоело вытаскивать тебя из неприятностей, будь добр, отплати за помощь.

— Я могу отплатить и по-другому! Я могу сварить зелье, написать вам статью, могу доказать, что я не лгу, существуют невидимые животные и иные миры!

— Еще одно слово, и тебе не придется ничего доказывать. Я сам превращу тебя в кизляка! — не выдержал Тёмный Лорд.

На негнущихся ногах Ксено приблизился к кровати и встал рядом, судорожно пытаясь придумать выход из сложившейся ситуации. Устав ждать, Том сам толкнул его на постель и навалился сверху.

Теперь он требовал от Ксенофилиуса кроме всего прочего еще и ублажать его в постели, что, конечно, послужило причиной для травли со стороны не только егерей, но и пожирателей. Обиднее всего было, что на пике страсти хозяин неизменно кончал с именем Малфоя на губах. Люциуса Волдеморт не простил. Он навсегда запомнил предательство, и теперь Малфой был вынужден томиться в Азкабане. После каждой ночи Тёмный Лорд неизменно отсылал его прочь, иногда грубо скидывая с постели. Не об этом мечтал Ксено. Его выдуманный мир рушился на глазах. Эх, знала бы жена, во что он превратился… Но нет, теперь о ней лучше и не вспоминать. Не после того, что с ним сделали. Утешали лишь мысли о дочери, но Ксенофилиус чувствовал, что еще немного и не выдержит, сломается и погрузится в безумие, спасительное и такое приятное. Только теперь мир глазами безумца вряд ли будет похож на сказку, это будет ночной кошмар.