Так и сидела Анастасия в забытье, тасуя в голове всевозможные “что, если бы”, поэтому сразу не услышала, как под домом шуршат соломой и похохатывают двое мужчин:

— Петр Федорович не в духе, ему невесту привезли, кузина его. Тощая, смотреть не на что, тьфу! Ну ничего, хоть развлечем его сейчас. Старье гореть весело будет! — говорил один голос.

— А уверен ты, здесь никого нет? А ну как душу чью загубим, потом являться будет? – опасливо произнес второй.

— Брось, хозяева давно померли, наследники за границей... Я знаю, где жечь, окна Петрушины на эту улицу смотрят. Обещали ему забаву, пусть любуется, а то, гляди, пойдет допивать без нас.

Снова второй заговорил со страхом в голосе:

— Все, готово! Жги! Да поехали отсюда! Если поймают, самих зажарят, не посмотрят, что наследника свита!

Очнулась затворница от треска соломы внизу и резкого запаха гари. Выглянула в узкое окно и увидела столб огня, поднимающийся прямо вверх. Вмиг проснувшись от своих дум, она вскрикнула, кинулась к двери и отшатнулась от дыма.

====== Зови, я удар отведу ======

Белов шел к пристанищу любимой, впрочем, не особо рассчитывая на ласковый прием. Погруженный в свои мысли, он не слишком смотрел по сторонам, идя по уже заученному за несколько дней маршруту.

Мимо него к дворцу пронеслась карета, из которой послышались голоса: «То-то сейчас их высочество насмотрится!» Откуда-то потянуло дымом. Саша поднял голову и обмер. Флигель, к которому он направлялся, был объят огнем.

Зеваки, окружившие дом, горячо обсуждали причину возгорания, никто даже не пытался проникнуть внутрь. Сквозь их голоса и треск горящего дерева ему послышался голос, который бы он не спутал ни с одним другим, и доносился этот голос со второго этажа.

Все говорили про поджог, ибо часть дома, вплотную примыкавшая к одноэтажной пристройке, оставалась еще целой, а остальные пылали, образовав огненную ловушку.

Гвардеец, сбросив тяжелый плащ, дернул с силой начинавшую тлеть входную дверь и ринулся в проем.

— Стойте же, сударь, гиблое уже дело, сами сгорите!! — безуспешно закричали ему вслед.

Ступени лестницы трещали под ногами, приходилось прислоняться к еще целой стороне стен. В камзоле было нестерпимо жарко, и Белов расстегнулся. Впрочем, облегчения это не принесло, ибо от едкого дыма стало трудно дышать.

Наугад влетев в одну из комнат, он увидел свою Анастасию — всю сжавшуюся в ожидании страшной гибели.

«Нужно позвать кого-то, но кого? , — перед этим в панике думала девушка, и вспомнила, что отослала Лизу домой за чистым бельем.

Жак хотел моей смерти, а, может, не зря? И напрасно, ох напрасно спасал меня Серж! Недолго пришлось пожить — а сейчас-то и спасения ждать неоткуда... Ведь сама закрылась, вот и возмездие настигло…

Александр писал, что сегодня аудиенция — наверяка они где-то во дворце, либо уже в трактире, отмечают свою успешную миссию... И зачем я ему сейчас, со своим настроением?

Неужели это — конец? И вправду, лучше была бы пуля!»

Девушка зажмурилась и мысленно прощаясь, представила дорогое лицо: “Прощай, милый Саша... Желаю тебе счастья...”

Где-то близко послышался кашель. И в этот миг в дыму, из проема двери показалась фигура, до боли знакомая.

— Откуда... ты… — только и смогла произнести Анастасия и кинулась к нему на шею. — Голубчик мой, Сашенька... — бессвязно бормотала она, поток слез вдруг полился из ее глаз. — Я не должна была... так... так странно, глупо...

—Успокойся, милая... Твоих слез все одно не хватит, чтобы потушить это безобразие, — быстро проговорил Белов, и прервался, задыхаясь от дыма, который изрядно вдохнул на лестнице. — Надо выбираться отсюда, слышишь?

Связав на талии шаль и прижавшись теснее к молодому человеку, она смело шагнула из комнаты. Однако лестница уже рухнула, оставалось только путь через окно.

Они пробрались, задыхаясь, через небольшой коридор к следующей комнате, пока не охваченной огнем, где окно было большим и выходило на крышу стоящей рядом одноэтажной каменной постройки.

Открыв ставни, Саша поднял Анастасию в окно, оставаясь сам на полу.

— Сейчас я опущу тебя за руки и ты спрыгнешь на вот эту крышу… Не волнуйся, все будет хорошо!

Но перепуганная девушка вдруг застопорилась и вцепилась в своего спасителя:

— А как же ты? Как ты спустишься, один? Послушай, Саша, я... Я наверное, совсем мало говорила, что люблю тебя! И мне не нужно это спасение, если с тобой что-то случится! — Она жадно всматривалась в его лицо на фоне подступающего дыма. Показалось, что при последней фразе он отвёл глаза…

Слушая этот сбивчивый монолог, Белов с беспокойством оглянулся назад. Комната была на удивление почти не тронута огнем, но, похоже, деревянная кровля тлела, уже захваченная пожаром. Ибо потолок предательски трещал над их головами.

— Послушай, Настя... Мы с Лешкой покидали дом в Цербсте с большей высоты, поверь, я сумею. Ну же, милая, решайся...

Вдруг кованая решетка мансарды с резким грохотом оторвалась от стены и полетела куда-то вниз. Анастасия вздрогнула и послушно перевесилась через подоконник.

Держась крепко за Сашу, она вытянулась во весь рост, стремясь как можно ближе провиснуть к спасительной опоре. Затем отпустила его руку и рванулась со всей силы в сторону.

Молодой человек едва успел вскочить следом, и, выгнувшись вперед, уже просовывал под оконный свод голову. И в этот момент прогоревший потолок таки рухнул, под ногами провалился подоконник, а просторное окно мансарды, оставшись без опоры, посыпалось на него.

Так и не собравшись в прыжке, Александр полетел вниз, под звон разлетающихся стекол, в последний момент выставив руки при виде застрявшей в крыше решётки. Её острые прутья приняли его внизу…

— Настенька, ты... — произнес он, медленно приподнимаясь. — Не ударилась? Иди... ко мне... — И тут же почувствовал, как что-то пронзительной болью дернулось в груди, а некая непонятная тяжесть мешает встать на ноги.

Саша невольно запахнулся, глядя в красивое, но измазанное лицо напротив. Оно плыло... вместе с чёрным забором, темными ветвями и серым небом.

Все это очень хотелось удержать... А эту девушку, с распахнутыми нежными глазами, радостно сжать в объятиях... И жить дальше, не расставаясь. Но всем этим желаниям угрожало что-то тягучее и жестокое...

Увидев прямо перед собой любимого человека, стоящего на коленях, Анастасия подалась вперёд, раскрыв объятия и тут же осеклась.

Саша смотрел на нее напряженно в упор, но лицо его становилось бледным, как полотно, а губы дрожали. Отчего-то он прижимал к себе кулак, стиснувший одежду...

— Почему у тебя... мокрый камзол? Это все ещё... мои слезы? – растерянно спросила она и медленно отодвинула его руку.

====== В отчаянии ======

Анастасию охватил безнадёжный страх... Он был страшный и липкий, как эта кровь на одежде, ладони и двух коварных остриях, от которых Саша только что остранился.

— Что... Как же это... Сашенька!

А сам он, начиная терять сознание, опускался на ее руки, и шептал:

— Ну что ты... Любимая... Все ж хорошо... выбрались... Теперь мы должны... должны...

Ее промедление перед окном оказалось фатальным. Сбывалось то самое, так упорно гонимое из недавних наваждений.

На мгновение у Анастасии все закрутилось перед глазами: застреленный Брильи, казнь матери и тут же — лицо Саши, бросающего в карету букет... Накатившая в этот момент на нее дурнота на удивление быстро минула, она не лишилась чувств, как бывало ранее и при меньших потрясениях. Ведь ранее всегда находилась опора, что решит и сделает за неё... А сейчас именно такой человек, уверенный и сильный, улетает куда-то в пропасть, а кругом лишь посторонние люди...

— Да, мы должны... быть вместе, много лет... Я люблю тебя... — шептала она, придерживая обмякшего на ее руках Белова.

“Нужно что-то делать... Я же так боялась этой ситуации в погоне, в бою, а теперь... Ничего не знаю, кроме простой повязки...”