— То есть, вы хотите, чтобы я принес вам маску Короля? — угодливо подвел итог Аргент, поднимаясь со своего места.

— Нет! Не так быстро, мой красавчик! — злорадно проклекотала Пустота. — В этом чертовом государстве полным-полно смазливых мальчишек, похожих на Короля! И я не хоччу получить фальшивое лицо. Я хочу, чтоб ты на моих глазах сделал это! Я не верю вам, магистр, и все те блага, о которых вы у меня просите, будут доступны вам лишь тогда, когда я буду полностью в вас уверена. И попробуйте извернуться, попробуйте заюлить и сказать «нет», попробуйте только предложить какой-то другой исход для Короля — и я уничтожу вас! Я заставлю вас, Магистр, совершить это. Пронзить сердце Алого Короля. Я вижу, как вам не хочется этого делать; я чувствую, как вы рассчитываете потом оправдаться перед Королем, но я не дам вам этой возможности! Я утяну вас за собой в пропасть! Мы упадем на самое дно вместе!

Аргент остался холоден к ее страшным и страстным речам. Не дрогнул ни один мускул на его юношеском лице, не изогнулись страдальчески брови. Магистр не отвел холодного взгляда от красного, дрожащего от злости лица Пустоты, которое сейчас было просто омерзительно.

— Значит, упадем вместе, — так же спокойно подтвердил он. — Маска Короля будет у вас. Я вам в этом клянусь — вы наденете маску Короля. Или я не магистр Аргент. Я редко в чем клянусь, но все свои клятвы стараюсь выполнять. И не важно, кому я дал слово — праведнику или подлецу. Я исполню это.

В этот момент снова распахнулась зверь, пахнуло прелыми листьями и дождями, и на пороге появилась Осень — замерзшая, босоногая, в изорванном платье.

— Мерзавка! — прокричала Осень, с остервенением выдергивая из растрепанных волос мелкие сосульки. — Ты это нарочно?! Что ты сделала?! Почему Зима стал так силен?!

При виде бывшей союзницы Пустота затряслась, словно смерть свою увидела.

— Магистр, — выкрикнула она в ужасе, — держите ее! Не подпускайте ее ко мне!

— Кого? — быстро спросил Аргент, оглядываясь. — Я не вижу никого. Вам плохо? Начались галлюцинации? Вернулась болезнь? Что?

— Какая болезнь! — под издевательский хохот Осени ответила она. — Здесь она, Осень! Спасите меня от нее!

— Справа или слева? — быстро спросил Аргент.

— Справа! — выкрикнула Пустота, но Аргент шагнул влево. — Да справа от меня, слепой вы болван!

— Надо уточнять сразу, — огрызнулся Аргент. Его черный алмазный хлыст ударил в указанное место, дробя пол, самым кончиком попадая и разбивая каменную кладку на стене. Но Осень была уже в другом месте, вне досягаемости Аргента, и заливисто хохотала, наступая на перепуганную Пустоту.

— Что, — шипела она шуршащим, как осенний дождь, голосом, — задумала от меня избавиться? Нашла себе сообщника попроворнее? Будешь его на меня натравливать? Подлая лгунья! Надо было понять, что ты в любой момент предашь, капризная дохлая девчонка!

— И вовсе нет, — дрожащим голоском пискнула Пустота, сторонясь от разозленной Осени. Черный хлыст полоснул по полу прямо перед ней, но Осень вновь вывернулась из-под его удара, хихикая. — С чего ты взяла? Сама вламываешься, как враг, пугаешь и оскорбляешь меня…

— Дрянь, дрянь! — заголосила Осень, топая ногами. — Ты подарила время Зиме! Мои владенья почти им захвачены! С тобой рядом я вижу Аргента, нового союзника! И после этого ты будешь утверждать, что не хотела обмануть и уничтожить меня?!

Она накинулась на Пустоту и вцепилась в ее волосы.

Наверное, это странно и жутко смотрелось с стороны — орущая, визжащая женщина, словно одержимая демонами, бьющаяся из стороны в сторону. Настолько жутко, что Аргент отступил, опустив руку с хлыстом, не зная, куда бить. Жуткие, ломающиеся тени метались по стенам, и магистр отступил еще дальше, не смея вмешаться в страшную драку двух безумных.

— Мерзавка! — кричала Осень, вцепляясь ногтями в лицо Пустоты. — Где, где время? Почему ты пуста?! — ее руки лихорадочно обшаривали тело пустоты, хлопали по местам, где прежде на ее одежде были потайные карманы, и ничего не находила. — Отдавай его мне! Я стану сильнее Зимы, и буду править вечно! Мы же об этом договаривались!

— Да черта с два! — орала Пустота. — Черта с два! Править буду я, а е ты! Не за мой счет, дура! Нашла себе служку! Тебя все равно уничтожат, убьют, заставят уйти!

— Ты предала меня! — выла Осень. — Предала! А обещала кормить временем вечно! Стерва тощая!

— А-ха-ха-ха! — как безумная, хохотала Пустота, тузя вчерашнюю соперницу кулаками. — Наконец-то поняла, что без меня ты — ничто!

— Гадина! — вопила Осень. — Отдай мне время! Отдай! Я не сдамся! Я доконаю старика Зиму!

Она дралась бы еще, но тут взгляд ее упал на рваные обои, мешочек, неловко свесившийся из тайника, и она с криком отшвырнула Пустоту, рванув к вожделенному сокровищу.

Но и Пустота была не лыком шита. С воем она вцепилась в волосы Осени, оттаскивая ее прочь от своего тайника, и пощечины, которые она отвешивала бывшей подруге, были ужасны.

Две женщины боролись, царапались, кусались, вопили от боли и ярости, а их тени, все увеличиваясь в размерах, становясь все грязнее, все рваней и угловатее, растекались по стенам и топили все в своей грязной темноте.

Наконец, Осень сладила со слишком слабой Пустотой. Отшвырнув ее так, что та покатилась и ударилась виском об угол стола, Осень с торжествующим киком она кинулась на мешочек со временем и, ухватив его обеими руками, опрокинула его содержимое в свой рот. Мгновенно вьюга за стенами домика стихла; застучала по карнизу капель, и Пустота подняла лицо, одноглазое, иссеченное трещинами наискось, от правого виска до левой щеки. В опустевшей глазнице плескалась зловещая темнота, страшная, как душа демона.

— Сволочь, — выдохнула она, гладя, как мародерша-Осень спешно черпает время и втирает его себе в избитое лицо. — Этого все равно тебе надолго не хватит… а я насобираю себе еще.

— Насобирай, — хохотнула Осень. — Я найду способ, чтоб отнять у тебя все и поработить тебя.

Ни слова не говоря, Аргент, до того безучастно стоящий у дверей, ринулся вперед. Налетев черным смерчем на Пустоту, он накрыл ее своим блестящим плащом, и вдруг… растворился в воздухе. И он, и раненная пустота, чье последнее лицо было бесповоротно обезображено и изуродовано.

Напрасно Осень вертела головой и прислушивалась — нет. Ни звука не выдавало магистра, и Пустота вывернулась из ее цепких рук.

Уна листала и листала календарь, всматриваясь покрасневшими от бессонной ночи и от книжной пыли глазами. Дело, за которое она взялась, и на самом деле было очень трудным. Практически невозможным; страницы волшебного календаря были огромными, тяжелыми, и быстро листать их не удавалось. Пока одна такая страница медленно укладывалась на кипу таких же перевернутых страниц, Уна умудрялась прочесть все, что на ней было написано, успевала рассмотреть все картинки-предсказания, вписанные магией.

Но стоило ей отвернуться, отвлечься, как неповоротливые тяжелые страницы веселой стайкой листались назад, в начал, и Уна ахала и ловила их, когда они отлистывались уже с добрый десяток назад.

Любой другой человек впал бы в отчаяние, потому что календарь вел себя совершенно по-свински. Казалось, невозможно его поймать, заставить страницы лежать спокойно. Но Уна словно не замечала этих козней; в душе ее было другое горе, и сражаясь с зловредным календарем, она глушила его, отодвигала на второй план Аргента и его предательство.

Не может быть, не может… Он же клялся! В верности и вечной дружбе Алому Королю клялся! И Король, Демьен, бесконечно доверял ему и уважал как отца. Как наставника. Как взрослого, умного, проницательного друга. Разве можно предавать такое доверие и такую дружбу?!

На глаза Уны то и дело набегали слезы, но она не стирала их, чтобы не давать календарю ни единой возможности перелистнуться, и соленые капли падали на разрисованные тяжелые страницы.

На последних страницах Уна увидела схватку между Пустотой и Осенью, и битые фарфоровые маски. Она чуть не разрыдалась в голос, провожая взглядом страницу, на которой был нарисован Аргент, развалившийся в кресле и предлагающий Пустоте свой улов — несколько масок девушек из его академии.