— Посмотри, — позволил Ульфланг.
Турко обнажили и держали четверо; истерлинг осмотрел его придирчиво, и в то же время видно было, как он от одного этого получает удовольствие — не преминул даже ощупать мошонку и яички.
— Нет, я его заберу, Ульфланг, — сказал он наконец.
Он уже видел в местах, как гладит грудь этого среброволосого красавца, сжимает его за тонкую талию, пока тот скачет на его члене и стонет: правда, пока до того было далеко, и Турко, ухитрившись вывернуться, грубо отпихнул его. Его тут же схватили ещё несколько, готовясь отплатить за нанесённое оскорбление.
— Тише, не порти кожу, — приказал истерлинг страже.
— А зачем тебе, чтобы там все было хорошо? Неужто хочешь этого жеребца сверху? Он же девка, — ухмыльнулся третий, все никак не желая униматься.
Турко заломили руки за спину.
— Тащите других, — приказал Ульфланг.
Морьо и Курво тут же втолкнули в помещение. Они составляли разительный контраст с третьим братом.
Келегорм впервые со дня пленения видел обоих братьев лицом к лицу.
— Вот этих портить можно, — ухмыльнулся Ульфланг и отдал отмашку слугам.
Турко кинулся к ним, но ему не дали. Но он рад был уже и тому, что оба брата живы. Внимание гостей перескочило на остальных.
— Да я бы и этого, который попригляднее, взял себе, — продолжил расщедрившийся истерлинг, до этого решивший купить Турко. — Хоть мне столько шлюх и не надо…
Конец слов потонул в общем хохоте.
— А что, работать он может, — добавил Ульфланг. — Я слышал, он мастер в ювелирном деле.
— Правда? Тогда беру, — решился его родич. — Третьего не возьму. Очень уж ты его попортил.
— Я и не отдаю. Оставлю у себя, хотя он только на то и годится, что выгребать загоны и ходить за свиньями.
Курво стоял смирно, опустив глаза и из-под ресниц разглядывал Турко. А третий, похоже, даже о своем позорном положении забыл при виде братьев — так был рад встрече. Курво невольно еле заметно улыбнулся. Может, им удастся вырваться. А пока он будет работать — если надо, и в мастерских.
Истерлинги переключились на Морьо, смеясь над этой смесью отчаяния, гордыни и злобы на весь мир за свое бедственное положение.
— Они родственники?
— Где ты их нашел?
— Остроухие. А правда, что они долгожители?
— А если сдохнут?
— Они живут вечно, если не примут смерть от кинжала или меча, — объявил Ульфланг. — Но болезни их не берут, и старость тоже.
Ему не верили. Спрашивали, откуда он взял пленников и кто они.
— Они братья, — подтвердил Ульфланг.
— Родные? Быть не может, — не согласились с ним остальные. — Не могут братья быть столь несхожи.
— Разве что они от разных матерей, — пожал плечами третий.
Морьо вспыхнул от злости, слыша это предположение.
Гости Ульфланга продолжили ужин, отмечая сделку вином и едой, а братьев увели, решая, кого и куда устроить. Турко, пользуясь заминкой, еле ощутимо коснулся рукой ладони Морьо.
«Мне жаль тебя, брат, — сказал он. — Держись».
«И ты», — был ответ.
Турко глянул непонимающе: ему приходилось легче.
«Они собираются брать тебя силой, как деву».
Глаза Турко сверкнули огнем. Потом его увели.
Куруфин коротко сжал пальцы Морьо, глянул напоследок ему в лицо и побрел за своими стражами.
Его отвели вместе с Турко в небольшую каморку. Кроватей и стульев не было — только довольно мягкий ковер на полу и несколько подушек. Турко так и не дали одежды. С Курво сняли оковы и братьев заперли вдвоем. Куруфин только тогда коротко обнял брата. Он был безумно рад, что Турко цел и здоров, но опасался того, что ждёт их обоих впереди.
А Морьо вытащили во двор и пристегнули цепью к конуре за ошейник, словно тот и впрямь был псом. Потом отправились пить и пировать.
========== Часть 3 ==========
Пока Морьо брезгливо осматривался на новом месте, на него глазели, как на диковину. Он уткнулся глазами в пыль, предпочитая не смотреть на этих косоглазых обезьян. Однако интерес к нему так же быстро угас. Собаки, которые до этого шумно лаяли, успокоились и стихли, и Морьо, привалившись спиной к тени за солнцем, задремал устало: слишком много сил отнял у него этот переход, чтобы смущаться новыми условиями. Позже он попробует расшатать цепь или сбежать с ней, но сейчас… Веки его смежились, и он крепко спал.
Турко в это время как тигр метался по комнатке назад и вперед. Он хотел выломать дверь, от чего его удержал Курво: за ней могли быть охранники. Каменные стены выглядели прочными, а единственное маленькое окошко было таким узким, что в него не пролезла бы и кошка.
— Понимаю твой гнев. Однако бежать обнаженным и без оружия…
— Курво, это гибель, — простонал Келегорм, но быстро взял себя в руки. — Дальше нас снова разлучат, и что тогда?
Но долго рассуждать о будущем и планах побега братьям не пришлось: скоро пришедшие слуги родича Ульфланга вывели их со двора, проводив к новому дому — за соседним двором, недалеко. После чего их вновь разделили: старшего увели в покои наверх, младшего заперли в тесной как гроб каморке внизу.
Марид ждал Келегорма в зале. В общем, истерлинг и сам видел, что серебристоволосый красавец не собирается подчиняться. Но это было даже веселее, чем когда рабы сами стелились под ноги — дикий невыезженный жеребец.
Впрочем, рисковать он не собирался.
Эльфа повалили на кровать с пышными перинами и множеством подушек. Пока несколько слуг привязывали руки и ноги к кованым витиеватым прочным решеткам в изголовье и у изножья, Марид любовался контрастом белоснежной кожи и алого шелка простыней. Потом почти нежно откинул серебристые волосы и провел рукой по острию уха. Эльф мотнул головой, и Марид едва успел отдернуть руку, прежде чем тот вцепился зубами в его пальцы.
Но он только рассмеялся.
— Ты напрасно гневаешься, — выговаривал он эльфу, словно несмышленому дитя. — Успокойся. Тише.
Он несколько раз провел ладонью по его вздымающейся груди и животу, там, куда Келегорм не мог сбросить его руку, и улыбался. Однако эльф напрягался так, что Марид скорее опасался не за себя, а за него. Пожалуй, нужно было дать ему немного снотворного, которое варили из цветков мака: конечно, так этот желанный красавец на сможет почувствовать его ласк, а пробудет в полузабытье, но по крайней мере не будет вырываться, рискуя вывихнуть себе руки, ноги и шею. А что до чувств… со временем, быть может, и привыкнет.
Эльфа силой напоили через металлическую трубку: пока ее просовывали в рот, он порезал себе язык и чуть не сломал зубы, но поневоле проглотил все.
Скоро Турко ощутил накатившую слабость и только лежал, не в силах сопротивляться. Но сном назвать его состояние было нельзя: он чувствовал все словно через густую пелену тумана. Язык и тот заплетался. С уголка глаза скатилась пара слез и застыла.
Он видел, как истерлинг в по-восточному ярко расшитом халате склоняется над ним и почти благоговейно касается его кожи, гладит причинное место, раздвигая его колени и бедра.
Турко никогда не был ни с девами, ни с мужчинами — как и любой эльф, он ждал свою единственную. Чувства к Лютиен были чем-то сродни уязвленной гордости. Она была неплохой партией, этот брак давало бы принцам нолдор право призывать под свои знамёна дориатрим. Курво постоянно твердил, что дополнительные силы в борьбе с Моринготто не помешают, а сам Тьелко — гораздо лучший вариант для дочери Эльве, чем лесной бродяга. Тьелкормо соглашался, но об обладании дориатской утренней звездой как девой как-то не задумывался. Не видел ее близ себя и детей призывать… какие дети? Война же.
