– То есть как? Это разве не обычная падучая болезнь? – изумился Нага.
– Пока не знаю. Если вы ответите мне на несколько вопросов, может быть, я и выясню это.
– Давайте, попробую ответить, – Нага почувствовал себя неловко.
Ган Жун выпустил ещё одно колечко дыма и пристроил трубку на особую резную подставку на столе.
– Итак, давно ли вы знаете этого юношу?
Нага смутился, но ответил честно:
– Примерно три месяца. Может, чуть больше.
– Всё это время вы были вместе? Вы часто видели его?
– Да, мы вместе путешествовали, так что можно сказать, вообще не разлучались.
– Отлично! Замечательно! То есть все эти три месяца вы постоянно находились рядом с пациентом?
– Ну да, всё время рядом. В пути, знаете ли, не очень много возможностей уединиться и не общаться с кем-то.
– И за это время, за эти три месяца, как часто повторялись подобные припадки?
– Их вообще не было! Сегодня был первый раз!
– Первый раз? – недоумённо протянул Ган Жун. – Вы уверены?
– Я не знаю, быть может, до путешествия у него и бывало что-то подобное, но за то время, пока мы вместе странствовали, никаких припадков не было.
Лекарь оживился, в его глазах вспыхнул неподдельный интерес.
– Весьма любопытно, – сказал он. – Так необычно! Первый раз с таким сталкиваюсь.
Нага поглядел на юношу, который опять впал в забытьё, и спросил:
– Разве не бывает таких перерывов в болезни? Три-четыре месяца?
– Нет, таких длительных не бывает, – отрезал Ган Жун.
– А это может передаваться по наследству? Дело в том, что дед юноши обладал очень непростым норовом и порой не справлялся со своими наклонностями и нервным нравом.
– По наследству? – переспросил врач. – Да, конечно, может. Вот только загвоздка в том, что, как правило, падучая проявляется в намного более раннем возрасте. Всё же перед нами юноша лет семнадцати. Несколько поздновато для того, чтобы в первый раз пострадать от припадка.
– Семнадцати? – ошеломлённо воскликнул Нага. – Он просто крупный, а на самом деле ему только четырнадцать-пятнадцать.
– Ах, что вы, посмотрите на его зубы! На пробивающуюся бородку и усы! Мускулы! Какие там пятнадцать!
– Не может такого быть! – стоял на своём Нага.
Ган Жун не ответил, вместо этого он ещё раз бегло осмотрел юношу, пощупал его мускулы на руках и ногах, заглянул ему в рот. Пожав плечами, он промолвил:
– Ну вам виднее, всё же это ваш друг. Говорите, он рос в степи? Возможно, поэтому он выглядит чуть старше своих лет. Тяжёлая жизнь, всё время на воздухе, верхом на лошади… Да, вероятно, в этом я ошибся.
Нага облегчённо вздохнул. А лекарь между тем продолжил:
– Да, у него на теле довольно много разных мелких шрамов, вероятно, он получил их в детстве от падений и порезов, которые неминуемы в кочевой жизни. Есть совсем свежий, недавно зарубцевавшийся, на руке, но это скорее от укуса. Кто его укусил? Это не животное, больше похоже на человека.
– Так, одна сумасшедшая баба, – сказал Нага. – Увязалась за нами, а когда парень хотел прогнать её, она вцепилась ему в руку зубами. Какая-то умалишённая!
– К сожалению, – вздохнул Ган Жун, – во время войн и неурядиц плодится число несчастных и сходящих с ума. Бывает и такое, что они с отчаяния нападают на людей.
– Вот-вот, – поддержал Нага лекаря, – какая-то такая несчастная и уцепилась за него. Бедняга еле отвязался!
Ган Жун сел обратно на табурет, погладил бородку и задумчиво посмотрел на юношу, который начинал тихонько стонать, но всё ещё не пришёл в себя полностью. Врач накрутил на пальцы кончик бороды и проговорил в своей манере, как бы рассуждая сам с собой:
– Это странный случай, прошло уже довольно времени для того, чтобы парень очнулся, а он всё ещё в забытьи. Совершенно не похоже на обычную падучую болезнь. Определённо, это что-то иное. Что же? Не имею понятия. Может статься, это какая-то новая болезнь, занесённая из степи. Любопытно, он заразен? Нет, не думаю, лихорадки нет, скорее хворь связана с его рассудком.
– Господин врач! – громко обратился к Ган Жуну Нага, чтобы прервать, наконец, этот неиссякаемый поток рассуждений. – Не пора ли вам назначить какое-нибудь лечение моему другу? Что делать? Лекарства, примочки?
Лекарь встрепенулся, словно вновь позабыл о присутствии в комнате другого человека. Ган Жун пристально посмотрел на Нагу и ухмыльнулся:
– Загвоздка в том, что я не могу точно указать на род болезни мальчика, а значит, не могу точно подобрать лечение.
Нага уже начал утомляться от бесконечных споров и разговоров с врачевателем, ему хотелось получить чёткие и простые ответы на определённые вопросы. Он знал этот тип врачей, говорящих много и немного бессвязно, если их не прервать, они так и будут чего-то там бормотать под нос, рассуждать и взвешивать доводы. Так что наёмник принял решительную позу, немного угрожающую, и придвинулся к Ган Жуну. Тот, глядя на действия Наги, рассмеялся и промолвил:
– Вы думаете напугать меня? Это так глупо! Неужто вы полагаете, что я, ежедневно ведущий борьбу со смертью, испугаюсь вас? Или вы думаете, я побоюсь одного-единственного олуха, когда по городу их разгуливают тысячи? Тысячи чурбанов, которые уничтожают книги, просто потому, что не умеют читать и не желают учиться! Знаете ли вы, что я единственный врач, оставшийся в Нандуне, а остальные мои собратья сбежали прочь и правильно сделали. Эти варвары разгромили мою библиотеку только лишь из-за того, что вид бумаги вызывает у них ярость! Меня самого они чуть было не вздёрнули в моём же саду! И вы полагаете, я буду вас бояться?
Нага смущённо отступил. Немногим в его жизни удавалось по-настоящему пристыдить его. Ган Жун оказался одним из таких людей.
– Простите, – глухо вымолвил наёмник, – я не желал обидеть вас, господин лекарь. Я не думал, что с вами могли так обойтись.
– Ах! Восставшая толпа не разбирает правых и виноватых, ей неинтересны невинные и какие-то там врачи. Хвала Небу, сам Дондо оказался неподалёку и прервал мою казнь. Так что я обязан ему жизнью. Не знаю, смогу ли отдать ему долг, но свои обязанности врачевателя я собираюсь исполнять до тех пор, пока я в состоянии это делать.
– Я ещё раз приношу свои извинения, – сказал Нага негромко, и таким образом Ган Жун оказался вторым человеком в жизни наёмника, перед которым он извинился более одного раза. Третьего раза не бывало ещё никогда, и, к счастью, лекарь ответил:
– Ваши извинения приняты. Полагаю, вы, как и все в этом несчастном городе, взвинчены и возбуждены. Нам всем нужно успокоиться и взять себя в руки. Насчёт лечения могу сказать лишь одно: парню нужно отлежаться, принимать отвар из трав, какой обычно прописывают при падучей и утомлении рассудка. Это не будет лишним.
– Отлично! – оживился Нага. – Мы всё исполним, как вы скажете.
Ган Жун строго посмотрел на собеседника и сказал:
– Вообще-то я хотел бы наблюдать за парнем. Не скрою, во мне говорит внимание исследователя и врача, я хотел бы описать течение болезни, ведь это может быть какая-то неизведанная до сего дня хворь. Для этого мне нужно, чтобы мальчик находился в моём доме.
– Что? – изумился Нага. – В вашем доме?
– Да. Для этих целей у меня предусмотрена отдельная комната, где я смогу разместить больного. Ему будет там удобно, можете не волноваться.
– Но это, должно быть, стоит кучу денег! Мы можем заплатить, но если можно снизить расходы, то лучше бы мы оставались в своём жилище.
– Не волнуйтесь, вы будете оплачивать лишь само лечение. Пребывание под моей крышей и питание оплачивать не нужно. Я ведь сам имею определённую потребность в парне. Впрочем, вы можете отработать часть вашей оплаты. Мой помощник и ученик сбежал из города на восток, и у меня сейчас лишь мальчишка двенадцати лет. Он выполняет самые простые работы, и у него просто не хватает сил на то, чтобы помогать мне при операциях и удерживать больного. Работы много, и она тяжела для ребёнка. А вы, я полагаю, не боитесь ни вида крови, ни открытых ран. Раньше вы были на стороне тех, кто кровь пускает, чтобы убить, а теперь будете на стороне тех, кто пускает кровь, чтобы спасти. Соглашайтесь, сохраните часть денег, присмотрите за другом. Вы ведь чужак в Нандуне, вам всё равно некуда податься, а здесь будете при деле. Может, это ваше призвание?
