«Сечь – мать, вот где надо помирать», – говорили запорожские казаки, которые называли себя сечевиками. Запорожская Сечь для казака – это и родной Днепр с его грозными порогами и спасительными заводями-тиховодами, и плавневые укромные уголки, и некий духовный центр степного вольного рыцарства, и надежно защищенный стольный град всего казацкого Запорожья, где находилась резиденция казацких старшин и было сосредоточено управление войсковыми делами, и, наконец, боевое товарищество (оно, как и центральный орган управления, могло называться Кошем) как в прямом, так и в широком смысле. Запорожские казаки гордо именовали себя сечевиками. Это слово как бы определяло принадлежность к казацкому рыцарскому ордену, особой его касте самых отчаянных и бедовых…

Название Сечи происходит от слова «секти». От диких степняков когда-то можно было спастись только в лесной чаще, где беглецы вырубали (секли) деревья, расчищая место для временного или постоянного лагеря. Подобные станы казаки устраивали и в плавневых дебрях Великого Луга… Как и чем лучше всего защитить лагерь? Можно обнести его валом, построить крепостную стену, выкопать по периметру ров. А еще – из тех же посеченных деревьев поставить мощный оборонительный частокол, устроить из заостренных бревен засеку. Так и поступали запорожские казаки: и валы насыпали вокруг своих городков, и рвы рыли, а чаще всего засеками огораживались от лютого зверя и подлого врага. Кстати, засечными линиями (засечными чертами, засеками) в ХVІ—ХVІІ веках назывались оборонительные сооружения на южных и юго-восточных окраинах русского государства. Они состояли из засек, рвов, валов, частоколов, дополнявшихся естественными преградами (реками, оврагами) и опорных пунктов (острогов, городков-крепостей). Самой главной считалась Большая засечная черта длиной около двухсот километров.

Не было пощады врагу на поле брани – как капусту, секли головы басурманам лихие запорожцы. Многим исследователям сегодня не дает покоя именно этот разящий оттенок в слове «сечь». В связи с этим они даже вспоминают тяжелую и острую сакару (секиру), с которой умело управлялись воинственные степные саки (так называли южных скифов, нападавших на Переднюю Азию). Самым страшным секущим и рубящим оружием сечевиков была та же секира, а потом сабля.

У казацкой столицы не было своего постоянного центра. Сечевые городки, как «летучие голландцы», исчезали и возникали вновь в зелено-голубой плавневой стихии. Хортицкая Сечь, Томаковская Сечь, Базавлуцкая Сечь, Микитинская Сечь, Чертомлыкская Сечь, Каменская Сечь, Олешковская Сечь, Новая (Подпиленская) Сечь – в разное время существовали эти боевые, хозяйственные и административные центры Войска Запорожского Низового, однако все они располагались в границах плавневого Великого Луга. А южнее простиралась степь с ее древними курганами, орлиным клекотом, ветреным непостоянством, пыльными шляхами и тысячелетней немотой каменных истуканов. Южнее – другие земли, страны, цивилизации. Южнее – другое пространство и время…

«Пойду на Низ, чтоб никто голову не грыз», – вздыхал иной бедолага, которого жизнь изрядно потрепала, отправляясь к запорожским казакам. В их среде он надеялся найти и душевный покой, и понимание, и применение своим еще нерастраченным силам, обрести второе дыхание, чтоб начать пусть полную тревог и опасностей, однако новую яркую жизнь. Запорожье не только принимало, но и «понимало» всех, кто решил связать свою жизнь с беспокойным Пограничьем.

Тот, кто жил непосредственно в Сечи и постоянно участвовал в боевых и разведывательных операциях, дальних походах и рейдах, составлял настоящий цвет казачества. Это были запорожцы-сечевики. Их боевым долгом и законами рыцарской чести скрепленная община называлась товариществом. Только оно имело право вершить все войсковые дела и распределять добычу. Вот какие воспоминания об этих запорожскимх вояках сохранились в приднепровских селах: «Сечевики – то уже особая статья. Они жили так, что их и не угадаешь: сегодня тут, в Сечи, а завтра Бог знает где: по степях, по балках и по выбалках; соберутся в ватаги и чимчикуют, куда надо. Эти уже на войне разживались. Разбивали разные города, лядские (польские. – Примеч. ред.) или турецкие, и забирали там, что только можно было забрать».

Не всем казакам, однако, приходились по нраву суровые сечевые порядки, не каждый, кто селился за порогами, готов был подчиняться старшинам и имел охоту к воинской службе. Что ж, на плавневых островах, по глухим степным балкам хватало места всем… Примечательной особенностью Запорожья были многочисленные хутора-зимовники, в которых обитали вольные запорожцы-зимовчаки. Их в шутку называли сиднями, гнездюками, гречкосеями (у турок такие хуторяне были известны как черуны). Однако зимовчаки не обижались, прекрасно понимая, что сечевикам без них за порогами делать нечего. Всякое отборное элитное войско нуждается во вспомогательных силах. Хутора-зимовники (их еще называли товщами) составляли опорные и почтовые пункты сечевиков. В любой момент запорожцы-лазутчики, отдельные казацкие отряды могли найти там и надежное убежище, и спасение от погони, и медицинскую помощь. Почтовыми гонами называлось расстояние между хуторами-станциями, в которых жили зимовчаки-почтари. Занимаясь скотоводством, рыболовством и звероловством, различными промыслами, зимовчаки снабжали сечевиков провиантом, который нередко обменивался на добытые трофеи. С зимовчаков также взималось дымное – особая постоянная или временная подать в пользу всего войска.

В любой момент мирный гнездюк мог превратиться в не менее, чем сечевик, отважного и ловкого воина. Причем конного, хорошо вооруженного. Отряды вольных лугарей – самосбройцев, которые знали все тайные плавневые тропы, нередко действовали самостоятельно, проводили смелые опустошительные вылазки в тыл врага, внезапно появляясь там, где их не ждали. Опытные зимовчаки часто были проводниками сечевых отрядов, помогали им скрыться от наступавшего на пятки врага. Поэтому многие воспринимали сечевиков и зимовчаков как единое запорожское братство, поэтому сечевики часто именовали себя официально «славным низовым запорожским войском и товариством» – имея в виду и своих вольных запорожских братьев-зимовчаков.

Развитая сеть зимовников на казацких землях в XVIII веке уже позволила разделить вольности (т. е. территорию, на которую распространялись вольности. – Примеч. ред.) Войска Запорожского Низового на административно-территориальные округа, которые получили название паланки. В буквальном смысле в переводе с турецкого языка это слово означает небольшую крепость. Во время последней Новой Сечи земли, которые контролировались запорожцами, были разделены на восемь паланок. На правом берегу Днепра находилась Кодацкая, Ингульская, Бугогардовская паланки, на левом – Самарская, Орельская, Протовчанская, Кальмиусская и Прогноинская паланки. Самой населенной и экономически развитой считалась Кодацкая паланка, которая размещалась на территории нынешней Днепропетровской области с центром в селении Новые Кодаки. Между речками Самарой и Конской на территории нынешних Днепропетровской и Запорожской областей раскинулась обширная и богатая Самарская паланка с центром в Самаре (нынешний город Новомосковск). На территории этого округа находились самые большие и знаменитые конские заводы Запорожья. В границах нынешнего Новомосковского района лежали земли Протовчанской паланки, центром которой считалось село Лычковое. Тут было самое большое количество мельниц. Орельская паланка разместилась между верховьями Орели и Самары с центром в селе Козырщина (нынешние Новомосковский и Павлоградский районы Днепропетровской области). Самой малолюдной была Кальмиусская паланка, которая располагалась между реками Кальмиусом, Волчьей и Азовским морем (нынешние Днепропетровская, Донецкая и Запорожская области). Центр ее – крепость Кальмиус (нынешний город Мариуполь). Между Днепром, Ингульцом и верховьями Базавлука (Херсонская область) находилась Ингульская паланка с центром в селе Перевозском в устье Ингульца. Бугогардовская паланка занимала степи между Днепром, левым берегом Южного Буга и правым берегом Ингульца. Центр ее находился в урочище Гард (вблизи нынешнего села Богдановки Домановского района Николаевской области). Здесь, кстати, были лучшие рыбные заводы запорожцев. На левом берегу Днепровского лимана километрах в сорока от конца Кинбурнской косы разместилась Прогноинская паланка с центром в поселении Прогноинское (возле современного села Геройского), где находился сторожевой пост для защиты добытчиков рыбы и соли.