В итоге, осталось всего две версии. Одни Знающие говорили, что когда-то внутри автомобилей люди прятались от хищников. Другие - что таковы были жилища древних. Малой разделял точку зрения последних. Где-то кто-то сделал уютные домики и установил вдоль дороги. Ведь по ней удобно ходить и ездить. А так... Кто теперь разберет, что было давным-давно? И кому это нужно-то?
Внутри ржавых остовов Искатели частенько находили разные вещи. Полезные и нужные вещи. Они находили многое, в том числе и смерть. Скорее, она сама находила Искателей, притворяясь то оборотнем, то миной-ловушкой...
Малой шмыгнул носом:
- Квач, а почему мы серебром стреляем?
- Оборотни серебра боятся, вот почему. Обычной пулей не возьмешь. Так в книгах записано.
На самом деле, Малой случайно прочел в одной рукописи, что оборотням безразлично из какого металла пули. Из свинца они выходили тяжелыми и делать их получалось легко. Но, к сожалению, металла этого не было. Приходилось снаряжать патроны всем, что можно найти. Из-за проблем с зарядами возникли перебои с продовольствием. Территория жила впроголодь, с трудом отбиваясь от зверья.
Много позже, в дальнем нежилом бункере, обнаружилось множество коробок со жгучей жидкостью, от которой одежда превращалась в лохмотья. Точнее, про них знали, но никто туда долго не заходил. Кому и зачем вдруг понадобилась коробка - неизвестно, но тогда и обнаружилось, что там много свинца. Люди смогли, наконец, отлить приличные боеприпасы.
Но все хорошее кончается, и коробки, из которых доставали свинцовые пластинки, кончились: пули требовались постоянно. Какое-то время Искатели добывали коробки, но то был мизер.
Когда свинец кончился, пробовали плавить то, что находили. Да вот почти ничего не осталось. Алюминий целиком уходил на изготовление новых поршни для Генератора, да и легкий слишком это металл: совсем уж невесомые заряды получались. Как горох.
В те нелегкие годы Охотники очень ценили свинец и меняли его на десять стандартных кусков еды к одной горсти. Так было до тех пор, пока в развалинах рядом с Территорией не нашли железную комнату. Внутри оказалось много черного и желтого металла. Желтого, правда, несколько брусков, зато черного намного больше.
Перышко обозвал черный металл серебром и даже показал, из-за чего. Оказывается, если его потереть, то поверхность начинает сверкать - становится серебристой. Вот потому и металл назвали серебром.
Желтый, к слову, тоже годился на пули, но его оставили на потом. Не имело пока смысла возиться с ним: черный металл был не в кирпичах, а в кружочках с картинками и цифрами, различными на плоскостях. И считать удобно получалось: один кружок - одна пуля. Плавился металл довольно быстро, а пули выходили чуть легче свинцовых.
В рукописи было, что некто Колченогий тогда сказку про оборотней вспомнил. Не о тех, что бегали вокруг Территории, а про страшных зверей, в которых превращались люди при полной Луне. Страшная сказка, но красивая. Это было немыслимо давно... Еще до того, как Желтоглазка обнаружила на руке разрастающееся пятно пластикового перламутра. Малого тогда в рассказах впечатляли не оборотни, а сама Луна. Да и не только его. Много раз потом стариков пытали, как она выглядит, почему бывает полной и прочие вещи. Но старики смогли пересказать только то, что рассказывали им их отцы. Потому, оборотни остались в памяти только как боящиеся серебра, поклонники Луны. А Луна представлялась прожектором, таким, как у главных ворот, только больше.
Легенды, легенды... Почти как про Солнце. Сказки - они есть сказки. Может, для нынешних оборотней серебро только и подходит.
Малой снял треуголку, хлопнул ей себя по ноге, вытряхивая пыль, водрузил головной убор на место и спросил Квача :
- А чем-нибудь еще убить оборотня получится? Палкой серебряной или чем еще таким? Вот если он, например...
- Малой, - перебил Квач. - Ты б учился когда учили, а? Тогда и вопросы умные задавал бы.
Парень обиженно замолчал. Но хватило его ненадолго:
- Квач, а чего мы парусник не взяли у Притворы в палатке?
- Отчего, почему... Парусник ему. Людей-то и нет уже. Сцапали бы оборотни и поминай, как звали. Они голодные же, наверняка в засаде сидят.
- А-а-а..!
- Вот тебе и "а". Туда и не сунешься теперь. Вот если повезет, то баржу зацепим на перекрестке. Говорят, ходят они еще с Территории на Территорию. Но это далеко еще.
Они некоторое время шли молча, размышляя каждый о своем. Парнишка был немного впереди. Квач видел его несуразно тонкую шею, замотанную в выцветший шарф. Эта подпрыгивающая походка, дурацкий, несуразно здоровенный Кольт на поясе болтается... В душе шевельнулась неожиданная острая жалость. Такую Квач не ощущал со смерти, точнее, с начала болезни Конопушки.
Он сплюнул скрипевший на зубах песок и спросил:
- Жрать хочешь?
- Есть немного.
- Тогда притормози.
Они остановились. Квач запустил руку в недра рюкзака и извлек последний кусок лепешки. Парень впился в нее зубам и принялся было жевать, но остановился.
- А ты? - пробурчал неразборчиво Малой, протягивая кусок обратно.
Но тот помотал головой:
- Жуй сам. Я сыт.
Пока они стояли, Квач внимательно наблюдал за окрестностями. Есть тоже хотелось, но терпимо. Парнишка дохленький совсем. Если не покормить, то скоро свалится, а тащить его на себе... Ладно, еда объявится, тут не пустыня, дичи много, вот тогда и перекусить можно будет.
Впереди ветер поднял пыльный смерч. Извивающийся столб подпер небо. Далеко, не страшно. Низкая туча уронила несколько снежинок. Подгоняемая ветром, пластиковая бутылка, шурша и гулко пристукивая, пересекла шоссе. Квач проследил за ней взглядом, пока не заметил в кустах что-то странное. Он чисто рефлекторно сдернул с плеча обрез, но присмотревшись, опустил ружье. Ничего угрожающего, за кустами валялась какая-то куча тряпья. Скорее всего, это бросил кто-то из Искателей. Мусор. Но взглянуть все равно не помешает: бывало, что в такие кучи складывали собранные вещи, чтобы потом отвезти их на территорию. Если это так и есть, тогда появляется шанс найти что-то ценное...
