Она также поупражнялась в игре на лютне, послушала глашатая на площади, чтобы знать новости, и долго выбирала между зелёным и красным нарядом, и наконец сочетала зелёное платье и красные рукава.
Хоаким явился за ней, разряженный в пух и прах. К боннету гранатовой брошью были приколоты пышные перья - Елена таких не видала прежде. Камзол был оторочен бархатом, короткий жакет распахнут, чтобы похвастать узорной подкладкой и новым поясом, на ногах красовались вязаные чулки - зелёный и красный.
Поулыбавшись совпадению цветов, Елена, в сопровождении двух фрейлин, и Хоаким отправились пешком на улочку, где слышно море, к вилле с раскрашенной лепниной и внутренним двором.
Украшенная лакированной решёткой дверь приветливо скрипнула и впустила Елену на поле битвы меж Западом и Востоком. Впрочем, армии давно уже побратались, и турецкая софа мирно соседствовала с дубовым комодом, а итальянские шпалеры с кружевными мавританскими ниши.
Хоаким усадил гостью с фрейлинами на софу и, пока они пребывали в восторге, спросил слугу о сестре. Едва услыхав, что она у себя, граф крикнул на весь дом: "Менита! Иди познакомься с моей невестой!" - и, пока гостьи пребывали в изумлении, сам отправился за сестрой.
Менита, то есть Химена - как Елена запомнила, предстала перед ней, скрытая под чёрными кружевами, и скромно заняла уголок второй софы, едва облокотившись на подушку.
"Вдруг у ней траур, и я невовремя? - подумала наша героиня. - Но Хоаким же не в трауре".
Когда брат оставил девушек под предлогом распорядиться на кухне, Химена разрешила все сомнения. Она извинилась и объяснила, что всегда так ходит, потому что её смуглая от природы кожа изуродована белыми пятнами. В доказательство она обнажила кисти рук (она носила ещё и перчатки - Елена, к своему стыду, только сейчас заметила). На правой руке все пальцы, кроме большого, были белыми, на левой - обесцвечены мизинец и ребро ладони.
- На лице, конечно, не так сильно, но я всё равно очень стыжусь, - разоткровенничалась Химена.
- Вообще-то, и я не красавица, - возразила Елена, заподозрив, что хозяйка склонна преувеличивать. - Вы меня очень обяжете, если откроете лицо: сложно беседовать с человеком, не видя его настроения.
Химена не возмутилась, но лишь немного помедлила. Она откинула край вуали на затылок, и Елена увидела хорошенькую берберку, такую же смуглую, как её брат, только на виске из-под волос предательски выглядывал белый полукруг.
- Есть ещё на груди и спине, и на правой ноге, - Химена смутилась под пристальным взглядом, - но здесь я не волнуюсь: одежда всё скрывает.
- А это пятнышко легко скроют волосы, - вынесла вердикт Елена. - Вы могли бы зачесать их на уши или свернуть "барашками" косы...
Когда Хоаким вернулся, Елена вовсю колдовала над его сестрой, бегая вокруг софы и требуя у фрейлин то гребень, то шпильку, то ленту и рассуждая, что ей-то живётся гораздо труднее, ведь такой нос ни под чем не спрячешь:
- Разве что я заведу такую же вуаль, как у тебя. Давно хочу купить, но не знаю, как выбрать хорошую. Эти кружева такие хрупкие... Кстати, я слышала, Федериго Урбинский, лишившись глаза, перепилил переносицу, чтоб не мешала видеть... Вот я задумалась...
- Это же просто жутко, - откликнулась Химена, подавая шпильку. - Я бы не выдержала. А мантилью мне плели на заказ, я спрошу Хоакима, где та мастерская.
- Я смотрю, вы легко нашли общий язык, - Хоаким устроился среди подушек. Слуги подали мармелад и другие лёгкие угощения, которые очень уместны в жару, но истинный голод не утоляют.
Фрейлины занялись трапезой, Химена послушно взяла кусочек мармелада, Хоаким тоже не отказал себе в сладостях. Елена была занята.
Химена задала обещанный вопрос. Хоаким обрадовался возможности сделать Елене подарок. Елена тоже обрадовалась, потому что труд парикмахера был завершён, и результат того стоил.
Дон Альварес похвалил талант гостьи, дона Альварес хватилась зеркала, на зов пришла кормилица, вручила Химене желанный предмет и придирчиво осмотрела новую причёску:
- А ежели ленты убрать, то вроде и ничего...
- С лентами лучше, - возразила воспитанница и встала, чтобы обнять новую подругу. - Эленочка, ты чудо! И переносицу пилить не вздумай! Лучше носи в волосах фероньерку, как невестка Федериго.
- А какая у ней фероньерка? - Елена принялась за мармелад.
- Скорпиончик. Она ведь воплощение жертвенности! Монахиня при живом муже, и все обязанности на ней, и... я перед ней преклоняюсь!
- Она у меня ярая сторонница герцогов Урбинских и ждёт не дождётся, когда ненавистные Борджиа потерпят поражение.
- Понятно, - кивнула Елена. Утверждение касалось лишь политической обстановки в Италии. Связь между скорпионами и жертвенностью она постичь не сумела. - Несчастная Италия, её прямо-таки штормит. Сплошные войны.
- Сплошное разорение, - согласился Хоаким. - И торговля из рук вон плоха.
- И всё-таки у них пышный двор, - не согласилась Химена. - Самые лучшие художники собрались, например... - она на мгновенье задумалась, - Рафаэль Санти. Да, Рафаэль. Я видела его картины.
- Да, он расписывал у нас одну часовню, весь город ходил любоваться, - подтвердил брат. - Вы ещё не были в Санта-Мария дель Роса? Обязательно побывайте, я с удовольствием составлю вам компанию. Его Мадонны - это нечто, это сама нежность...
Елена верила.
- И после этого его перехватили Монтефельтра, - завешила Химена. - Они как раз проезжали наш город. У герцогини хороший вкус. Бедняжка, как ей тяжело приходится...
У Елены накопилось много возражений на счёт того, чем может заняться жена при больном муже, ведь далеко не все эти занятия можно укрыть под эгидой жертвенности - да и незачем. Вот обе её невестки - Берта и Гертруда - ни в чём себе не отказывают и даже не строят из себя воплощённую добродетель. А мужья совершенно не возражают.
