Стэнли. Все это было еще до телеграммы вашего нефтяного миллионера из Техаса или уже после?

Бланш. Какой еще телеграммы?.. Нет, нет… после! В сущности говоря, телеграмма пришла, как раз когда…

Стэнли. В сущности-то говоря, никакой телеграммы не было и в помине.

Бланш. О-о!..

Стэнли. А этого вашего миллионера просто не существует! Да и Митч не возвращался к вам с розами, потому что я знаю, где он сейчас…

Бланш. О!

Стэнли. И все это одно только ваше воображение, чтоб его черт побрал!

Бланш. О!

Стэнли. Одно только вранье, дурацкие выверты, кривлянье!

Бланш. О!

Стэнли. Да посмотрели бы только на себя! Видели бы вы себя в своих паршивых обносках… словно ряженая на Святках! – разжилась напрокат этим тряпьем у какого-то дерьмового старьевщика… Да еще и эту дурацкую корону нахлобучила! – царицей вообразила себя, что ли?

Бланш. О-о… Боже мой!

Стэнли. Ну, я взялся за вас по-своему с самого же начала. Сколько раз было, что вы вот-вот и совсем уж задурите голову этому чудаку!.. Приехала, засыпала все в доме своей пудрой, забрызгала духами, напялила на лампочку бумажный фонарик… вот тебе и Египет, а сама – царица Нильская: расселась на своем троне да знай себе хлещет мое виски! А я говорю: х-ха!.. х-ха! Слышали?.. Ха-ха-ха! (Направляется в спальню.)

Бланш. Не подходите! (Зловещие тени заметались по стенам вокруг нее. Чудовищные эти образы обозначаются все более отчетливо и грозно. Затаив дыхание, она подбирается к телефону и отчаянно дергает рычажок.)

Стэнли проходит в ванную, закрыл за собой дверь.

Дежурный, дежурный! Дайте, пожалуйста, междугороднюю… Мне нужно соединиться с мистером Шепом Хантли из Далласа… Он такая знаменитость, что адреса не требуется… Да спросите вы кого угодно… только спросите!.. Да подождите же!.. Нет, я не могу так сразу сию же минуту и отыскать… Но поймите вы, прошу вас… Я… нет, нет, подождите!.. Минуточку! Но кто-нибудь же должен… Ничего! Не давайте, пожалуйста, отбой!.. (Положила трубку, бесшумно прокралась в кухню.)

Ночь кричит нечеловеческими голосами, словно дикие джунгли заревели, зааукали на все лады. Тени и зловещие отблески заплясали, забились, заполыхали, запрыгали со стены на стену по всей квартире. Сквозь заднюю стену квартиры, становящуюся прозрачной, проступает улица, тротуар. Проститутка споткнулась о пьяного на земле. Тот гонится за ней вдоль по улице, догнал, между ними завязывается борьба. Свисток полисмена положил конец этой схватке. Обе фигуры исчезают. Почти тотчас же вслед за тем из-за угла появляется Негритянка, завладевшая сумочкой, которую проститутка обронила на мостовой. В ажиотаже от находки роется в сумочке.

(Прижимает костяшки пальцев к губам, медленно возвращается к телефону. Отчаянным шепотом.) Дежурный! Дежурный!.. Да при чем тут междугородняя! Дайте телеграф. Да некогда же, нельзя терять ни минуты… Телеграф!.. (Ждет, сгорая от нетерпения.) Телеграф?.. Да, да. Именно – прошу отправить телеграмму… Записывайте. «В отчаянном, в отчаяннейшем положении. Помогите! Попалась в западню! Попалась…» О-о!

Дверь ванной распахнулась, появляется Стэнли в своей сверкающей шелком пижаме. Ухмыляясь Бланш, завязывает пояс с кисточками на концах. Беззвучно охнув, она пятится от телефона. Он пристально смотрит на нее – пауза: счет до десяти. Из телефонной трубки раздается какой-то скрежет.

Стэнли. Вы не повесили трубку. (С подчеркнутой неторопливостью подходит к телефону, повесил трубку. Восстановив порядок, снова пристально смотрит на нее, по губам его медленно скользнула кривая усмешка, а сам он тем временем занимает позицию у входной двери, отрезав Бланш путь к бегству.)

«Синее пианино», звучавшее до сих пор еле внятно, ударило в полную силу, забарабанило. И тут же переходит в рев налетающего локомотива.

Бланш (вся согнулась, зажимает уши крепко сжатыми кулаками и так и остается, пока грохот локомотива не замирает вдали. Выпрямившись, наконец). …Пропустите… дайте пройти!

Стэнли. Пройти? Безусловно! Ну! …что ж вы стоите? (Отступил на шаг, стал в самых дверях.)

Бланш. Отойдите… вот туда. (Показывает куда.)

Стэнли (ухмыляясь). Мало вам места? …не пройдете?

Бланш. Вы загородили дорогу!.. Но я все равно уж как-нибудь да вырвусь отсюда.

Стэнли. Вы что, думаете, я покушаюсь на вашу честь? Ха-ха!

Вкрадчиво заговорило «синее пианино». Бланш отворачивается от него, в бессильном отчаянии махнула рукой. И снова джунгли взревели всеми своими дикими нечеловеческими голосами.

(Шагнул к ней; стоит, покусывает кончик языка, высунутый меж зубами. Тихо.) Сейчас подумаем… а почему бы и правда не побаловаться с вами… что ж, пожалуй, вполне сойдете…

Бланш (отступает в спальню). Назад! Не подходите. Ни шагу, а то…

Стэнли. А то?..

Бланш. Плохо вам будет – света белого невзвидите. Вот посмотрите!

Стэнли. Так что же вы выкинете теперь?

Оба уже в спальне.

Бланш. Добром вам говорю – оставьте, вы меня и так уже довели.

Он делает еще шаг вперед. Бланш схватила со стола бутылку, с размаху разбивает ее и решительно встает с ним лицом к лицу, крепко сжимая в руке отбитое горлышко бутылки.

Стэнли. Это еще зачем?

Бланш. Да так… исполосую вам физиономию вот этим острым концом.

Стэнли. Да уж, с вас станется.

Бланш. Увидите. Попробуйте только…

Стэнли. А-а… Так вот вы как, хотите – пропадать так с музыкой. Ну что ж, – милое дело! – будь по-вашему. (Бросился на нее, опрокидывает стол. Она с криком отбивается горлышком бутылки, нанесла удар, но он перехватывает у нее руку в запястье.) Ну и тигр… Ну и тигр! Да бросьте же вы это горлышко! Ну!.. Мы же назначили друг другу это свидание с первой же встречи.

Бланш застонала. Горлышко бутылки падает на пол. Она опускается на колени. Стэнли подхватывает это безвольно обмякшее тело на руки, несет на постель.

В «Четырех двойках» надсадно загнусавила труба под сурдинку, с грохотом рванул ударник.

Несколько недель спустя.

Стелла занята укладкой вещей Бланш. В ванной с шумом бежит вода из крана. Портьеры между кухней и спальней задернуты примерно лишь наполовину – так, что видно сидящих вокруг кухонного стола игроков в покер: Стэнли, Митч, Стив, Пабло. В кухне все точно так же, как в недоброй памяти покерную ночь, – та же атмосфера грубой, инфернальной мужской откровенности. А сам дом, все здание словно вставлено, как в раму, в сияющую лазурь безоблачного неба.

Стелла бережно складывает в кофр одно за другим цветастые платья Бланш и плачет.

По лестнице сверху спускается Юнис, вошла в кухню. Голоса играющих зазвучали громче.

Стэнли. Рассчитывал на стрейт, и так оно и вышло, бог свидетель!

Пабло. Maldita sea tu suerte![11]

Стэнли. Говори по-людски, гризер[12].

Пабло. Да просто зло берет, до чего тебе, кобелю, сегодня удача.

Стэнли (в полном упоении собой). А что вы все смыслите в удаче! Удача с тем, кто знает свою удачу и не колеблется. Вот, например, в Салерно… я был убежден, что мое везение при мне. Ясно было, что прикупить до пяти четыре к одной на руках нечего и думать – простой расчет!.. а я – свое… и вышло по-моему. Такой у меня закон. И только тот и ведет забег в этой житухе по маленькой, кто верит в свою удачу.

Митч. Все «я» да «я»… Я-я-я!.. Я – такой. Я – сякой!.. Драл-драл-драл! … Был-был-был!..