Потому что раньше он мог контролировать его, а теперь этот уход в мир иллюзий стал неконтролируемым. Но Ксено уже мало на что обращал внимание. Он смотрел на происходящее вокруг и спрашивал себя, давно ли стал так рассеян и забывчив. Смотрел в лицо Тёмного лорда, безвозрастное, жестокое, с холодным блеском в змеиных глазах, но все же прекрасное, и спрашивал себя, давно ли тот утратил полузмеиный облик. Теперь Волдеморт казался не старше того юноши, которым он покинул Хогвартс, но в окружении соратников выглядел ещё более безумно. Его слуги, Пожиратели Смерти, контролировали теперь все. Министерство Магии ни шагу не делало без их надзора, в Хогвартсе директором стал верный Темному Лорду Снейп, — Ксено этого не знал, но мог догадываться, хотя ни разу с момента ареста не покидал Малфой-Мэнора.

Его не били слишком часто, больше издевались или использовали как прислугу, таким нелепым и жалким он казался. А он спрашивал себя, как давно стал таким, и не находил ответа. Когда Волдеморта не было — а дела занимали у него много времени — Лавгуд поступал в распоряжение остальных Пожирателей. К счастью, со временем шваль вроде оборотней из Малфой-Мэнора выгнали, и поместье стало резиденцией Тёмного Лорда, предназначенной только для ближнего круга. Ксено предпочитал отсиживаться в покоях Волдеморта или близ них, в его кабинете. Ни своей комнатки, ни постели у него не было. Чаще всего он работал при кухне и прибирал после бесконечных ночных пиршеств.

В этот раз Волдеморт вернулся поздно, однако в сносном расположении духа. Ему поднесли бокал вина и еду на подносе; вопреки слухам, бессмертие его не было сродни вампиризму и он не питался кровью жертв и криками во время пыток. Лавгуд, в это время сонно начищавший серебряные канделябры в углу огромной малфоевской гостиной, тихо замер, чтобы не обнаружить себя. Ничего хорошего от господина он не ждал и улыбкой на алых изогнутых губах не обманывался.

Но уйти из-под змеиного взора было не так-то просто.

— Ах, это ты, — заметил его Тёмный Лорд, обведя гостиную с прежним змеиным немигающим взглядом. В узких зелёных глазах его читалось презрение. Но Ксено зря думал, что его новый хозяин ничего, кроме отвращения, не испытывает. Волдеморт ощущал даже некое смутное сожаление. — Ну, подойди сюда, — поманил он его.

Ксено подошёл и встал перед ним, стремительно бледнея. На его высокой исхудавшей фигуре даже строгая одежда слуги смотрелась как-то мешковато и не к месту: эффект, немало удививший Волдеморта. Не привык он, что ли, представлять его себе без старых эксцентричных нарядов? Во взгляде Лавгуд читался страх, лицо было жалобным, на лоб упала прядь светлых волос — от ее невесомого касания Ксено вздрогнул, но убрать волосы не посмел, так и стоял, вздрагивая.

— Ну, что-то ты совсем загрустила, птичка моя. — Появившаяся на лице Лавгуда улыбка была ещё более испуганной. Волдеморт махнул рукой. — Ладно, не пытайся. Идём, пусть хотя бы один из нас почувствует себя лучше… Не ты, конечно, — надменно рассмеялся он.

В покоях он полулег на кровать, предоставив Лавгуду ублажать себя. Волдеморту нравилось ощущать, как дрожат его пальцы, когда он стягивает с него мантию и хламиду, боясь дотронуться кожи, а потом садится подле него на колени, несмело поднимая глаза. Тогда он протянул к нему ладонь и убрал с лица эту злосчастную прядь волос, завёл за ухо, полюбовался полным страха лицом и лениво лёг.

— Можешь начинать, — бросил он.

— Сам? — робко переспросил Ксено. Подобное позволение привело его в замешательство.

— Да, — отозвался Волдеморт и устало прикрыл глаза. Само по себе растянуться на постели после долгого дня было удовольствием, а если прикрыть глаза и представить себе, что предатель Малфой жив…

Можно было ощутить касания его губ на шее, странное и непривычное. Губы были не такими нежными, как у Малфоя, но неожиданно горячими. Неожиданно оцарапала бледную кожу щетина.

— Что это? — он приоткрыл один глаз. Взял Лавгуда за подбородок, когтем поцарапал небритую щеку. — Почему я должен заставлять тебя бриться? Пошёл вон!

— Мне не позволяют, мой лорд, мне негде…

Волдеморт утомлённо закатил глаза вновь, дотягиваясь до палочки, и Ксено вздрогнул, обречённо замирая. Казалось, он прощается с жизнью и тихо шепчет нечто вроде молитвы.

— Алохомора! — перед ним открылась дверь в ванную при покоях. Волдеморт, развеселившись, фыркнул: — Можно подумать, ты ждал Авады в спину.

Ксено, сглотнув, кивнул. Тот посмеялся снова:

— Да нет, милый. Смерть от Авады ещё надо заслужить. — И он нетерпеливо постучал по месту рядом с собой, намекая, что надолго в купальне лучше не задерживаться.

Скоро Ксено снова стоял на коленях рядом с ним. Ему с трудом удавалось представить, чего бы хотел Волдеморт. Поэтому, нагнувшись, он вновь проник несмелым поцелуем к его шее. Затем, увлёкшись, почти лёг на него, продолжая целовать короткими поцелуями грудь и шею. В другой раз Волдеморт не потерпел бы такого бесцеремонного поступка и тяжести чужого тела, но сейчас тяжесть эта смутно казалась приятной: в постели, обнаженный, он казался совсем иным и куда более сексуальным. Если бы он ещё и молчал все время, не упоминая этих абсурдных вымышленных существ… Впрочем, один такой способ был. Волдеморт положил ладони ему на плечи, побуждая опустить голову ниже.

— Такой горячий, а весь дрожишь. Нервничаешь?

Лавгуд кивнул.

— Помоги своему лорду немного расслабиться, — вкрадчиво предложил он. — Ну же, приоткрой рот, — и он властно пригнул его к своему причинному месту.

Лавгуд застонал, замотал головой, пробуя вырваться, но эти попытки отстоять последнюю гордость казались такими же слабыми и беспомощными, как попытки не выдать Поттера когда-то. Через пару минут Волдеморт мог ощущать, как его естество погружается в приятную влажность чужого рта и как горячие губы выцеловывают его.

— Глубже, — требовательно сказал он. Ксено жалобно промычал что-то, с чем можно было не считаться. — Расслабь горло, и сможешь. Вот так.

Тёмный Лорд уцепился когтями за волосы на его затылке и несколько раз быстро и с силой толкнулся в этот послушно и невинно полуоткрытым рот, а потом выплеснулся в него.

Ксено отстранился сразу, как у него появилась такая возможность. Волдеморт даже не взглянул на него, лишь небрежно махнул рукой, позволяя удалиться.

Лавгуд не знал, как долго он сможет это терпеть. В голове появилась отчаянная мысль. Бежать! Взять с собой Луну и бежать как можно дальше от этого тирана! Не раздумывая больше ни секунды, он бросился собираться. Сборы не затянулись надолго, ведь вещей у него толком и не было, он взял с собой немного еды и запасную мантию. Но нужна была палочка, и Ксено уже представлял, как можно ее добыть. Он притаился на кухне, когда там не было эльфов. Лавгуд знал, что один из егерей периодически наведывается туда, чтобы перекусить. Так произошло и в этот раз. Ближе к полуночи на кухню вошел сонный маг. Едва он переступил порог, Ксенофилиус обрушил сзади на его голову поднос. Звук показался ему оглушающе громким, но для надежности он ударил еще раз. Пошарив по карманам, он нашел, что искал.

Ксено бросился к выходу. Он беспрепятственно покинул дом, но вот беда, поместье окружал высокий кованый забор и огромное количество чар, наложенных еще Малфоем и укрепленных самим Волдемортом. Выбраться не было никакой возможности. Тогда он притаился в розовых кустах рядом с воротами в надежде, что кому-нибудь будет нужно покинуть поместье или войти внутрь. Ему повезло только утром, когда слуги отправлялись исполнять поручения своего хозяина. Ксено, получше укутавшись в мантию, тихонько прошмыгнул за ними. Он свободен! Лавгуд выбрался в близлежащий лес, но нужно было торопиться, он мог в любой момент попасться егерям. Он бежал так быстро, как мог, забыв, что за пределами поместья может аппарировать. Скоро сбылись его самые страшные ожидания. Он вдруг понял, что забыл узнать, где Луна, а из-за спины послышался низкий рычащий голос Фенрира: