— Но Демьен, — простонала Уна, с дрожью рассматривая тюремщиков Аргента. — Ты говоришь об Аргенте!.. Неужели ты веришь в то, что сейчас говоришь мне?! Неужто ты можешь думать, что он способен на такое?!

Она стремительно обернулась к Королю, но лишь затем, чтоб встретить его холодный взгляд.

— Я подозреваю всех, — ответил Демьен, внимательно вглядываясь в испуганное лицо девушки. — Просто всех.

— Ты потемнел, Демьен, — с горечью произнесла Уна, несмело коснувшись его блестящих черных волос. — Ты потемнел. Где твой золотой огненный свет, Король Драконов? Ты стал подозрителен, зол и боишься и собственной тени. Где прежний Демьен, который не боялся ничего и шел вперед, к своей цели?

Красивое лицо Короля дрогнуло, он отступил от Уны, отшатнулся, словно боялся ее — или боялся, что она увидит в нем что-то, чего ей видеть не полагалось, — тряхнул волосами.

— В темные времена, Уна, — хрипло ответил он, — оставаться прежним — беспечным и веселым, — просто преступление. Прости!

И он вышел прочь, пожалуй, слишком поспешно.

С отчаянием Уна наблюдала из окна, как Король садится на коня, как один из страшных солдат подает ему поводья и поправляет кроваво-красный королевский шлейф, как Король дает шпоры коню и галопом уносится прочь со двора, оставив свих молчаливых ужасных слуг охранять Академию.

— Аргент, — произнесла Уна дрожащими губами. — Аргент, скажи, что это мне все снится! Скажи, что это все не так, что Демьен или ошибается, или кто-то ему наговорил о тебе гадостей, а он просто поверил! Как он мог измениться так сильно за одну ночь?! Как он мог заподозрить в предательстве тебя?! Скажи мне, успокой меня, скажи, что это неправда!

Она кинулась Аргенту на грудь, и тот заключил ее в свои объятья, целуя ее огненные волосы.

— Это не так, Уна, — мягко сказал он. — Конечно, я не предатель, конечно, я не могу причинить вред Алому Королю, ведь я клялся в верности ему. Верь мне. Бедная моя… больше всего в этой истории мне жаль тебя. Я знаю, какое беспокойное у тебя сердце, и я хотел бы… я очень хотел бы, чтобы ты не участвовала в вылазках Его Величества и Его Высочества, чтобы ты была подальше от этого всего. Они стараются спасти всех — а это опасно, очень опасно. Почему ты вообще, — в голосе Аргента проскользнула досада, — не слушалась меня и ездила с ними? Ты же знаешь, что мне это… неприятно.

Ревность послышалась в его словах, и Уна покраснела, прильнув к Аргенту сильнее, обвив его шею руками.

— Милый, — шепнула она, — но как же я могла отказаться?! Как?! Ведь я же клялась служить Алому Королю, и вот он просит моей помощи… разве могла я ему отказать? Это ведь Король; это Демьен!

— То есть, — горько произнес Аргент, мягко отстраняя Уну от себя, — если завтра Король придет к тебе и позовет с собой, ты снова… снова пойдешь за ним?

— Как я могу отказать?! Как?! — воскликнула Уна в отчаянии. — Это ведь мой Король! Это мой друг! Прошу тебя, Аргент, не заставляй меня выбирать между любовью к тебе и долгом перед Королем! Я не хочу обманывать тебя, но и Демьена не хочу подводить! Он может ошибаться, он боится сделать что-то не так; давно, еще будучи принцем, он сказал, что не хочет становиться Королем, потому что боится не справиться с ответственностью. Он боится, что не справится; как же я могу оставить его без поддержки?!

— Тогда я ничего не стану просить у тебя, — ласково произнес Аргент, чуть коснувшись рукой щеки девушки. — Поступай так, как велит тебе твое сердце. Но помни — что бы я не делал, как бы я не поступал, я делаю это для тебя. Для нас. Для того, чтобы мы были счастливы.

— Я верю тебе, Аргент. Верю!

Белый снег укрыл лес, и Демьен, мчащийся верхом по тенистой лесной дороге, с удовольствием вдыхал прохладный, пахнущий морозом воздух. Отчего-то здесь, в лесу, он чувствовал себя свободнее и лучше, чем в Академии, да и в собственном замке. Собираясь в лес, к Ежинке, сам перед собой Демьен оправдывался тем, что ему нужно забрать у нее верного коня, который наверняка скучает без хозяина. Но вместе с этим он набрал полную сумку подарков для маленькой лесной девчонки, и сейчас, несясь к ее домику под еловыми лапами, низко согнувшимися от тяжести свежего снега, он предвкушал ее бесхитростную радость.

Новые меховые сапожки, теплая шубка и нарядная красная юбка, намного теплее и новее, чем та, которую носила Ежинка. Сейчас ее искренняя радость казалась Демьену чем-то значимым, важным и интересным, намного важнее и радостнее, чем победа над сумасшедшей Осенью и злобной Пустотой. Издалека завидев знакомую полянку, высокие ели за нею, и низенькую покосившуюся дверку, Демьен даже рассмеялся, заслышав тонкий голосок девушки. Понукая коня, он направил его под сень елового леса, на тропинку, усыпанную еловыми серыми иголками, и снова рассмеялся, увидел Ежинку, замершую на пороге своего дома с ведерком волшебной воды, с улыбкой до ушей и с рукой, прижатой к сердцу.

— Мой молодой Король, — выкрикнула она. — Ты вернулся!

— Конечно, — ответил ей Демьен, спрыгнув с коня. — Конечно, я вернулся! Я же обещал, что приду… за своим верным другом… и с подарками для тебя!

— С подарками! — радостно пискнула Ежинка, разом позабыв о своем ведре с водой, на котором уже настыла корочка льда.

Демьен, увидев радость девушки, которую он с таким удовольствием предвкушал и ждал с нетерпением, снова рассмеялся, позабыв о горестях и опасностях. Рядом с этим маленьким лесным эльфом отступали самые темные тени бед. И, вглядываясь в ее непонятного, странного цвета глаза, сверкающие в свете зимнего солнца так ослепительно, что хотелось зажмуриться, Демьен вдруг ощутил себя не грозным всемогущим Алым Королем, перепугавшим всю Академию зловещим нарядом, а счастливым юнцом, беззаботным, как в пору невинного детства.

— Да, — шепнул он, посмеиваясь, обхватив Ежинку свободной рукой и притягивая ее к себе и зарываясь лицом в ее тонкие волосы, от которых пахло отчего-то травой и свежими ландышами. — Напоишь меня чаем? Я продрог в лесу.

— Это потому, что ты одет легко, — ответила Ежинка, с восторгом разглядывая алый шелк его одежд, растекшийся по снегу. — Конечно, холодно!

Смеясь и подталкивая друг друга, они ввалились в домик, и Демьен, скинув сумку, стащил с озябших рук тонкие черные перчатки.

— Ну, смотри! — с азартом крикнул он, с силой потирая ладони. — Понравится или нет?

Ежинка, попискивая, расстегнула тонкие ремешки, вытащила яркую юбку и ахнула. Ткань была богатая, тяжелая, толстая, мягкая — такую не продует ни один ветер. Разглядывая нарядно украшенный пояс, кармашки, отороченные яркой тесьмой, девушка, казалось, и дышать перестала от восторга. Она рассматривала новую вещь, чуть ли не танцевала с нею в обнимку, но приложить к себе, примерить — не решалась.

— Это мне? — пробормотала она, застенчиво стискивая на груди руки, и Демьен снова засмеялся. Ее радость, ее восторг были именно такими, какими он себе их представлял — бесхитростными и чистыми, и он захотел разделить с ней радость, почувствовать вкус ее счастья от обновок.

— А ну, скидывай свои башмаки! — весело крикнул он. — Смотри, какие сапожки я тебе привез! А ну, давай мерить!

Ежинка ловко, словно белка, выпрыгнула из старых, растоптанных, дырявых башмаков и уселась на стол, нетерпеливо болтая ногами в полосатых вязаных чулках. Демьен достал меховой сапожок, встряхнул его, оправляя огненно-рыжую лисью опушку.

— Ножку дай! — проговорил грозный Алый Король Демьен, торжественно опускаясь на колено и преклоняя венценосную голову перед лесной смешной девчонкой.

Ежинка без всякой задней мысли, слегка кокетливо, но очень невинно и естественно позволила ему откинуть ветхую ткань ее юбки, и Демьен, сжав крохотную ступню в ладони, на миг замер, как громом пораженный. У лесной девчонки были просто невероятной красоты стройные ножки, с изящными, тонкими — тоньше его запястий, — словно выточенными из слоновой кости лодыжками, с крохотными красивыми ступнями — это Демьен обнаружил, изумленно меряя их ладонью, поглаживая маленькие теплые пальчики.