В голове у Гнуса образовалась ватная пустота. Ну вот и всё, дальше шутить нет никакого смысла. Дальше шутить он просто не может. Храмовники – люди исключительно опытные, мог бы понять – раз они это затеяли, значит, уверены в успехе. Дальше, он будет, как овечка, выполнять всё, что ему прикажут. Прикажут, дерьмо жрать – будет жрать… Они знают о Саре и Люси… Вот и всё – отпрыгался, мужик, на воле.

– Я готов… сотрудничать. – Гнус сам не узнал свой сиплый голос и опустил голову.

– Вот и ладненько, вот и хорошо… Нам, на текущий момент, от вас нужно следующее…

Гнус шел на непослушных, до омерзения ватных ногах совершенно не разбирая дороги. Просто шел. А мысль всё металась по замкнутому периметру с тремя сторонами: на одной – Сара и Люси, на другой – предательство и требование стать шпионом, на третьей – его глупая и никчемная жизнь.

Глупой и никчемной она стала казаться всего несколько минут назад, а до этого, жизнь ему нравилась. Хорошо было, просыпаясь утром, сознавать себя хозяином собственных поступков, ни от кого не зависеть, наслаждаться свободой. Это очень важно для человека – чувствовать себя свободным. И Гнус чувствовал… Совсем еще недавно, но теперь, кажется, что это было так давно. Значит, он ошибался. Значит, всегда был зависим от привязанности к жене и дочери, которых оставил, чтобы не причинять им боль. В надежде на то, что без него их жизнь будет лучше. Иногда, это самая большая жертва – отказаться от любви… Как давно это было. Незаметно для себя, Гнус вышел к морю.

Покатые спины волн угрюмо катились к берегу. Солнце уже разорвало финишную ленту горизонта, окрашивая кипящим золотом и волны, и песок, и Гнуса, сидящего на этом песке, и ничего не видящие, выгоревше-голубые глаза, в которых отражалось двумя маленькими солнышками…

Уже поздним вечером Гнус появился в "Третьем раунде", нашел взглядом Риура, одиноко сидящего за початой бутылкой красного вина и, усевшись за его столик, заказал большой штоф текилы. Напьюсь, решил он, а там видно будет. Гнус сознавал всю слабость подобной позиции, но на это ему было глубоко наплевать.

Риур пристально посмотрел на товарища, помолчал немного, как бы оценивая положение. Гнус, тем временем, опрокинул в рот первую рюмку и, не закусывая наполнил вторую.

– Неприятности? – спокойно поинтересовался Риур, – Я вижу, у тебя прибавилось несколько ссадин на лице, и рёбра болят, если мои чувства меня не обманывают.

– Не обманывают, Ри. Извини, приду в себя немного, соберусь с мыслями и всё тебе расскажу, как на духу. Не могу я жить с этим. А ты уж сам решай, как быть, – и Гнус отправил вторую рюмку вслед первой. И налил снова…

"В себя" он пришел, молча опорожнив запотевший штоф на треть. После этого достал измятую пачку "Честера", закурил и начал говорить тихим, ровным голосом, ничего не скрывая, без прикрас. Он рассказывал Риуру историю всей своей жизни, как на исповеди, и с каждым словом ему становилось всё легче, словно он сбрасывал с души непосильный груз.

История получилась долгой.

Когда он закончил, Риур некоторое время хранил молчание, внимательно вглядываясь в лицо Гнуса, словно видел его впервые.

– И что ты решил? – наконец поинтересовался он.

– А что я могу решать, я ведь гнус – низшее существо. Единственное, что могу, так только укусить побольнее. Вот это я и сделаю. Но для начала разыщу жену с дочкой и отправлю их подальше. У меня остались кое-какие деньжата в Австралийском независимом – должно хватить. Думаю, в одном из новых миров найти их будет затруднительно даже для Логарского ордена.

– Ты не горячись, лады? Допивай свою водку и больше сегодня о делах ни слова. Завтра нам выходить рано, долго не засиживайся, Альберт, а я пойду. Комната номер 13.

– Как обычно, – ухмыльнулся Гнус, – … то есть, как выходить?! Так ты, что же, возьмешь меня с собой, после того, что я тебе рассказал?

– Почему нет, – улыбнулся Риур, – разве друг может помешать в дороге? – И он отправился к лестнице, ведущей наверх в номера.

– Друг… – обалдело, уставившись ему в спину, прошептал Гнус, – Альберт… Я – друг ромаха. Дела…

Вечером того же дня, в одной из приемных Логарского храма, состоялся разговор, имеющий к делу Альберта Брукса прямое отношение. За массивным столом из резного мореного дуба в глубоких мягких креслах сидели три человека. Это были: уже известный всем Злобный Красавчик, Костюм-два и его святейшество Правящий Настоятель Храма – весьма влиятельная величина в жреческой иерархии. Теплый свет свечей выхватывал из полумрака древнюю обстановку, под стать столу. Стены украшали гобелены с религиозными мотивами. На одном из них, монах в фиолетовых одеждах, воздев руки к небу, провожал в полет целую армаду космических кораблей. Вокруг стояла умиленная паства, обливаясь слезами радости – ведь с этой минуты бессмертная вера Истинного Бога – Ло-Гара, начнет свое победоносное шествие по Вселенной.

– А вы уверены, что ваш план сработает? Больно просто всё получается, – в который раз уже выразил сомнение Настоятель.

– Всё великое просто, – небрежно отвечал банальностью Костюм-два, медленно потягивая из широкого тонкого стакана коньяк, согретый теплом ладоней.

Злобный Красавчик сидел скованно, помалкивая в своем кресле и судя по виду, чувствовал себя отнюдь не так свободно как его шеф. Он старательно поддерживал впечатление исполнительного простака, который чтит и боится начальство, а комфорт ощущает только вдали от стен храма. Ведь храм – "это святое"…

– Посмотрим, посмотрим, – задумчиво пробормотал Настоятель, – а мне, всё же, кажется, что вы недооцениваете этого отщепенца. Как его – Гнус, да?

– Совершенно верно.

– Ну, так вот. Вы просто мало сталкивались с людьми, отмеченными вниманием ромахов.

Костюм-два, снисходительно посмотрел в сторону Настоятеля. Ой-ля! Этот святоша будет учить его работе! Куда катится мир? Но вслух, сказал:

– Ваше святейшество…

– Оставьте это, – раздраженно отмахнулся Настоятель, – Мы тут одни… Давайте без титулов и по существу.

– Если по существу, то я уверен, что этот Гнус, будет ботинки мне лизать до конца своей жизни. Он на своей семье повёрнут, все психотесты это подтверждают. На этом крючке будет сидеть и не рыпаться. И потом – кто такие для него эти ромахи? Чужаки… Почему он должен быть с ними честен и благороден? Совсем не должен, а скорее наоборот, они, супермены желтоглазые, должны будить в нём раздражение и зависть. В вас ведь будят?

– Не забывайтесь!

– Простите, я исключительно с точки зрения мотивации человеческих побуждений…

– А если его раскроют?

– Не должны, ромахи настолько самоуверенны…

– Их самоуверенность, имеет полное на то основание, – с ненавистью процедил священник.

– Возможно, – кивнул головой Костюм-два, – возможно. Но ведь в данном случае – они сами его пригласили, он к ним в доверие не втирался… Одним словом, чего гадать, поживем – увидим.

– Увидим ли?.. И, как скоро?

– Мы сделали всё от нас зависящее, – пожал плечами Костюм-два, – остается только ждать результатов.

– Значит будем ждать, – постно вздохнув, подвел итог Настоятель, – и уповать на волю божью.

А еще просил не лицемерить, подумал Костюм. Все они одинаковы…

Его звали Майкл Гелин и костюмы он терпеть не мог, но вынужден был их носить для создания респектабельного, серьезного имиджа. Он был начальником службы безопасности Логарского храма, но не простого храма, каких на Земле сотни, а единственного, который ромахи разрешили построить в Ромалии. Именно потому его должность несла с собой как привилегии, так и неприятности, причем последние явно превалировали над первыми. Жрецы просто не могли жить с мыслью о существовании ромахов – ведь те их в грош не ставили. Мало того – самим своим существованием ромахи девальвировали идею об исключительности и всемогуществе жрецов, а, следовательно, и самого бога, которому те служили. Но изменить положение храмовикам было не под силу. Все последние технологии людей, когда дело касалось ромов, оказывались детскими игрушками. Взять к примеру оружие – на Земле так и не смогли наладить его производство. Любое, мало-мальски серьезное оружие, кроме холодного и относительно безобидных полицейских парализаторов, разрушалось в процессе изготовления, причем, вместе с изготовителями. Огнестрельное, лазерное, плазменное, химическое, психокинетическое, взрывчатые вещества… Что только не пытались производить – результат один. Бах! И готово. Критерий, по которому оружие определялось как оружие был один – если это оружие, то готовься получить БАХ! Экспериментировать желающих не было. Если оружие пытались завезти с других планет – шатл просто не мог совершить посадку. Как это удавалось – оставалось загадкой, а Земля имела репутацию "заколдованной" планеты. И, как не пыжились жрецы, но хозяевами на Земле они себя не чувствовали. Последней идеей жреческого конклава было использовать достижения ромахов против ромахов. Естественно, косвенным путем. Следовательно, необходимо раздобыть их технологии, а если не выйдет, то хотя бы изделия их технологий.