Карл укоризненно посмотрел на него и покачал головой:
- Вот как ты правишь Австрией. А может, мне призвать тебя к ответу, раз я пока ещё император?
- Лучше уж взять деньги у одного курфюрста и передать другому, чем задирать налоги, - не остался в долгу Фердинанд.
- Так посоветовал Шьевр.
- Шьевр, - всплеснул руками Фердинанд. - Когда ты научишься думать сам?
- Эта страна - чужая. А у него большой опыт.
- Ты живёшь здесь пятнадцатый год, и она до сих пор чужая?
- Представь себе. А Шьевр спас мне жизнь, и я не могу просто так отправить его в отставку...
- Спас тебе жизнь? Ну-ка поподробнее?
Сам канцлер в это время тщетно пытался подслушать разговор братьев. Но это было невозможно, потому что беседа шла с помощью жестов. Карл и Фернандо привыкли общаться так с детства, придумав целый язык, поскольку внятная речь для обоих была непосильна. Мессир Шьевр мог разве что подсмотреть, но тоже без особой пользы, ведь значения им увиденного он не знал.
Тем временем Карл спрашивал, не получал ли Фердинанд писем от Элеоноры:
- Боюсь она до сих пор обижена, что я навязал ей брак с Франциском.
- Не беспокойся, мне она тоже давно не пишет. Они слишком увлечены друг другом, чтоб отвлекаться на нас.
- Слава богу, - перекрестился Карлос. - Теперь я спокоен и за сестру, и за французскую границу.
- Вот тебе ещё новость: Мария гостит у тётушки, пока её Венгр воюет с османами. И гостит не одна, а с венгерской казной.
- Хорошая компания.
- О да, Мария уведёт приговорённого с эшафота, так что палач не заметит.
- Я помню, она единственная из нас в детстве ни разу не попадалась на конфетах, - улыбнулся Карл.
- А как дела у Катерины? Уж с ней-то вы бок о бок.
- Ты знаешь, неплохо. С Элеонорой этот - Благочестивый - Жуан был тряпка тряпкой, а с Катериной воспрял. Она же настолько упряма, что нужно или превзойти, или сдаться - третьего не дано.
- А он не сдался?
- Не сдался.
- Ну и молодец.
- А Изабель?
- Да как-то так. Неважно, в общем... Слушай, а не собраться ли нам всем вместе, как в старые добрые времена? Я уже разослал всем письма, чтоб приезжали в Толедо...
- Ты с ума сошёл?!
- Изабелле далеко ехать, она должна успеть, пока все датские гавани не покрылись льдом. Поэтому я написал заранее. А остальным уж заодно...
- А меня ты спросил?!
- Глупый ты человек! Мы за тебя же беспокоимся! Что страшного произойдёт, если мы вместе отпразднуем Рождество или День всех святых? Нам, может, хочется попробовать эти ваши изыски под названием "Кости святых"? Изабелле, конечно, придётся перезимовать, но остальные смогут уехать в любое время...
- Изабель может спокойно ехать через Францию: Леонор её всяко пропустит.
- А Пиренеи? Она боится каталонцев. Почему у тебя вечно беспорядок? Там восстания, тут мятежи...
- Ещё слово, и на обед приготовят "Кости Фернандо".
- Снизь налоги, и все успокоятся.
- Езжай к себе в Австрию и командуй там.
Из смежной комнаты, отобранной у камердинеров, чтобы всегда быть при племяннике, выглянула Элена.
- Ах, сердце же радуется, - умилённо сказала она, поцеловав по очереди белую и тёмно-рыжую макушку. - Наконец-то я вижу вас вместе...
- Это та самая дона Элена, о которой ты мне писал?
- Да.
- Почему же вы не приезжали к нам раньше и в гости не звали?
Графиня поведала о ссоре с Маргаритой.
- Мне так жаль, что я не успела познакомить вас с моими братьями, вы мне чем-то их напоминаете...
- Давайте и их пригласим, - с готовностью согласился Фердинанд. - Им долго собираться?
- Всего лишь с того света. Я могу пригласить их хоть накануне.
Глаза Фернандо округлились.
- Он хочет пригласить сюда сестёр, - пожаловался Карл.
- Не вижу в этом ничего дурного, - одобрила дона Альварес.
- Не волнуйся, - я сам всем займусь, - заверил Фердинанд и, взяв с тётушки обещание рассказать о путешествии в Бенин, откланялся.
У Карла на душе не полегчало: слова брата означали, что он всё это время проведёт в Толедском замке.
Карлос всегда завидовал энергичности Фердинанда. При этом его удивляло, как такой маленький, щупленький Фердинанд своими трудами праведными может производить столько шума, поставив с ног на голову всех и вся, кто его окружает. Вдобавок он любил рано вставать, и два этих качества в совокупности делали существование рядом с ним буквально невыносимым.
