— Да нет, я не об этом на самом деле. Просто ты привык, что тебе все в рот заглядывают. О, великий Дмитрий Александрович. Или ещё хуже, в жопку целовать начинают. Но даже ты со своим самомнением не можешь не чувствовать, что всё это фигня.

— Вот. Ты же так не делаешь, — по-своему изворачивает он мои слова.

— На самом деле делаю, ну или делала… Просто ты не понял.

Димка засмеялся.

— Интересное заявление. И что я теперь должен, обидеться и отказаться от своих поползновений в твою сторону?

— Нет. Но ты должен понять, что твоё якобы «притяжение» ко мне, ни что иное как обычная человеческая привязанность. Или очередная твоя блажь. Мы с тобой хорошие друзья, давай не будем портить этого.

— Что-то я не заметил, чтобы я всех своих друзей… так хотел.

— Сомнительный, конечно, комплимент. Но, смею заметить, что женщине надо ещё постараться запустить себя, чтобы она оказалась неспособной вызвать в тебе хоть какое-то желание.

— Ну, тут ты преувеличиваешь, — присвистнул он.

На что мне оставалось лишь развести руками. Впрочем, Дима не спешил, что-либо говорить дальше. Он опять посмотрел на свой поднос и решился. Аккуратно взял двумя пальцами ломтик картофеля-фри, положил его себе в рот, пару раз двинул челюстями и проглотил. И, о чудо, ничего не произошло. Даже земля не разверзлась. Он взял следующий ломтик, но отчего-то не торопился съесть его.

— Не бойся, не отравят, — пошутила я.

— Пусть только попробуют, — то ли в шутку, то ли в серьёз пообещал Дима. — Жека их тогда самих на котлеты пустит.

Воображение тут же нарисовала не самую приятную картину, из-за чего всякое желание доедать свой гамбургер у меня пропало.

— Фуууу. Давай тему сменим, — предложила я, имея в виду котлеты из людей, но Дима подумал про всё остальное.

— Давай. Только у меня к тебе вопрос. Скажи, тебя все в этом городе знают?

Я удивилась.

— Почему ты так решил?

— Вот сегодня на ужине вдруг выяснилось, что все присутствующие имеют честь тебя знать. Тебе не кажется, что это не бывалый успех… для обычной официантки.

Он к чему-то клонил, но я ещё не понимала к чему.

— Это всё из-за Влада, — осторожно начала я.

— Это тот, что изворотливый? — уточнил Бодлер.

— Ага. Мы в студенчестве вчетвером дружили — Державин, Ара, Макс и я.

— И как серьёзно ты с ним дружишь?

— Я живу с ним, — начала я, а Димка угрожающе сверкнул глазами. — С ним, его беременной женой и двумя их дочерьми.

— Провоцируешь? — оскалился он.

— Провоцирую, — не стала я отрицать. Чем быстрее он выпустит все свои эмоции, тем будет лучше. Но Димка не поддавался.

— А как быть со вторым?

— С кем? — не поняла я.

— Ну, с тем, что с рыжей был. Короче, безопасник.

— Ааааа, — тянула я время. — Это Ваня.

— И что у нас с Ваней? — ехидным голосом уточнил Бодлер.

— А с Ваней у вас всё сложно, — призналась я. Но по Диминым глазам было понятно, что этот ответ его не удовлетворяет. Пришлось пояснять. — Что б ты понимал, рыжая — моя сестра.

Дима неожиданно выругался.

— Ну и куда ты опять влезла?!

Была вынуждена рассказывать всё. Про то, что было десять лет назад, как всё начиналось и как потом всё некрасиво окончилось. Про события дней сегодняшних решила не уточнять.

— Я бы не отпустил, — категорически отрезал Дима.

— Да я вроде как и не спрашивала разрешения, — попыталась я оправдать Ваню.

— А я бы всё равно не отпустил. Перевернул бы всю Москву и нашёл.

— Нам было двадцать лет.

— Да какая разница!

— Большая. Мы по сути дела были ещё детьми. К тому же, ему потом сильно не до меня было. Его в армию забрали, да и мама у него сильно болела. Я тогда хотела его позвать с нами, а сейчас понимаю, что он бы не поехал.



— Говорю же, что дурак. Иван-дурак.

Стало обидно за Чемезова.

— Забей. Это всё равно дела давно минувших дней… Он женат на моей сестре, и мне ничего не грозит.

Дима издал непонятный звук.

— Но это тебе не мешает сидеть тут и страдать по нему. Такая романтика, — презрительно скривился он. — Спустя десять лет он всё ещё страдает по ней.

— С чего ты решил, что страдает?

— Да там одного взгляда хватило на то, чтобы понять всё. Вы пока с Милкой свои отношения выясняли, Ваня твой весь изошёлся.

— Ну прям… В нём просто сыграла привычка меня защищать.

— Лиза, как ты не поймёшь. Это очень удобная позиция, сидеть и страдать, и ничего не делать. А тебя это и впечатлило, как типичную женщину. Ещё бы, ведь столько лет прошло, и он всё ещё обо мне думает, — попытался он изобразить мой голос.

— Не могу понять, — разозлилась я. — Ты сейчас свою мужественность подчеркнуть хочешь?

— Мужественность она либо есть, либо её нет. Так что это скорее не ко мне, а к твоему этому…

— Ты же меня тоже отпустил! — попыталась я перевести стрелки.

— Отпустил, но с той разницей, что ты пока что мой «друг», а он с тобой встречался.

— Пока что? — клюнула я на его уловку.

— Можешь не сомневаться.

И вот разговор опять вернулся к началу, но я знала, как отрезвить Бодлера.

— И как далеко ты готов зайти? Готов ради меня подписать контракт с Заброцким?

Он скривился.

— Что, стараешься ради своего охранника?

— Нет, ради Державина.

Димка непонимающе сдвинул брови.

— Понимаешь, я его тут собираюсь либо прибить, либо кастрировать. В любом случае оставлю недееспособным, так что пусть какая-то радость будет у дядюшки Влада.

Дима весело заржал, но успокоившись, недовольно зыркнул на меня.

— Я с тобой о чувствах пытаюсь говорить, а ты бред всякий несёшь.

— Димочка, не надо со мной о чувствах, пожалуйста!

— Из-за охранника твоего?

— Из-за меня! Дим, мне льстит твоё внимание, очень. Но это не сделает нас счастливыми. Я устала от всех этих игр. От охраны, условностей, внимания, — я обвела руками по кругу. — Мы с тобой даже посидеть нормально вдвоём не можем. У меня же мания преследования разовьётся.

Я схватила Димкин стакан с кофе и зашептала туда:

— Евгений Львович, приём, приём. Я ему отказываю, слышите?!

— Не надоело клоунадничать?

— Нет.

Бодлер недовольно уставился на меня, а я попыталась заняться своей картошкой. Лучше есть и помалкивать.

— А если наоборот, — предложил он. — На что ТЫ согласна ради того, чтобы я подписал контракт?

Не знаю, что он этим хотел этим добиться, но зато я наконец-то поняла всё.

— Хочешь, подписывай, хочешь, нет. Но вот об этом я тебе и говорю. Мы с тобой соревнуемся кто кого. Мы соревнуемся в остроумие, в подколках, во мнениях. Но ведь рано или поздно это окончится. Потеряет свою остроту. А на этом отношения не построить. Тебе нравится добиваться меня, но, Дим, я не добыча. И меня надолго не хватит на то, чтобы бороться с тобой, поддерживать твой интерес. Может быть, это смешно, но я хочу спокойствия. Чего-то надёжного.

— Как будто тебя тут хватит надолго, — с выраженным сомнением в голосе заговорил Бодлер. — Ты же заскучаешь.

Осталось только вздыхать.

Мы ещё просидели друг с другом час. Вроде как не спорили, но и разговор был так себе. Дима вошёл во вкус и схомячил свой ролл.

В конце концов меня привезли к дому Державина. Дима даже вышел из машины под недовольный взгляд Сгорского. Мы стояли у ворот и мялись. Сегодня было сказано столько всего, что уже просто нечего было добавить.

— Злишься? — спросил Дима у меня.

— Нет, просто не знаю, что тебе ещё сказать, чтобы вразумить.

— А если меня не вразумить?

— Тогда мне осталось пройти подстриг и уйти в монастырь…

— Ага, — кивнул он. — В мужской.

Мы оба прыснули.

— Ладно, я тебя услышал.

— И что? — без всякой надежды на лучшее поинтересовалась я.

— Пока не знаю. Но учти, если я решу, что ты тут несчастна, тебе от меня не отделаться.

— Интересно будет узнать критерии моего счастья, — устало выдохнула я.