Турко вырывался. Кричал: “Почему!?” — ни к кому, просто так, громко, до хрипоты. Не давал покинуть место несмотря на то, что раненым требовалась помощь, а синдар угрожали напасть и добить остатки нолдорских дружин. Нельо орал на караульных, крепко держал брата, орал на тех нескольких несчастных целителей, что были с ними и разрывались между ранеными и внезапно вернувшимся лордом. Перепуганный Кано пытался трясущимися руками найти и заварить травы. Уставшие до полусмерти Амбаруссар собирали разрозненные войска. Наконец Майтимо с Турко притихли. Тьелкормо вцепился в старшего брата и завыл отчаянно и тоскливо, по-волчьи. Майтимо гладил его по голове, кусал губы, сам дрожа от всего, что навалилось в последние месяцы и прорвалось — смертями, пламенем и болью. Кано, сначала вместе с близнецами выставлявший караулы, подошёл и сел рядом, как-то беспомощно заглядывая в лицо Тьелко, который плакал надрывно, без слез, вспоминая то взрывного Морьо, то насмешливо-язвительного Курво.

— Все будет хорошо, — хрипло прошептал Майтимо, продолжая поглаживать плечи вернувшегося Охотника.

Но они все понимали — хорошо уже не будет. Не с ними. Не здесь.