— Не отстану, — смеется Ванька. — Даже если попросишь.

И не отпускал. Так мы и ходили с ним по улице этакой каракатицей: он прижимает меня спиной к себе и дышит куда-то мой в затылок, что я даже через шапку чувствовала.

Всё завертелось как-то само собой. Столкнулись в ночи, и он решил, что я ему нравлюсь. Впервые поцеловались у моего поезда, и мы уже встречаемся. Ну как встречаемся. Официально никто никому ничего не предлагал. Но это было настолько очевидно, словно не было никаких других вариантов.

Нет, Ваня не давил и не настаивал. Он просто встречал меня после пар, брал за руку, целовал в губы и уводил меня в случайном направление. И это воспринималось как что-то очень правильное. Самой естественной вещью в этом мире.

Мы никогда не обсуждали с ним наши отношения, мы просто были вместе. Всё остальное не имело значения.

Ваньке тогда было двадцать лет. И, несмотря на мальчишечью внешность, уж больно пухлые губы и лёгкие кудряшки этому способствовали, внутри он был самым настоящим мужчиной. Он сочетал в себе целую кучу контрастов, которые гармонично уживались в его характере. Он был очень мягкий и добрый, но при этом имел стальной стержень, порой граничащий с непонятной мне непоколебимостью. У него были чёткие представления о том, что такое хорошо, а что такое плохо. При этом, он готов был принимать все мои закидоны и метания. Он был очень лёгким и простым в общение, много шутил и смеялся. Но я ещё ни разу не встречала другого человека, который бы так серьёзно относился к своим обязательствам. Если Ваня был должен, то он наизнанку выворачивался, чтобы выполнить свой долг.

Его отец умер, когда Ванька по сути был ещё совсем пацаном. Но уже тогда решил, что с этого дня он обязан сам содержать себя и мать. Сначала это были разнокалиберные подработки — разносил газеты, красил заборы, стриг газоны, работал официантом в летних кафе. Когда же поступил в академию МВД, сослуживец отца (кстати, тот самый уставший капитан, который допрашивал меня в машине) пристроил его к ним в полк.

Так Иван Чемезов и разрывался между учёбой, дежурствами и работой. А потом появилась я, и пришлось найти ещё время и на это. Поэтому мы виделись не так часто, как хотелось бы, часто урывками, но я не была в обиде.

Ванька никогда не дарил мне цветов, не водил в рестораны или клубы. Мы в кино-то были раза три от силы. Обычно просто гуляли по городу или шли к кому-нибудь из нас домой. И обоих это устраивало.

Через месяц после знакомства, он авторитетно заявил, что должен познакомиться с моими родителями. Чему я ужасно удивилась.

— Лиза, я планирую проводить с тобой всё возможное время, — разжёвывал он мне «очевидную» вещь. — Твои родители должны знать, с кем и где пропадает их дочь, чтобы не волноваться.

Я тогда не стала ему пояснять, что мои родители до сих пор в шоке уже просто от того, что я каждую ночь дома ночую.

Если честно, их знакомства я опасалась, кто знает, к чему это могло привести? Но Ваня был непреклонен. Поэтому пришлось в один прекрасный день объявить родителям, что завтра к ним в гости придёт мой молодой человек, чтобы представиться.

— Лиза, ты беременна?! — испугалась тогда мама. А папа лишь угрожающе заиграл желваками.

— Да нет же! — возмутилась я.

— Тогда зачем? — сурово уточнил отец. — Что ты натворила?

А мне стало неудобно за то, насколько я умудрилась отдалиться от родителей, раз в такой вещи как знакомство с парнем, они сазу же видят подвох.

— Ну… Просто он считает это правильным.

Уже следующим вечером мы собрались все вместе на нашей маленькой кухне. Родители напряжённо молчали, то ли смущаясь, то ли опасаясь нового гостя. А брат с сестрой с выпученными от интереса глазами разглядывала моего «Жениха».

— Он на телёнка похож! — зашептала мне на ухо Дашка, за что получила от меня болезненный толчок в бок.

Я тоже нервничала, все ногти тогда себе искусала.

Одному Ваньке было хоть бы что. Сидел и улыбался.

С его мамой я познакомилась через неделю. Ваня привёл меня к себе в квартиру и с порога закричал:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Мама, это Лиза! И она со мной.

Для Ольги Николаевны этого оказалась достаточно, чтобы в дальнейшем каждый раз встречать меня с неподдельным радушием и искренней любовью в глазах. Иногда мне казалось, что они оба какие-то блаженные.

У нас не было особой динамики отношений. Жили одним моментом и тем, что в нём было. Даже привыкать сильно друг к другу не пришлось. Мне нравилось, что с Ваней было так просто, не надо было никем претворяться или ждать каких-то условий.

Мы даже впервые переспали без всяких договорённостей. Два месяца проходили, прогуляли, прообнимались, процеловались… А потом я поняла, что сижу у него дома на диване и сама же очень активно лезу ему под футболку.

Лежали на диване и целовались, путаясь в том, где чьи руки-ноги. А потом я губами полезла в ворот его футболки, Ваня сначала зашипел, а потом отстранился от меня.

— Лиз, я потом не смогу остановиться.

— И не останавливайся, — пожала я плечами. Было забавно наблюдать за тем, как покрасневший Ванька смотрит на меня голодными глазами.

— Ты уверена? — уточнил он.

— Да.

Тогда он меня опять поцеловал. Но уже как-то совсем иначе. Очень нежно и проникновенно, будто хотел коснуться самого основания моей души. Стало ясно, что между нами уже не игра. Уложил меня на спину, одной рукой придерживая мою голову. Долго ласкал, шептал какие-то нежности, заставляя всё моё тело буквально плавиться в его руках.

Уже когда начал расстёгивать мои джинсы, я сбившимся дыханием позвала его.

— Вань… У меня… ещё никогда…

— Я знаю, маленький, знаю.

Его голос словно убаюкивал меня, уводя за собой куда-то далеко-далеко.

— Хочешь остановимся? — предложил он осипшим голосом.

— Нет, — простонала я, кусая Ваню в плечо.

Потом было одновременно и больно, и упоительно хорошо. Оба раз за разом проваливались в пропасть, разлетаясь на кусочки от удовольствия.

Сколько потом у нас с ним было этих моментов, когда после учёбы мы бежали к нему домой и растворялись в наших ощущениях. Затем приходилось разбегаться дальше по делам. При этом он всегда находил время проводить меня. Не потому что не доверял, просто ему было так спокойней — знать, что я безопасности. Отчего-то считал, что я без него в какую-то беду вляпаюсь.



Все время кто-то на пути,

Подойти и сказать — не знаю.

Слова не найти,

Я совсем тебя не понимаю.

(с) Слот

Иногда мне кажется, что Ваня знал всё наперёд. Или хотя бы просто предчувствовал.

Первые предвестники катастрофы появились почти год спустя после нашего знакомства. В тот день я была без настроения, даже с сестрой поцапалась, хотя уже давно этого не делала. То ли Дашка подросла, то ли я сама спокойней стала. Мы даже отношения теперь выясняли беззлобно, так, в полсилы, скорее по привычке, чем по необходимости. Но тогда меня переклинило.

— Даша, убери свой свинарник, — попросила я её, окидывая недовольным взглядом стол, поверхность которого была безжалостно завалина всякой фигнёй.

— А ты мне не указывай, — меланхолично бросила она. Сестра лежала на кровати, читая какой-то подростковый журнал и болтая ногами.

— Хочу и буду указывать, — вообще-то это был наш типичный диалог, и я могла вполне предсказать его продолжение.

— Ты мне не мать. Роди себе детей, а потом и указывай им, что делать, — отмахнулась от меня Дарья.

Слышала эту фразу сотни раз и уже давно научилась на неё не реагировать. Поэтому моя бурная реакция оказалась неожиданной для нас обоих.

— Что ты сказала?!

— Детей сказала…