Карл отвлёкся от масляной лампы и положил щипцы.
- Подойди.
Девушка переступила с ноги на ногу, стуча старыми башмаками - и нерешительно двинулась в глубь комнаты. Канделябр на потолке и масляная лампа на столике у окна украшали мягкими бликами гладкий пробор и выставляли напоказ засаленную горловину у рубашки и старые пятна на рукаве.
На миг король засомневался.
Но в складках рубашки - на груди - что-то блеснуло. Синим огоньком.
Бегать полно -
Сядь и жди.
Кто не понял -
Выходи.
- Красивая брошь. Откуда она у тебя?
- Это моя, - узенькие, но грубые ладони метнулись к груди. - Вы думаете, я украла? Я не крала. Мне чужого не надо, - она подняла на него глаза. - Мне нужно всего лишь вернуть своё.
- Далёкий же путь ты проделала, - Карлос взял лампу.
- Далёкий, - согласилась девушка, склонив голову набок. - Никто не уважает беззащитных женщин - у вас в Испании. То ли дело в моё время...
- Ты ждёшь жалости? - Карл шагнул к ней.
- Вы как никто должны понять меня, - повела бровями девица. - Нас, мертвецов, не уважают. Живые думают, им всё позволено. Думают, что они вечны. А потом оказываются среди нас.
- Да, нашей участи не позавидуешь, - кивнул король. - И я понимаю твой гнев...
- Тогда помоги мне, - она сократила расстояние ещё на шаг. - Вместе мы горы свернём. Нас все будут бояться, - она поправила выбившиеся волосы и провела рукой по лицу.
Белизна её стёрлась, на смуглых щеках появилась татуировка. Чёрные глаза заметили изумление, полные губы насмешливо приподняли один уголок.
- Я ведь не просто женщина, мне многое подвластно, - мониста заблистали в свете лампы - на расстоянии вытянутой руки.
Звякнул браслет на ноге - ещё шаг.
- Многие знания - многие печали, говорят у нас.
- Это придумали невежды, - белозубая улыбка.
Подметая паркет ярко-синей хламидой, берберка подошла к нему вплотную:
- Видишь, я с лёгкостью меняю облик. Могу изменить и твой. Или от красоты здесь тоже принято страдать?
Раскрашенная хной рука избавила его руки от лампы, поставив её на подоконник.
- Разве ты не мечтал об этом? - сладкий, как мёд, голос - в золотой чаше мониста, укреплённого концами на чалме и полукругом обрамляющего тёмное лицо. - Разве ты не чужой на этом празднике?
Карл решил оставить рассуждения о своих и чужих при себе. Он уже подпустил её ближе некуда. Один маленький жест...
Знакомые руки поймали лампу.
Изабелла.
Отправив лампу на крючок в стене, рыжеволосая королева оттеснила берберку.
- Не надо чужого, говоришь? Так отойди от моего мужа.
Тунисская колдунья гортанно расхохоталась:
- Подумать только, ужин разговаривает!
Изабелла лишь усмехнулась - и изящным жестом дёрнула ленту на вороте рубашки:
- Не ты случайно потеряла?
На опаловой груди, чуть изгибаясь на ключицах, возлежало тяжёлое ожерелье с сапфирами.
Берберка ахнула и протянула руки.
Изабелла проворно подхватила многочисленные юбки и отскочила в сторону:
- Забери, если сможешь.
И, задирая подол чуть ли не до колен, припустила по коридору.
Элена и Хоаким посторонились, пропустив дам.
- Совсем обезумел? - Карл вздрогнул от шлепка по затылку. - Спалишь весь замок. С сёстрами, братом, детьми и сотней-другой совершенно невинных людей.
- Ты что, испугался, что попробовал человечину? - обнял его Хоаким. - От неё ничего не бывает. Разве что весёлая болезнь, если жертва была больна. В погоню!
Изабелла вела всех знакомой дорогой на чёрную лестницу. Берберка была вынослива и быстра, но королева была выше ростом, и ноги у неё были длиннее.
- Всё. Дедушка больше не может бегать, - Хоаким прислонился к стене.
- Не прибедняйся, - Элена остановилась рядом, обмахиваясь беретом. - Тебе ничего не будет... А у меня сейчас сердце лопнет...
- В постели она так же?
Карл не ответил.
- Мы разговор заводим ради того, чтоб отвлечь её, - объяснила Элена. - Иначе перевоплотится в какую-нибудь гончую. Не давайте ей сосредотачиваться...
- Главное, чтоб Изабелла не отвлеклась и не споткнулась.
- Это, конечно, верно... Ну, отдохнули? Вперёд.
У знакомой развилки они разделились - и погнали ведьму через сад - к воротам - в праздничную толпу.
