Когда в остывающих углях испеклась картошка и все наелись барбекю и печёных овощей, совсем стемнело.

Море мирно покачивалось у их ног, все уютно устроились кто где. У ребят была тяжёлая неделя. На каждого навалилась усталость. Арно по-прежнему что-то наигрывал, а остальные, растянувшись на пледах и полотенцах, неспешно беседовали.

– На работе в среду произошёл конфликт, – уже серьёзно сказала Роза, – меня чуть не уволили. Клиентка, которую я стригла и красила, сделала мне замечание по поводу моего пирсинга. Она сказала, что некрасиво молодой женщине ходить с проколотой губой. Я смолчала. Но она не унималась, перешла на мою одежду, и тогда я ответила: «Это никак не повлияет на качество вашей укладки, а мой пирсинг и шорты – совершенно не ваше дело…» Поднялся хай, директриса заставила меня извиниться. Я отказалась. Она сказала, что ещё одна такая выходка и мне укажут на дверь. Но я стояла на своём. Меня просто взбесило, почему я должна извиняться за свой вид. Дресс-кода у нас нет, одета я опрятно… А за что вы бы никогда не извинялись?

Танк приподнялся на мощных бицепсах, пару раз отжался и сказал:

– Я бы тоже никогда не стал извиняться за одежду. За то, как выгляжу. И за свои личные, никого не касающиеся просчёты. Люди норовят тебе напомнить прошлые ошибки, когда ты их не спрашиваешь. Так вот. Мои ошибки – это мой опыт. И я не был бы тем, кто я есть сейчас.

– Согласен, – поддержал его Арно. – А я бы никогда не стал извиняться за любовь. За то, кого люблю и почему. Нам часто говорят, что мы любим не тех и неправильно. Но мои чувства – это исключительно мои чувства.

– Мне ясно, о чём ты, – приобнял его Серджио. – А я не извинюсь за то, как рисую, как вижу этот мир и выражаю себя. Я не понимаю критики. Вся она сводится только к тому, что человек сделал бы вместо меня и как он это видит.

– А я бы не стал извиняться за свой вес, – сказал Лис, – многие ржут над ним. Но я такой, какой есть. Я не похож на других. Меня бесит, когда смеются над чужими несовершенствами или отличиями.

– Никогда не буду извиняться за свои взгляды и свою работу, – твёрдо произнесла Анна. – Тот путь, который я выбираю в жизни, – только мой. И он не похож на другие. И за это я не должна извиняться.

– А я, – встала и сделала красивое движение руками вокруг себя Габби, – никогда не буду извиняться за то, как и где танцую. Или пою. И даже если в старости я буду древней лысой старушкой, я не перестану танцевать. И плевать мне на чужое мнение.

– Но ты же будешь выглядеть нелепо, – возразил Стив.

– Все мы выглядим нелепо в чьих-то глазах, – ответила ему Габби.

– «Будем ли мы танцевать или нет – всё равно мы будем дураками. Давайте танцевать», – повторила вслух где-то когда-то прочитанные слова Анна, и Стива царапнуло то, что она опять не на его стороне. Но он снова промолчал.

…Много позднее, уже дома, лёжа в темноте, Стив спросил, обнимая Анну:

– Тебе понравился сегодняшний день?

– Он был удивительным.

– А что в нём было удивительного?

– Ну… всё. Я думаю, позже мы будем называть эти дни счастливыми…

«Господи, – подумал Стив, – какая она ещё наивная. У нас впереди столько счастья! Столько открытий и неизведанного». Он прижал её к себе, эту глупую девочку, которая так его манила. До боли, до безумия. Он не хотел отдавать её никому.

Утром Анна тихо вскочила, неслышно собралась и, выйдя на улицу, в волнении двинулась на первый урок. Она перебирала в кармане Глаза Земли и думала. Что её ждёт? Мысли путались в голове, ладони потели.

Анна вышла из автобуса, поднялась по тихой частной улочке до старого платана. Вот за поворотом дом Магдалены. Она несмело позвонила в калитку и, кажется, волновалась больше, чем когда училась у Тесс.

Магдалена вышла к ней в алой тунике, расшитой золотыми нитями. Молча махнула, позвав за собой. Они вошли в кабинет. Там уже ждали ещё два ученика Магды. Анна села на кушетку.

– Ну вот, вы все в сборе, – сказала наставница, – знакомьтесь, это Анна. Это Рик, – показала она на улыбающегося, подстриженного под горшок юношу, – он из Китая. А это Амита – из Индии. Ты, Анна, самая молодая. Рику и Амите по 24 года.

Анна среди учеников одна была белокурой. Она загляделась на смуглую Амиту и, залюбовавшись ею, подумала, какой невероятной красоты бывают люди. Амита широко улыбнулась ей в ответ, поправляя смоляную прядку, и ещё больше расцвела.

– У вас всех были очень достойные учителя, – продолжала Магдалена, – вы показали себя с прекрасной стороны. Я отобрала вас из многих для того, чтобы научить лечить руками. Это большой дар, но и большой труд. Если вы передумаете на каком-то этапе, я пойму. Ведь для того, чтобы лечить, одних способностей и знаний недостаточно. Надо иметь много любви и сострадания в сердце. Учиться будем с раннего утра, после обеда я работаю. Мне известно, что и ты, Рик, работаешь.

– Да, я устроился переводчиком, – закивал Рик.

– Вот и прекрасно. Позже вы будете мне ассистировать, потому что у нас с вами такое занятие, которое на одной теории не выучишь. А теперь приступим. Конечно, больше всего мы будем учиться лечить руками, определять и видеть болезни. Но мы выучим и травы, и минералы. Всё, что может человеку помочь выздороветь.

Среди людей всегда были лекари. Они имели свои тайны, передававшиеся единицам. Их мы и будем постигать. Но, с другой стороны, с целительством каждый знаком. Мать целует хворого малыша, и его боль затухает. Любимый касается или гладит нас по голове, и недуг проходит. У любого человека внутри есть любовь, она и лечит. Это и есть простое волшебство жизни. Нет ничего сильнее любви. Конечно, врачи создали лекарства. Они тоже исцеляют, и всё же иногда нужна энергия другого рода. И тогда на помощь приходим мы. Но важно помнить: коль вы не уверены, что можете вылечить, не тратьте силы и не мучайте человека. Не отбирайте у него шанс и время, если ему могут помочь врачи, а не вы. Я буду учить вас лечить. Видеть болезни вы и сами уже можете, хотя и не понимаете иногда, как это – расшифровать информацию. Но всё поправимо.

– А как появляется болезнь? – спросила Амита.

– Ты задала важный вопрос, девочка моя, – сказала Магдалена. – Сейчас мало абсолютно здоровых людей. Почему? Потому что всё больше вокруг нас стрессов. Ребёнок приходит в мир, который наполнен проблемами. В каждом из нас две энергии. В каждом есть плохое и есть хорошее. Мир дуален. Но если плохое перевешивает, то человек становится сам для себя злом. Каждому из нас надо вглядываться в себя, ибо всё, что волнует нас во внешнем мире, указывает на то, что в нас самих содержится. У всех есть свои личные стрессы: чувство вины, страхи, обиды, злость, зависть, алчность. Всё это в итоге и порождает болезнь. Душа впитывает стресс час за часом и день за днём. Но потом переполняется, выливаясь злобой, агрессией. А тело впитывает всё это. Сначала, когда душа только напитывает тело стрессом, появляются отёки в тканях. Это первый сигнал тела. Оно кричит душе: «Остановись! Задумайся!» Но если человек не слышит сам себя, стресс в теле уплотняется. Так образуются воспаления, кисты, фибромы. Если и тут человек не меняется, копит в себе злобу и обиду, то всё это превратится в хронические болезни. И в самом тяжёлом случае, под воздействием тяжёлого сильного стресса появится рак. Ведь рак – всегда накопившаяся злоба. Необязательно на кого-то конкретного. Иногда это злоба на жизнь, страну или работу.

– То есть гармоничный человек – всегда здоровый человек? – спросил Рик.

– У здоровой души здоровое тело. Душа первична. Только по сле неё всё отражается в тканях. То есть если мы видим процессы в теле, они уже произошли с душой.

– Но ведь иногда от рака умирают такие славные люди! – возразила Анна. – Вот наша соседка. Скромная женщина. Всегда улыбчивая и добрая. Слова никогда злого не скажет… Рак лёгких. Сгорела за два месяца…

– Надо отделить здорового душой человека от человека тихого, скромного, но проглатывающего всё негативное, что с ним происходит, из страхов… – отвечала Магдалена. – Частенько люди говорят: умер хороший человек. Тихий и спокойный. И умер от рака. Не думая, сколько же стресса он носил в себе, утаивая, потому что боялся, что от него отвернутся или разлюбят только за то, что он выскажет собственную точку зрения или перестанет угождать. В нём годами копился большой страх, что он никому не нужен. Изо дня в день такой человек боится, что его не любят, вот и улыбается, и терпит, и не выступает, каждый раз глотая обиды и злость, закапывая их поглубже внутри себя. А в итоге они прорастают болезнью.