А если неделя – то что? Может быть, к морю? Может быть, снимем домик в лесу? Нет? Можно не спорить даже про политику – какая разница? Вы не увидитесь больше. Можно простить смех в неположенном месте. Ну что там, правда? Зачем? Ну что значит «не тратит на меня деньги» – просто у нас не тот еще уровень отношений (конечно, раздельный бюджет).

Чувствуете? Неделя – это много. Как изменились вопросы! Теперь их больше. Как он зарабатывает деньги и, что важнее, как тратит? Неделя – слишком много, чтобы ни разу не спросить про семью. Какая разница, эй, это твое ли дело? Всего семь коротких дней вам по пути. Какое счастье – по пути! Но это больше не устраивает тебя: ты сомневаешься, думаешь, что недели, может, и хватит, чтобы кто-то из вас свернул за другим на восьмой. Но нет – только семь дней!

Три года – ооо, конечно, нам нужна другая кровать/квартира/район. Ему – другая рубашка (или что – это было уже на той неделе?) «Он ужасно одевается», – пишу я сестре с первого свидания и отправляю фото с заправки. «Тропические принты в моде», – утешает меня сестра. ТРИ ГОДА! Многовато, чтобы простить не те шутки, не те ботинки, не тех друзей! В какой стране их прожить и на какие деньги? Его или твои? Как вы будете общаться с его друзьями и твоими родителями? Кто такая Анна? Нет, я не имею в виду, что это неперспективная работа. Нет, на Новый год я бы хотела быть в той стране, где снег. Конечно, с тобой.

Завтра (или через сорок лет) человек, которого ты любишь, выйдет за кофе / на работу / в зал – и уйдет навсегда.

Но если бы ты знала, сколько времени точно вам отведено? Как бы ты жила: будто у вас полчаса – или целая жизнь?

И разве всё это: этот секс, эта лодка, этот лес, этот выменянный враг, приготовленный ночью пирог, переезд, эти годы и эти дети, – разве всё это не стоило того тогда? Разве ты не жила, разве ты не чувствовала любовь и радость, счастье и боль? Разве эти три дня / четыре месяца / два года / сегодняшняя ночь не есть твоя драгоценная жизнь, каждый миг которой навсегда уходит в архив, из которого ничего нельзя ни вернуть, ни изменить?

– Ну так что? – смотрела на меня младшая. – Что бы сделала ты?

– Выпила бы самого дорогого вина в баре, написала бы записку, положила бы ее в бутылку и бросила бы в море.

– Что бы ты написала?

– Живи, как хочешь, и прости себя. ●●●

Я иду к фонтану, у меня садится телефон. СМС:

– Жди меня в фонтане!

–:)))

– Ты у фонтана?

Четверг, теплый вечер. В театре Гешера только что кончился спектакль. На площадь высыпала шумная приятная публика. Это кстати: я растворяюсь в ней и подбираюсь ближе. На мне серое платье, красные бусы. На парапете сидит и пишет что-то в телефон слишком молодой человек.

Сообщение:

– Ты у фонтана?

Я смотрю на мальчика. Он одет в голубую майку и джинсы. Он выглядит нетерпеливым, даже слегка раздраженным, но главное – он выглядит не как на фото. На фото в Тиндере он был бородат и уверен в себе, и написано – ему 27, а это все-таки не 17.

Я думаю: должна ли я уйти сейчас или сначала поздороваться и извиниться?

Я думаю: кажется, я могу поднять его на руки, настолько юным он выглядит.

Я трогаю себя за лицо и мысленно считаю, могла ли я родить его, если ему 17. Могла.

Я делаю шаг назад, чтобы вернуться в зрительный ряд – в толпу.

Сообщение:

– Где же ты? Только не говори, что ты – охранник театра.

Я оборачиваюсь и вижу охранника – он облокотился на стену и тоже смотрит в телефон. Я смеюсь, и в этот момент моего плеча касается высокий, красивый, улыбающийся мужчина.

– Я пошутил! Про охранника, ты видишь его? Он писал СМС и смотрел на меня – это было очень смешно и страшно одновременно!

Это действительно смешно, и я смеюсь. Мы с Томом уходим с площади – к морю.

Оглядываясь, я вижу: мальчик в голубой майке садится в автобус.

Том выглядит расслабленно, и это очень приятно. Мы идем по набережной, дует теплый морской ветер, из ресторана доносится музыка, пахнет едой, вином, его парфюмом. Периодически мы ловим взгляды друг друга, иногда – слишком продолжительные.

Мы говорим о Тель-Авиве (погода, музыка), о Казани (баскетбол), о политике (не знаю, как зашло).

– Но ведь так будет в России всегда, пока жив Путин, – уверен Том.

– Это уже не «всегда».

– Думаешь? Думаешь, это возможно? – Том смещается ближе и переходит на шепот. – В смысле – публичное покушение или что-то вроде того?

– Конечно, – отвечаю я. – Я могла бы сделать это, – произношу я и сама удивляюсь прозвучавшим словам.

Том смещается ближе и тревожно берет меня под руку.

– Неет, – говорит он и мотает головой. – Я не думаю. Ты не выглядишь как человек, который может…

Том приставляет два пальца к моим ребрам и делает характерное движение. Я улыбаюсь.

– Убить президента??? – шипит Том, наклоняясь над моим лицом.

Том выглядит очень заинтересованным, это приятно. Я смотрю ему в глаза.

– Ты знаешь, я очень удачлив, – говорит он. – Мне везет с девушками. ●●●

Йони – боксер, сын богатых родителей (38 лет, хочет жениться второй раз). Он спрашивает:

– Ты хочешь выйти замуж, чтобы остаться в Израиле? Скажи мне правду – ты можешь мне доверять.

Нет, я не говорю, что это твоя цель, конечно же, у тебя могут быть и другие цели, но ты ведь думала об этом, а?

Я занимаюсь боксом, для души. Наша семья владеет несколькими районами в Тель-Авиве, включая тот, где ты живешь.

Я не то чтобы недоверчив, но когда работаешь всё время с людьми, которые хотят тебя обмануть, нужно чувствовать их, понимаешь, чувствовать.

Ты как-то напряжена. Ты мне доверяешь? Ты в абсолютной безопасности. Тебе нечего бояться, когда ты со мной.

Будешь десерт? Ты красивая женщина, я имею в виду, тебе не надо худеть. Видишь вон ту? Она толстая, а ты нет.

Я спрошу тебя кое о чем, ладно? Ты выйдешь за меня? Почему ты молчишь? Конечно, нужно время, но узнавать друг друга лучше съехавшись. К тому же тебе надо как-то легализоваться в Израиле. Понимаешь, у тебя же тут нет никаких прав. Ты тут никто.

То есть, конечно, мы хорошо относимся к туристам, но это другое.

Я не расист. А ты боишься арабов? Я не хочу сказать, что они хуже других или что-то вроде того, нет. Но ты должна быть осторожна. Большинство из них – опасные люди, понимаешь? Ты должна держаться от них подальше.

Геи? Я не против геев. Я открытый человек, то есть, конечно, у меня нет таких друзей, которые друг с другом это, понимаешь, два мужика вместе – это же противно.

Так ты хочешь выйти замуж здесь, чтобы остаться в Израиле? Нет, ты не ответила.

Я очень уважаю свою мать, она дала нам всё, я имею в виду не только деньги, она всё нам покупала, у нас всегда всё было и сейчас всё есть.

Друзья – это важно. У меня есть друзья: один – судья, другой – большой человек в армии, третий – в полиции, четвертый – крупный бизнесмен.

Я не против, чтобы женщина работала. Мне нравятся сильные женщины, очень сильные: бизнес, спорт, увлечения, общественная жизнь, подружки, шопинг – всё что хочешь, главное, чтобы ты слушалась меня и всё успевала по дому и с детьми.