– Архейм на Венетре? – как можно равнодушнее спросила доктор, крутя в руках чашку; фарфор скрипел во влажных пальцах. Она старалась не думать, что Илона может приказать ей убить себя или Устина. – Кхм, Лейд Сэйтон с ним?..

Психопат с волчьими глазами, убийца и маньяк – тот самый наемник с Джаллии.

Сознание на миг застлала алая пелена. За нахлынувшей яростью ответ Илоны прозвучал будто сквозь вату, показавшись менее вязким и гипнотизирующим.

– Да. Мечтае-ет тебя прикончить, но я буду первой. Только для начала – что известно Службе?

– Они предполагают… – Мария сжала губы, часто-часто задышав, – вы использовали Длань… чтобы отвлечь внимание… от Венетры… – словам было безразлично нежелание доктора говорить – они выползали изо рта, как ящерицы. – Со мной следователь…

– Севан Ленид? С группой?

– Несколько гитцев… – Мария с силой закусила уголок рта, чтобы ощутить отрезвляющий привкус крови.

Когда-то очень давно, словно бы в другой жизни – в Летной академии Его Величества, – Марию учили справляться с психологическим давлением. Она сконцентрировалась, невзирая на тянущую боль в висках и подступившую к горлу тошноту. Слова продолжали вырываться против ее воли, но их звучание стало иным:

– Думаешь, никто не заметит моего исчезновения?

– Кому нужна никче-емная контрабандистка? Удивите-ельно, как вы с Гейц похожи. Следуе-ет отдать должное находчивости лорда Корвунд. Барону Архейм понравилось.

Мария сдержала вздох облегчения. Смена темы означала минуту передышки и предоставляла Илоне возможность оступиться снова. Любой ее промах добавлял доктору очков. А журналистка сильно ошиблась, как и отдававший ей приказы Архейм. Они решили, что имеют дело с двумя разными людьми.

Мария не собиралась их разубеждать. Во-первых, она еще сыграет на этом, когда выберется. Во-вторых, так никто не дотянется до ее семьи. Тот же дядя Георгий жил на Венетре и вряд ли в августовские выходные ждал мятежных гостей.

– Мне только интере-есно, сколько вы заплатили Тарге-еду? – Илона пристальнее посмотрела Марии в глаза.

Мысли вновь подернулись дымкой. Доктор утомленно покрутила головой, и журналистка звонко рассмеялась. Подперев запястьем подбородок, она прикусила большой палец.

– Кстати, где твой корабль?

– Ты че от наших хочешь? – насупился Устин.

– Закончить недоде-еланную работу.

– Мои люди – не твоя «работа», – в напряженных до предела пальцах Марии треснула фарфоровая чашка. Остывший кофе протек на юбку и струйкой сбежал на пол.

– Ай-яй-яй! – Илона неодобрительно цокнула языком. – Какая неприятность! – она вышла из-за кресла и наклонилась к доктору: – Ну, заче-ем так быстро заводиться? С подобным характе-ером долго не протяне-ешь и экипаж в могилу сведе-ешь. Хотя… они всё равно мер-тве-цы. Мер. Тве. Цы. Слышишь?

– Да я тебя первый угрохаю! – Устин вырвался из кресла.

– Назад! – рявкнула Илона, и у него подкосились колени.

Водитель навел на парня «санд» и взвел курок.

– Избавься от него.

– Только попробуй! – вызверилась Мария.

Она внезапно вспомнила, как Устин попал на «Аве Асандаро». Решение принять его принадлежало Вермингу Готье, предыдущему капитану галиота. Однако именно Мария уговорила взять восьмилетнего парня на корабль и с тех пор негласно несла за Устина ответственность. Он был для нее кем-то между младшим братом и сыном, но капитан не позволяла себе слишком его опекать. Однажды этому кораблю предстояло отправиться в собственное путешествие за Великий Океан.

– Не. Трогай. Грезу.

– Иначе что? – высокомерно хмыкнула журналистка.

В голове доктора Марии Гейц точно щелкнул тумблер, сменив положение с «А» на «Б».

Никто не смел угрожать ей, ее экипажу и кораблю. «Аве Асандаро» был для капитана Лем Декс и домом, и семьей. Нет, куда больше, чем просто домом и просто семьей, – в жизни альконца не существовало ничего важнее. Да, на Арконе жили ее кровные родственники, но не с ними она каждый день рисковала шкурой.

С десяток сцен отщелкали у Лем перед глазами, как кадры фотопулемета. Вот добряк-механик меняет газовое освещение на электрическое и вставляет в старинные рожки лампочки. Вот зануда-штурман собирается штопать на ней очередную дыру и, костеря на чем свет стоит, готовит шприц с морфием. Вот наглец Устин уперся в подлокотники пилотских кресел и болтает в воздухе ногами: «Всех втянули. Значит, вместе разбираться. Мы – команда. Без этого…»

Серо-стальные глаза капитана Лем Декс превратились в две колючие звезды. Она подалась вперед, выхватывая из-под жакета джаллийский револьвер. Водитель, державший Устина на прицеле, не успел среагировать – инкрустированная перламутром рукоять врезалась журналистке в переносицу. Илона зашипела, отшатнулась, вскинула руку к разбитому носу.

Позади раздались глухой хлопок выстрела и грохот – Устин швырнул в водителя кофейником.

– Никто не смеет трогать моих людей! – капитан перехватила кисть Илоны и сжала, как учил фелиманский наставник, – кости жалобно хрустнули.

«Севендж» выскользнул из ослабевших пальцев.

Лем жестко посмотрела Илоне в глаза поверх ствола. Боек ударил по патрону, и пуля, переливаясь в свете газовых ламп, устремилась к цели.

Время для капитана словно замедлилось. Она очень четко увидела все обводы снаряда, и как он ввинчивается в лоб журналистке, оставляя неровный тоннель.

Продолжая двигаться в том же ритме, Лем обернулась к Устину и водителю. Парень выбил у него оружие, и клубок из двух сцепившихся тел катался по полу. Устин держался за счет роста и гибкости, но уступал в весе и опыте. Венетриец выкручивал ему запястья, пытаясь дотянуться до «санда», и побеждал.

Барабан провернулся, новый патрон стал под боек.

– В сторону, Греза.

Устин ударил водителя коленом под ребра и, использовав как опору, оттолкнулся обеими ногами.

Лем выстрелила. Она ненавидела убивать, но не колебалась, когда речь шла об «Аве Асандаро».

Ее не зря называли одним из лучших стрелков в Северном и Центральном регионах материка Ану. Пуля вошла водителю в левый глаз и вырвалась наружу с конусом карминных брызг. Осколок черепа отскочил от стены. Устин оттопырил нижнюю губу в зверином оскале. Они снова победили.

Лем опустила руку с револьвером.

Ярость схлынула, оставив напряжение стиснутой до предела пружины. Капитан хладнокровно подумала, что, если убрать тела и отмыть кровь, комната вновь станет безлико-аккуратной.

Она погладила большим пальцем барабан. Соседи точно услышали выстрелы и, вероятно, уже вызывали полицию. В долгосрочной перспективе представители закона не пугали Лем: лорд Корвунд заботился о своих сотрудниках. Однако барон вполне мог подкупить местное отделение, а медлить было нельзя.

«Неясно, где у него еще агенты», – Лем не давало покоя, как Илона узнала в докторе Гейц капитана Декс.

– Поищем улики против Архейма. Здесь должно что-то быть, – она решительно двинулась вдоль книжных шкафов. – Греза, помоги мне.

Парень охотно присоединился к поискам.

Они быстро проглядели лежавшие на виду выпуски «Венетрийской правды» и копии статей из других газет. Там, как и в папках на стеллажах, не оказалось ничего интересного.

Лем хлопнула себя ладонью по лбу и ринулась обыскивать тела, а Устин подошел к секретеру. Он осмотрел полупустые ящики и с досадой его пнул. Потом без особой надежды заглянул под низ. Через миг лицо посветлело, и парень, пыхтя, вытащил широкий и плоский металлический сейф для бумаг.

– Кэп! – Устин помахал приобретением. – Как бы вскрыть?..

Лем проверила жакет Илоны, вытерла ее шарфом кровь с пальцев и подошла.

В сейфе отсутствовали отверстие для ключа или кодовый замок, но капитан, покрутив его в руках, уверенно надавила указательным пальцем на незаметный выступ.

Раздался щелчок. Крышка откинулась в сторону. Лем с Устином увидели картонную папку.

Парень потянулся к ней, но капитан хлопнула его по запястью. Сама аккуратно развязала тесемки и бегло просмотрела документы. На первый взгляд – обычная бухгалтерия: договора, накладные и телеграммы о поставках.