Я вспомнила, что мне говорил отец Валентины, которому Васильев (по словам Валентина Валентиновича Смоленского) на его вопрос о том, что ему надо, сказал: с его Валькой секс обалденный.

– Мало ли кто кому что говорил, – хмыкнул младший Васильев. – Папаша Смоленский не знал и не знает, чем занимается его дочь. А моему отцу надо было как-то объяснить свой интерес.

Во время выяснения отношений с Валентиной старший Васильев спросил: «В чем дело, Валя? Я у тебя наследство отобрал, которое тебе не положено? Какие претензии ко мне? Тебя сын моего друга нашел через DarkNet. Я тебе работу давал и за нее платил столько, сколько ты просила. Да, ты меня интересовала и как наследница. Но во вторую очередь. Мы, можно сказать, дальние родственники. То есть я думал, что мы дальние родственники, если ими можно считать воспитанников Аполлинарии Антоновны. Но оказалось, что нет. Это никак не повлияло на наше сотрудничество. И не могло повлиять. Мы с тобой изначально сотрудничали, как мое детективное агентство сотрудничает с необходимыми нам в работе специалистами».

Старший Васильев ввернул несколько комплиментов хакерскому мастерству Валентины Смоленской и перевел стрелки на Ивана Разуваева. Вот он-то как раз женился на Валентине как на наследнице, а развелся, узнав, что она не входит в список потомков воспитанников Аполлинарии Антоновны.

– Ваш отец это откуда знал? – спросил Синеглазов.

– Что, правда поэтому? – в свою очередь удивился Павел Валерьевич. – Отец тыкал пальцем в небо.

Мы втроем хлопнули глазами. Потом Симеон Данилович признался, что в качестве эксперимента сообщил информацию Ивану: Валентина Смоленская не является биологической наследницей, и после этого Иван начал процедуру развода.

– Мы думали, что Ивану надоела дома пьяная баба. Все чувства ушли. Может, ваша информация стала последним толчком к разводу. И он уже познакомился с Алиной. Поменял одну наследницу на другую, причем значительно более молодую и красивую. И Алина еще ему явно в рот смотрела, скандалов не устраивала. Наверное, сделала бы все, что он скажет. На каком-то этапе Валентина сильно пила, потом взяла себя в руки. Но продолжала играть роль. Отец считал, что она так вводит все свое окружение в заблуждение. Кто воспринимает всерьез пьющую бабу? Она даже макияж накладывала, чтобы выглядеть хуже. Представляете?!

Павел Валерьевич посмотрел на меня. Я пожала плечами. Я накладываю макияж, чтобы выглядеть лучше. И все женщины так делают. Но ради того, чтобы добиться цели, заставить кого-то потерять бдительность…

– И вскоре после этого Ивана Разуваева арестовали. – Младший Васильев обвел нас всех взглядом. – Мы с отцом не сомневались, что без Валентины Смоленской тут не обошлось.

Я опять вспомнила разговор с Креницким. Насколько я поняла, Валентина что-то сделала давно – подставила Ивана в делах с тестем и свояком тестя, и он, как считал Креницкий, поэтому вылетел из семьи. Но Валентин Валентинович Смоленский говорил другое. Они, по словам Смоленского, в общем и целом расстались мирно. Да, тесть был недоволен, но потом понял зятя. Зять ничего у него не брал (хотя, вероятно, откусывал кусочки на протяжении всех лет сотрудничества, но тестю это было понятно), не просил, не требовал, потом открыл свое предприятие в совсем другой сфере.

Значит, Валентина заложила какую-то бомбу медленного действия. Месть подают холодной.

Но после того, как старший Васильев прямо сказал ей, что Ивану она сама по себе не была нужна никогда, Валентина больше не могла терпеть. То есть она, конечно, и не терпела. Она ждала удачного момента. А тут сорвалась. И оказалось, мошенничество в особо крупных размерах, вывод за рубеж четырех миллиардов рублей. Но совершено мошенничество было давно – как раз в период развода Ивана с Валентиной. А «раскрыто» нашими правоохранительными органами только сейчас. Кто-то подкинул им необходимую информацию? С доказательствами?

Такое можно сфабриковать?!

Младший Васильев сказал, что теоретически можно все.

Я попросила высказать его версию событий – как Валентина подставила Ивана. Васильев считал, что ей поступил от кого-то заказ через DarkNet. Она же предлагала там свои услуги. Или она сама нашла потенциального заказчика и показала ему, на что способна. Может, прямо сказала, что ей нужно (или у нее заказ) подставить одного нехорошего человека. Государственные компании были проданы, деньги в офшоры переведены – и организовано все так, будто все это провернул Иван Разуваев.

– Но нельзя не оставить следов в интернете! – воскликнула я.

– Умелый хакер способен их замести. А нашим правоохранительным органам нужно отчитываться о раскрытии преступлений. Они получили информацию, они арестовали Ивана, на поверхности все выглядит так, будто дело провернул он. Никого не интересует, что он на своей должности не мог торговать компаниями. Получилось, что он входил в организованную преступную группу. Но не сдает подельников. Может, его как раз маринуют, чтобы получить имена «подельников», а он о них не имеет ни малейшего понятия. Он ничего не знает про продажу этих компаний, в которой его обвиняют! По крайней мере, я так думаю. Обращайтесь к олигарху Бегунову, Даша. Я вам больше никого не могу посоветовать. Просите плату за посредничество между нашей семьей и им. Тем более что он лицо заинтересованное.

– Вы считаете, что Разувайфф получил письмо со сканом документа в день ареста Ивана для большего эффекта? – уточнила я. Сама я считала теперь именно так и уже говорила об этом.

– Наверное. Точно не знаю. Валентина явно проанализировала вопрос с наследниками. А тут вроде как родственник Ивана. И у моего отца она случайно нашла скан документа из конюшни Разувайффа, то есть конюшни Бегунова, где Разувайфф трудится главным менеджером.

– На том бланке написано, что конюшня Бегунова? – уточнил Симеон Данилович. – И Валентина Смоленская поняла, что означает этот документ? Мы все про такие бланки услышали впервые в жизни.

– Название конюшни, имя владельца, матери и отца жеребенка. Все там написано. Валентина находит этот скан в компе моего отца и начинает выяснять, что это такое. Это не так сложно. Потом находит информацию про этого жеребенка – он же из элитных, и понимает, что он на самом деле родился не вовремя.

– Наши правоохранительные органы могут связать… Ах да, я говорю глупость, – понял сам Артамонов. – Никто же не знает про документ. Его еще не использовали. Узнают только, если Бегунов вылетит из Англии. Но с Иваном Разуваевым это дело вряд ли свяжут. Он к жеребенку не имел никакого отношения.

– А Бегунов, случайно, не участвовал в продаже тех компаний? – спросила я.

– Спросите у самого Бегунова, – предложил Павел Валерьевич.

У Бегунова я, конечно, собиралась спросить, но сомневалась, что он ответит. Сейчас я хотела получить ответы на вопросы у младшего Васильева, и вопросов еще оставалось много. Ответы на некоторые мне были нужны, ответы на другие было просто любопытно узнать.

– Кто, по вашему мнению, убил Алину? – спросила я. – Вы утверждаете, что не ваш отец.

– Ну конечно нет! – с горячностью воскликнул Павел Валерьевич. – Мой отец может убить в бою, но не спящую молодую женщину. Мой отец может подраться с мужчиной, но даже бить женщину он не станет никогда!

– Тогда зачем он приезжал в тот дом? – спросил Артамонов.

– Валька вызвала, чтобы разогнать этих молодых идиотов, которые напились, накурились и устроили неизвестно что. Не в первый раз. Он ей и раньше помогал, пока они еще в квартире жили. Там была оргия, но обычная для ее сынка. Потом мы поняли, что вызвала она его с единственной целью – подставить.

– Почему он не зашел через ворота?!

– Они оба не хотели светиться. Отец вообще обожает фразу «не светиться», и это – девиз его жизни. Отец с Валентиной старались поменьше встречаться лично. У вас в доме камера только у ворот. – Васильев посмотрел на меня. – Поэтому отец перебирался через забор в слепой зоне.