Да что же это такое, как же больно! Летом можно было бы скрыться ото всех в тайном убежище за княжескими конюшнями. Свернуться клубочком на притащенном с сеновала духмяном сене и полежать так, думая о том, кем могли быть её родители, и чей же дух снизошёл на неё. Пусть Бранка никогда не ходила на уроки тьёра Диггона, но на портреты-то ей никто не запрещал смотреть. Смотреть и запоминать великих предков. Она и помнила всех, ведь, к большому сожалению, так никто и не выяснил, какого же рода найденная в Долине мёртвых предков новорожденная девочка.

Шаги. Так грузно ходит только тьера Летта. Опять. И как у неё получается встречаться в самые неподходящие моменты? Опять начнёт расспрашивать: почему не в общем зале, да почему бледная. Опять подралась? И спрятаться-то негде.

– Бранка? Ты почему не в общем зале?

– Я… мне очень нужно в туалет, тьера Летта. Живот прихватило, – и ведь даже ни разу не обманула.

– Очень болит? – наставница окинула придирчивым взглядом бледную подопечную. – Давай я отведу тебя к целителям.

– Тьера Летта, я сначала в туалет, а потом, если не полегчает, к целителям. Правда-правда!

Хорошо, что наставница спешила. Она согласно кивнула головой и отправилась дальше. Сегодня у неё было полно других, более важных дел.

Первая кровь. Вот оно что. Бранка стала взрослой. Теперь она уже не девочка, а девушка. А дух, сошедший на неё, так и не открылся. А вдруг, у неё нет никакого духа-покровителя? Вдруг, они тогда не заметили совсем крохотного младенца? Если так, то что её ждёт? Нет духа-покровителя, значит, и предков достойных нет, значит, и место среди детей Короны она занимает незаконно. И… прозвище Безродная дано вполне оправданно.

Бранка проскользнула в первую открытую дверь. Бельевая. Подойдёт. Можно забраться в одну из огромных корзин со стираным бельём и здесь отлежаться. Как же хорошо, даже боль немного утихла.

– Милостивый дух-покровитель, снизойди до своей подопечной! Не оставляй меня в неведении! Я не прошу помощи прямо сейчас. Просто дай знак, что ты есть! Неужели я не заслужила даже такой малости? Даже если не заслужила, хотя бы намекни, как это сделать? Если нужно, я все праздники Новозимья проведу не на ледяных горках в увеселениях, а в молельне! – молитва звучала совсем не по уставу, но очень искренне.

День перед ночью Лихоосени самый короткий. Совсем мало света пропускает маленькое оконце. И вот уже сгущаются по углам тени. Раскидывают свои жуткие щупальца. Скачут по комнате. Скачут по комнате? Тени не солнечные зайчики, они не могут беспорядочно метаться. Это всё выдумки трусливых девчонок, к которым Бранка себя никогда не относила.

Вот опять. Тёмный сгусток выбрался из-под гладильного стола и направился к ней. Приостановился. Ждёт, что Бранка испугается и завизжит? Не на ту напал. Да и стоит только подать голос, как тут же сбежится толпа народу. Начнут выяснять, что она здесь делала, а узнав, почему кричала, будут, совсем не скрываясь, хмыкать и крутить у виска пальцем. Ещё и накажут. Нет уж, лучше самостоятельно выяснить, что же нужно этому комочку тьмы, а в том, что это не просто тень, а самая настоящая Тьма, можно было не сомневаться. Только истинная Тьма может перемещаться самостоятельно.

Бранка присела и протянула руку. А тёмный гость тоже осторожничает. Осторожничает, но всё равно медленно приближается к замершим пальцам. Как будто боится испугать. Его очертания плывут и изменяются. Дух? Но почему он тёмный? Этого просто не может быть…

– Кто ты?

«А ты не узнала?»

– Нет. А должна?

«Только не старайся казаться глупее, чем ты есть. Не разочаровывай меня!» – фыркнула в голове Тьма.

– Ты – мой дух-покровитель. Тёмный, – заворожённо выдохнула Бранка.

«Как видишь. Ты не рада?»

Опасно признаваться в подобном духу-покровителю. Но, что делать, не сама Бранка выбирала его.

– Как твоё имя?

«Понятно. Не рада. Что ж, моё имя узнаешь сама», – сказав так, тьма рассеялась.

– Постой, не исчезай! Ну откуда же я тебя узнаю?! В замке князя совсем нет портретов тёмных! – Бранка была готова заплакать. Плакать? Вот ещё. Она не плакала с тех пор, как себя помнит. Не может позволить безродная сирота слёз. – Ах так, значит, не скажешь? Буду звать тебя Тёма, как котёнка или щенка, – мстительно заявила девочка тьме под гладильным столом.

***

Надо же как получается, мы всегда замечаем, когда к нам приходит боль или какая другая неприятность, а вот момент, когда они исчезают, почти никогда. Живот уже совсем не болел. Можно выходить из своего убежища, а то, не ровен час, заявится ещё кто-нибудь, и жди тогда очередных поучений.

– Бранка, это ты? – из-за угла выскочил Вер. – А я тут случайно иду… Почему ты такая хмурая? Опять наказали?

Ну да, случайно он идёт по крылу, где хозяйничают женщины. Если бы с лерой кастеляншей шёл, помогал ей тащить корзины с бельём или ещё чего, а так мальчишкам здесь делать совершенно нечего. Можно было буркнуть, что не его это дело, но это же Вер. Он, хоть и драчун и, вообще, мальчишка, но поддержать мог, как никто другой. Это вам не девчонки. Они только ябедничать горазды.

– Сегодня я видела своего духа покровителя, – как можно отстранённее, как о чём-то несущественном, постаралась сообщить Бранка.

– Ох ты, вот здорово! – восхитился друг. – Но ты не рада? Ты его узнала? Слабый, да? – засыпал вопросами Вер. Последний прозвучал совсем жалко.

– Нет, я его не узнала. Его портрета нет в замковых галереях, – как же тяжело выдерживать этот взгляд. И это только начало.

– Это ничего! Можно попросить осмотреть запасники, – воодушевлённо вещал парнишка, – или объехать другие замки. Ты же можешь быть и другого рода, совсем не роднёй нашему князю. Главное, что дух-покровитель у тебя есть. А почему ты не спросила, кто он? Как же ты будешь его звать? – вопросы и предложения так и сыпались.

– Я буду звать его Тёма! – мстительно сообщила Бранка самому тёмному углу коридора, в котором они беседовали. На миг показалось, что тьма там шевельнулась.

– Тёма? Как собачонку! Но почему?

– Потому что он тёмный, Вер, – ну вот, признание прозвучало.

– Тёмный дух-покровитель? – показалось, или приятель и правда вздрогнул? – Понятно, почему его портрета нет в замке. Даже не знаю, поздравлять тебя или выражать сочувствие.

– Обойдусь как-нибудь и без того и без другого, – нарочито грубо ответила Бранка.

– Бра, – так её называл только он, и только в тех случаях, когда хотел сказать что-то особо важное или секретное, – я всё равно буду с тобой дружить. Ты мне нравишься любая, – потупился Вер.

– Я не любая! И не безродная! – почти крикнула Бранка. – Я не безродная! Мои предки тоже занимали достойное место в истории. И я обязательно узнаю, кто они. Вер, я не безродная! Не безродная!

– Да, Бра, это так, – что-то в голосе друга не слышалось особой радости. И вообще, как-то уж слишком виновато он оглядывает каменные стены и потолок. Как будто стыдится глянуть в глаза.

– Вер, ты не рад? – уж от него гадких слов и поступков совсем не ожидалось.

– Бра, я рад. Конечно же, я рад, что твой дух-покровитель наконец-то проявил себя. И это очень сильный дух, коли его даже можно увидеть. Но, Бра, он тёмный. Это значит, твои предки были тёмными, Бранка.

– Это преступление? Насколько я знаю, войны Тьмы и Света давно закончились. И даже с миром демонов у нас заключён мирный договор, – нахмуренные бровки упрямо сошлись на переносице.

– Да, это всё так. Они не трогают нас, мы не трогаем их. Но память о тех войнах ещё жива. Да ты и сама знаешь, не любят у нас тёмных.

– Да, знаю. Но что это изменит для меня? Меня изгонят? Нет. Будут задирать? Пусть попробуют. Отвернутся друзья? У меня их нет. Или… Вер, – только сейчас стало понятно, что дружбу этого несносного мальчишки совсем не хочется терять, – ты теперь от меня откажешься, да?

– Вот ещё, скажешь тоже! – парнишка неловко приобнял свою подругу. – Как задирал, так и буду задирать, как сказал, что женюсь на тебе, так и женюсь!