Ушастик зацепил ремень ружья за шею и поколебавшись, сдернул с пояса гранату. Последнюю. Осторожно ссадив девочку на землю, охотник нашарил огниво и приготовился подпалить шнур, когда возобновится шорох.
Охотник вслушивался в ночь, фильтруя звуки. Змея зашуршала. Фитиль зажегся с первой попытки, по нему побежал огонек, быстро приближаясь к металлической сфере. Место все еще не получалось точно определить, нужны еще звуки.
Едва послышался шорох, Ушастик метнул туда бомбу, схватил в охапку девочку и упал на асфальт. С громыхнул взрыв, на мгновение осветив местность вокруг. И снова ветер завыл свою унылую песню.
- Вот так, маленькая. Все. Больше змеи нет. Пошли дальше?
Ушастик подхватил девочку. Она снова обвила его шею ручонками и заснула. Он брел, прислушиваясь к сладкому посапыванию на плече. Надо будет сделать ей местечко, чтобы руки были свободны.
Куда они шли? К легенде, наверное. Туда, где убежище, много еды, не оборотней и... И ярко светит Солнце. А почему бы и нет? Луна, вон, есть, оказывается, почему не быть Солнцу? А еще в том месте обязательно будет тепло...
К рассвету ветер усилился. Серое небо было сегодня чуть более высоким, что предвещало похолодание. Мысль о тепле где-то там, впереди, дарила ощущение надежды, веру в лучшее.
Как он пропустил паутину? Наверное, слишком замечтался. Ноги погрузились в серую, невидимую на асфальте массу клея. Вещество, едва его потревожили, стало тут же темнеть и твердеть. Потянуло жутким зловонием. Да, свежак. Как только ветер донесет до хозяина пахучую весть о том, что кто-то угодил в паутину, он моментально будет здесь. Ушастик присел на корточки и пощупал поверхность ножом: липкая. Еще не совсем застыла. А сам паук, судя по направлению ветра, сидит где-то справа, ловит сигнал.
- Что ж, подождем.
Но оборотень не торопился. Он явно знал, что добыча никуда не денется. Старый, огромный паук лязгал гусеницами, корректируя время от времени курс. Скрипели изрядно потертые сегменты брони и ржавые хелицеры. Вздрагивала земля. Приводы тяжело выли, когда паук переваливал через кочку повыше. Сочень старый оборотень. Дым из патрубков на загривке валил черный, голодный. Видать, давно постился. Но даже голодный, он все равно двигался неторопливо. Объективы на телескопических штангах блестели равнодушно. Словно зверю было безразлично, что за еду он поймал.
Ушастик еще раз ткнул паутину ножом. Все, она окончательно затвердела. Охотник осторожно опустил девочку на потемневший затвердевший блин, не сводя глаз с паука.
- Беги, маленькая! Уходи отсюда!
Ушастик снял рюкзак и швырнул его как можно дальше, за пределы паутины. Теперь надо как-то заставить девочку уйти. Ушастик боялся не за себя - за нее.
- Беги! - закричал он на нее как можно громче.
Девочка смотрела на охотника с любопытством, пытаясь интерпретировать звуки в понятные мыслеформы. Образы переплетались, дополнялись, выстраивались в цепочки. Мозгу не хватало базы, откуда можно было бы почерпнуть необходимую информацию. Только выводы из тех данных, что накопились за короткий период.
Человек: - свой. Это устойчивое значение, основа. Потенциал, притянувший точки понятий: - пища; - защита; - тепло. Ползущее устройство, возможно, являлось врагом человека. Враг угрожает ?/! Степень опасности врага ?/! Еда?/!
Девочка оглянулась на охотника и ускорила процесс адаптации. Ушастик невыносимо медленно тянул затвор на себя, гусеница паука взлетела над кочкой. Комочки земли зависли в воздухе. Тучи замерли, ветер утих. Только данные множились, соединялись. Цепочки становились длиннее. В процесс вовлекались и застывшие без базы пласты связей. Они словно плавились, приспосабливаясь к реальности.
Появился вывод: ползущий - враг. Он принял уровень устойчивой точки, стремящейся нарушить основной потенциал.
Ушастик прицелился и принялся палить в морду бронированного паука. Пули с визгом рикошетировали. Но оборотень ничего не заметил: об броню все время что-то бьется.
Быстро перезарядив ружье, человек стал стрелять по глазам паука. Но попасть тонкую прорезь нереально. Но можно попробовать отстрелить штангу, хотя у такого старика она едва ли менее прочная, нежели лобовая броня. Здесь все ясно - никаких шансов. Но хуже то, что девочка не уходила.
Ушастик прекратил стрельбу и закричал изо всех сил:
- Беги, беги отсюда!
Но девочка не послушалась. Она немного постояла, словно размышляя и вдруг направилась прямо к пауку. Охотник закрыл глаза, ожидая, что вот-вот захрустят кости в хелицерах, но оборотень почему-то не ударил. Он остановился, рассматривая подошедшего к нему ребенка. Ребенок и оборотень какое-то время смотрели друг на друга, а затем до слуха человека донеслась громкая, ломающаяся, скрипящая мелодия, режущая слух. Она то булькала, то вдруг тоненько пищала.
Паук так и не пошевелился, когда девочка подошла вплотную, встала между страшными хелицерами и положила ладонь ему на морду.
Мысли вдруг упорядочились. Информация из чужих хранилищ хлынула потоком. Она встраивалась в цепочки, добавляя необходимое. Надо только отфильтровать лишнее, чтобы не перегружать слабенькую органическую память. А еще, пришло осознание собственных сил. Их стало много, гораздо больше, чем некогда. Тот старый мозг, что работал с хранилищем, был примитивен. Без колебаний Она отключила дурацкую систему и замкнула управление на себя.
Паук задергался в судорогах, словно рука девочки причиняла ему неимоверные страдания.
Глаза снова видели, реакция была в норме, датчики работали четко. Впереди была добыча. Двуногий мягкотелый попрыгунчик, попавший в ловушку. Органика. Легко усваиваемая органика для поддержания работы организма.
Сведения из чужих хранилищ заполнили все пустоты, но факты теперь вышли за пределы значений да/нет. Появился третий фактор.
Ушастик увидел, как паук подергался замер, а из под брони, прямо над головой малышки, выдвинулись две трубки. Жалюзи воздухозаборников на боках оборотня судорожно открывались и закрывались. Девочка стояла неподвижно, все так же держа руку на броне. Паук явно умирал и теперь его можно было уничтожить, если попасть в решетки, но стрелять было нельзя.
