— Господи боже, человеку дурно, а они с церемониями! До кареты помогли бы добраться!

— Сударыня, право, мы бы рады, но... — рассеянно пробормотал Арсеньев.

— Моей невесте что-то показалось, клянусь вам... До скорой встречи в полку! — эта нелепая ситуация настолько раздражала, что соблюсти приличия и представить оную невесту даже не думалось.

Офицеры, переглянувшись, решили не спорить с будущим сослуживцем и раскланиваясь на ходу, попятились прочь.

— Это немыслимо! Как вы черствы! Вернитесь, немедля!

Испуганные женские воззвания выглядели странно, а остальные зеваки посматривали с интересом.

— Анастасия, прошу тебя, успокойся! – Сашин голос прозвучал неожиданно резко. Он предполагал, что сходу мог немного озадачить... Но не настолько же!

— Что-то показалось, ты сказал!? — она едва осознала его фразы и тон. Страшное видение все не уходило.

— Ах... значит, мои слова таки услышаны? Да, со мной все хорошо! И я, кажется, сразу это пояснил! Пойдём уж, право...— ещё суровей ответил Саша, протягивая руку.

— А если ты упадёшь на той аллее? Что мне делать прикажешь? Где этих остолопов потом искать? — девушка упрямо пыталась его придержать, едва не укладывая.

Раздражение завладело им окончательно.

— О, сейчас я прикажу!

Бесцеремонно ухватив спутницу за талию, молодой человек решительно поднялся и повлек её по аллее к выходу. Его руки в перчатках сковали, будто корсетом. Ни одно касание не причинило ей боли — ни дать – ни взять! Но и привычной нежности тоже не было. При виде решительного лица спутника, страшное наваждение, наконец, минулось... и сменилось горькой, обидной досадой, на него и на себя.

Освободившись от цепких объятий уже у ворот, она воскликнула, поправляя на плечах редингот:

— Как ты смел так... Деспот! Я тебе не кукла, и не девка дворовая!

— Я тоже не дитя малолетнее, чтобы опекать меня супротив воли! — процедил Саша. Пока что во всем происходящем ему видно было только себя в роли посмешища.

— Может, тебе и чувства мои лишние? — Настино лицо запылало от возмущения.

— Даже не смей так говорить, слышишь? — он проговорил тихо, внутри весь клокоча, а напрягшиеся желваки на щеках и вовсе сделали его лицо каким-то злым.

После этого оба замолчали, и карете не проронили ни слова. Белов угрюмо уткнулся взглядом на апрельский пейзаж за окном. Анастасия украдкой посматривала на него, столь неприступного, и закипала от сотни мыслей, прогоняя прочь совсем низменные.

====== Наука понимания ======

Вернувшись домой, в ожидании обеда, оба сели в столовой на отдалении. Пока горничная сновала туда и сюда, подавая горячее, молодые люди не решались сказать ни слова, так и завершив безмолвно трапезу.

Но когда шаги служанки, убравшей за ними, стихли где-то на пути к кухне, тишина за столом стала вовсе угрожающей. Саша молча уставился в узор на скатерти, повертел в руках салфетку, и с показным равнодушием допил свой бокал вина.

«Кого ещё ты любил так сильно? И кто ещё так переживал о тебе, как она? — он поежился, вспомнив ласки, что вырывали его из бездны и цепляли за жизнь, и их признания, когда жизнь едва победила. — Когда-то в Ревеле мне хватило пары слов, чтобы сходу успокоить… Наверное, я бездушная сволочь, но как это все осознать…»

— Прости, резок я был, слишком… Но эта нелепица… Совершенно потерял голову от… позора…— пробормотал Белов, уже сам понимая, что говорит не то.

«Обними же меня, как умеешь, чтобы забыть поскорее эти холодные, суровые касания… А не тверди как истукан…» — внезапную ссору Насте тоже хотелось прогнать, но непременно не самой…

И, вдруг, повинуясь некоему порыву, Саша приблизился и присев напротив на корточки, взяв её ладони в свои. В нежданном осуществлении угаданных желаний она опешила, но не вырвалась. Это сознание своей женской власти ещё не успокоило обиду, но вернуло уверенность.

— Позора? О да! Главное — что подумают на службе! Зато от моей любви бежишь! — эта фраза вырвалась, вобрав в себя остатки недовольства за сегодняшнее, и в придачу — за странную холодность.

— Но это же не так, Настя! Хотя я уже вообще ничего не понимаю… — почти простонал Саша. — Да, я бы хоть вечность был рядом на той дурацкой скамье, да где угодно! Лишь бы тебя любить, и любить в полной мере! — вдруг выпалил он, и тут же покраснел и опустил глаза на уголок её туфельки.

— Но пока нельзя, вот и с ума схожу! Мы и так слишком далеко зашли на публике — это моя вина, не выдержал! Вот и вышла эта ерунда…

«Как же я люблю его вот таким — пылким, взволнованным, пускай и смущенным…» — Анастасия опустила руки ему на плечи и вздохнула, чувствуя под пальцами живое тепло. Обида почти растаяла…

— Нельзя? О чем ты?

— Меня опять несёт… Сейчас не об этом! — Саша махнул рукой и спросил: — Поясни, ради бога, что с тобой случилось? Ведь не ради ж любви господа поднимали меня хотели, аки немощного!

Теперь пришёл черёд девушке покраснеть, отводя взор.

— Да, мне стало страшно, внезапно… Видимо, Паульсен все же был прав — но тебе не понять! — делиться этим кошмаром с его же героем было неловко.

— Хоть попытаюсь… — вздохнул молодой человек, немного напрягшись от упоминаний медика. — Так все же, что здесь могло напугать?

Пристально поискав насмешку в его глазах, Анастасия неохотно заговорила:

— Каждый раз… когда ты вот так опускаешься… Я вижу тебя… раненым, умирающим!

Она вдруг всхлипнула, как девочка, но почувствовала облегчение. Правда, его хватило ровно до последующего ответа:

— Что за вздор! Подумаешь, было раз! — воскликнул Белов, но по задрожавшим губам понял, что опять сказал не то…

— Ну прости, не вздор. Послушай, любимая… Как бы тебе обьяснить…

Он оставил Анастасию в кресле, и привстал с колен.

 — Вообщем, может, слышала про Бернулли? Есть у него… как же там… «Искусство предположения»?

— Это что, пьеса такая? Не слышала… В Москве поставили? — она уставилась на него непонимающе.

Саша вздохнул. Давно пора было убедиться, что их интересы и познания в корне отличались.

— Нет, он математик… Вообщем, имеются весьма редкие, случайные явления, что раз совпали… Случился пожар в неком доме, я неудачно прыгнул из некоего окна, да ещё подвернулась эта дурацкая решетка… — Пойдём!

И он за руку повлек недоумевающую невесту в библиотеку, где в стопке своих доставленных книг выхватил нужную и пролистал страницы.

— Вот, по сей формуле выходит, что такому повториться почти невероятно! Здесь на латыни, но я все поясню! Нужно счесть все возможности, да потом…

— Постой, что означает твоё «почти»? — её брови нахмурились.

— Означает, что вероятность близка к нулю! Сие совпало раз, и появление второго благоприятного случая ничтожно мало! То есть более не случится… Можно успокоиться и не ожидать. Всё!

— Ожидать? Благоприятный случай — погибнуть? Ты, верно, издеваешься надо мной, да?

Белов снова вздохнул, понимая, что цитата была неудачна, и вернул математический труд на место. Да уж, успокаивать женщину по науке оказалось идеей сомнительной…

— Ну, пускай, не очень благоприятного… Шут с ним, Бернулли… Ну вот, как бы тебе в картах выпали подряд все без козырей да низкой масти, и так все расклады за вечер. Так почти не бывает, понимаешь?

Он усадил Анастасию на небольшой пуф возле шкафа, и присев рядом, ласково обхватил лицо, поглаживая скулы.

— Улыбнись же, прошу!

Она вздохнула, но его весёлый, деловитый голос начинал действовать.

— Не понимаю я ничего, Саша, кроме того, что ты морочишь мне голову! Неужто я забыла, как считала погибшим? Иль смею надеяться, что впереди одна благодать? Зачем тогда эти комнатные бои?

— Но ведь… это же не нарочно, чтоб ты из-за меня страдала! — так и не дождавшись улыбки, молодой человек быстро поцеловал уголки губ и подмигнул: — А бои… просто так, для сохранности!

Возразить на сказанное было нечем. Но позволить отмахнуться от брошенной перед этим фразы было просто немыслимо…