Разумеется, в мужья ей можно было навязать хоть кого — лишь бы только был повод удалить со двора под благовидным предлогом. Почётное замужество-ссылка, со щедрым приданым выглядело весьма великодушно.

Вот только не заслужил, как выяснилось, сиятельный уральский жених тех обещанных душ, соляного завода и золота... За шалости свои с казной — разве что невесты тяжёлого нрава удостоится, да внушения на первый раз...

Но вот же, возник сей пригожий гвардеец... Способный он малый, сразу видно, и дерзкий. Коли не оступится — авось и вгору пойдёт, как знать... Что с графской наследницей породниться хочет — ничего странного, ведь хороша, чертовка!

Только больно мутно они спутались! Вначале эти метания с французом, потом охота сия. Зачем самой графине сей добрый молодец? Чин невысок, не богат, не знатен... Но зато можно скандал прошлогодний прикрыть, да и в столице остаться... А потом уж наследных милостей себе клянчить...

Поглядеть бы на них обоих, да глядишь, чутье подскажет... Да и намекнуть бы стоит, чтобы впредь не слишком на придворные милости надеялись, особенно Ягужинская...

Однако миновали дни, неделя, месяц, а влюблённый офицер не спешил разрешать свою брачную затею, о чем так пламенно просил. “Неужто отказала? Иль сам перегорел? А, может, самовольство сгоряча учудили, и спрятались от гнева моего...” — как-то лениво вспомнила Елизавета меж обилием других дел.

Но узнав причину, и расстрогавшись страданиями обоих, Государыня все же выразила позволение в нескольких фразах.

— Ах, любезный медик, вам бы с пациентов драмы сочинять... Что ж, раз уж сей Белов в сей строптивице души не чает, то пущай... Даже приданым чуток побалую — люблю я свою гвардию... А что до оной девицы... Полагаем, жена их благородия станет скромной и смиренной, сообразно рангу — так ей и передай...

От этого сообщения у обоих окончательно отлегло от сердца. Правда, услышав последнее пожелание, жених, нахмурясь, посмотрел на невесту, которая лишь довольно усмехнулась.

Опальная фрейлина неплохо умела читать царские намёки, и прекрасно понимала, что её не слишком желают лицезреть. Но впервые за недолгую службу царское порицание обернулось милостью, ибо полностью совпало с её намерением.

Свадьбу собрались сыграть как изначально и видилось Александру, ибо теперь время принадлежало им двоим.

С обретением душевного спокойствия стало заметно исцеление тела, и даже бдительный доктор пообещал в скором будущем полное выздоровление.

Однако к вечному недовольству пациента ему было настоятельно предписано некое время быть прикованым если не к постели, то к спальне. К тому моменту, как ему разрешили вставать, он давно уже в этом освоился тайком, и немало удивил окружающих уверенной походкой с первого шага. Но просто держаться на ногах было уже недостаточно.

Рассмотрев себя как-то воочию в зеркале, Белов пришел в негодование от своего истощенного вида, что от хождений не особо менялся. “Ещё немного постельного режима, и стану хилым, аки отрок... Этак и оружие держать разучусь” — озадачился он, вспоминая, что посулил ему намедни тот, который нынче стал для всех окружающих вроде царской особы:

— Господин Паульсен, я желаю знать, когда смогу приступить к службе! Двух недель довольно будет?

— Как же, сударь! И прямиком на плац! А после постоите в дворцовом карауле, с которого, скорее всего, вас унесут...

— Прямо так и унесут? Далеко ли?

— Ну, может в лазарет, а может — на погост. Вас это устроит, господин подпоручик? Но ежели серьёзно, без шуток... Могу положить, что спустя недели две можно позволить короткие выходы не далее ворот... И извольте не спорить!

Пользуясь случаем, оказавшись один, молодой человек проделал пару минут нехитрые отжимания. Но заслышав издалека шаги, поскорее обмыл мокрое, разрумяненое лицо из графина.

“Недалече я заплыву... Надо бы утром, пока все спят, и не здесь... Отдалённая от всех комната, где однажды остался в непогоду? Помнится, кровать там весьма пригодна для жимов и даже простор есть, чтобы шпагой помахать... Легко сказать... ещё б найти её после всего... И как пояснять свой вид, как семь потов сойдёт! Черт, без прикрытия не обойтись...” — Таким образом пораздумывал Саша и, совершенно не устыдясь тайных замыслов, решил воспользоваться дерзким предложением слуги.

Успокоенная тем, что все опасности и тревоги позади, Анастасия по утрам подолгу отсыпалась, полагая, что тем же самым занят её возлюбленный.

И даже не подозревала, что тот, поднимаясь с самого рассвета, тренирует себя в гимнастике и шпажном искусстве.

Конечно же, к моменту ее пробуждения с помощью Ивана, перешедшего от обязанностей сиделки к камердинеру будущего господина, нарушитель по возможности поправлял свой измотанный внешний вид, и вновь превращался в пациента, соблюдающего предписания.

Продолжение следует...

====== Пора желаний ======

В одно утро, проснувшись от звуков с улицы, и обнаружив соседнюю комнату пустой, Анастасия отправилась по всему дому. И приоткрыв наугад очередную дверь, с изумлением увидела своего тяжело раненого, сжимавшего в руке эфес, что выполнял в воздухе некие затейливые движения.

“Так вот в чем причина этих утренних странностей, которые так тревожно намекали на ночную лихорадку! Встрепанные, влажные волосы, покрасневшее лицо... Но как же он справляется? Ведь Паульсен говорил, что даже по лестнице подниматься рано! И никаких телесных нагрузок, трапезы вне излишеств, полное спокойствие...”

С минуту она раздумывала, прислонившись к приоткрытой двери, что на удивление, даже не скрипнула. А свист шпаги в воздухе приглушил скрип половицы и её приближение осталось незамеченным.

“Боже мой, и этот человек, истязающий себя фехтованием, затем лежит покорно в постели и ждет, когда моя рука подаст бульона! Какое коварство!” — подумала Анастасия. Но тут же отдала себе отчёт, что Сашины уловки совсем не возмутили, а скорее восхитили уже одной этой упорной борьбой. И настроили на игривый лад.

Ещё не придумав, как вывести хитреца на чистую воду, она так же незаметно исчезла.

Заспанная горничная, выглядывая из своей комнатки, спросила, не угодно ли барышне одеваться, но её появление было некстати. Сонно поблагодарив за позволение поспать дальше, горничная скрылась за дверью, а сама Анастасия вернулась в свою спальню. На её лице блуждала улыбка, не сошедшая даже во сне.

Проснулась она заново около 10, и перейдя в соседнюю спальню, присела на кровать, совсем близко к её обитателю. Что-то подсказывало, что пробуждать его не придётся. Молодой человек мигом откинул одеяло.

— Доброе утро, душа моя! Как спалось? — как ни в чем ни бывало, Саша протёр веки.

— Ах, прекрасно! Знаешь, видела такой прелестный сон! Как будто ты совершенно поправился, и снова с кем-то дерешься... Только тебе ничто не угрожает... Но, кажется, пока это просто мечты...

— Прямо так и мечты! Угроз и впрямь никаких... Иди ко мне...

Он обнял ее за талию и притянул к себе.. “Однако, его рука и впрямь держит с прежней силой...”

— Если б так, Сашенька... — его невеста со вздохом отстранилась и провела рукой по его голове. — Но тебя явно во сне лихорадило, уж который раз... Наверное, рано ещё было подниматься... Ведь Паульсен опасался, что ты сейчас подвержен воспалению, надо ему сказать...— к серьезному голосу получилось изобразить обеспокоенность на лице.

— Меня правда отчаянно лихорадит... Когда я вижу тебя рядом, такой красивой и строгой. И не уверен, что сей суровый господин мне поможет... — Теперь уже второй рукой Белов провел по ее плечу, чуть задержался на вырезе пеньюара и проник под него.

— Но это нельзя так оставлять! — едва сдерживая улыбку, девушка с неохотой отстранилась, желая продолжить игру.

— Я уверен, тебе кажется. — прошептал молодой человек, целуя ее в висок, снова прижав к себе. — Просто печь тут горяча... А, может, не только печь...

Те желания, что в сильной немощи были неуместными и наивными, с обретением бодрости разгорались все настойчивей...