– Ручка наногелевая, сама пишет! Английские учёные доказали: с нею рука устаёт на сорок семь процентов позже, чем с обычной гелевой ручкой!

– А вот состав для холодной сварки металлов, стекла, пластмассы! Теперь вам не нужно электричество, состав на керамопластике сделает всё за вас!

– Наношерстяная пряжа, ноу-хау из Монголии, на тридцать процентов улучшает теплозащиту по сравнению с овечьей шерстью!

– Носки для зимней носки, изготовлены из сырья и по патенту фирмы «Satila» на совместном предприятии в Балашихе! За полцены к магазинной!

– Шарики надувные с набором свистулек, летающие! Прекрасный подарок малышам и их родителям!

– Клеёнки-скатерти из Италии, реализация таможенного конфиската за треть цены!

– Светодиодный фонарик с подзарядкой от фотоэлемента – днём заряжается, ночью светит! Отечественная разработка из Фрязино, вдвое дешевле китайских аналогов! Продажа без посредников, от производителя!

Последний товар рекламировал пожилой интеллигентный мужчина с маленьким рюкзачком за плечами, в коричневом берете и с седыми кустистыми бровями. В руках он держал образец товара – небольшой цилиндрик фонарика и прилагаемый к нему рулончик чёрной клеёнчатой ткани, армированной рельефной сетчатой структурой.

– Уважаемый! – Иван тронул коробейника за рукав и кивнул на рулончик. – А это и есть ваш фотоэлемент?

– Да! Он самый и есть!

Торговец гордо и бережно развернул рулон во всю длину, как будто это ценный древнеегипетский папирус. Гибкая солнечная панель напоминала расчленённый по швам чёрный полиэтиленовый пакет, от уголка которого к фонарику шёл тонкий витой двужильный кабель с коаксиальным разъёмом типа «папа».

– А какие выходные характеристики тока зарядки? – спросил Иван.

Мужчина удивлённо посмотрел на Ивана поверх очков и с уважением произнёс:

– На прямом солнечном свете панель выдаёт один вольт на четверть ампера!

– Так вы и есть разработчик изделия? – догадался Иван.

– Да, один из! – солидно качнул беретом коробейник. – Вы не сомневайтесь, качество я гарантирую. Разработка делалась для космоса, для освоения Марса, но кому этот Марс сейчас тут нужен…

Двери тамбура резко отворились, и по проходу, бесцеремонно раздвигая пассажиров и коробейников могучими плечами, укреплёнными латами пластиковой разгрузки, двинулись трое крепких мужчин с наспинными нашивками «Национальная гвардия», пистолетами и дубинками на боку. Они хмуро поглядывали по сторонам, шарили глазами по лицам, как будто кого-то искали. Вагон сразу притих и как бы сжался в размерах, словно каждый из пассажиров знал за собой какую-то вину перед государством и прикидывал шансы в этот раз ускользнуть от ответственности. Но грозная процессия как безмолвно вошла, так же беззвучно и удалилась. Вагон облегчённо выдохнул, снова ожил, словно включили звук в радиоприёмнике. Иван спросил торговца:

– Так сколько же стоит ваше чудо отечественной техники?

– Всего три тысячи рублей! – как-то смущённо ответил тот и тихо добавил: – Эксклюзивная вещь, ограниченная партия…

– Ага, то есть много вынести с производства не удалось, правильно я понимаю? – так же тихо сказал Иван, вынимая деньги, чтобы расплатиться за покупку.

– Хе-хе… Шутите, товарищ! – буркнул коробейник, но кинул по сторонам быстрый взгляд: не прислушивается ли кто-то к их разговору? Затем взял купюру в обмен на товар, кивнул с благодарностью и пошёл дальше своей нелёгкой торговой тропой.

– Зачем это тебе? – спросила Рита.

– Хорошее компактное зарядное устройство, попробую его проверить и адаптировать для подзарядки мобильника и компьютера. В дальней дороге пригодится, – ответил Иван, укладывая покупку в сумку. Затем достал планшетник и решил, чтобы не терять время в пути, изучить новую статью из журнала для программистов «JavaPlus». Но через пятнадцать минут вырубил экран и пожаловался Рите:

– Мне кажется, что разработчики обновлений языка «JavaPlus» работают примерно так же, как эти коробейники: пытаются любой ценой впарить клиенту товар, хотя половина заявленных качеств, скорее всего, на поверку окажется чистым надувательством! Зато бабок на этом срубят мама не горюй! И так каждые пять лет, представляешь? Когда же у них фантазия иссякнет или совесть проснётся?

Чем дальше от Москвы, тем чаще из уст коробейников звучали темы производства и обработки продуктов питания, консервирования, хранения домашних запасов, борьбы с мелкими грызунами. Пошли предложения горячих пирожков, кофе и чая, минискороварок, семян для домашнего круглогодичного выращивания помидоров и огурцов, гранулированного чудо-удобрения из недр секретных отечественных лабораторий, удваивающего продуктивность рассад. Ощущалось, что люди здесь больше озабочены проблемой пропитания, чем вопросами культурного досуга и материального достатка. Да и большинство пассажиров держали в ногах увесистые сумки с продуктами питания, экспедируемые из относительно сытой Москвы в стремительно тощающую провинцию. Страна приспосабливалась к новой реальности, внезапно обрушенной президентом на их головы, как могла. То есть, как обычно, запасала впрок продукты и предметы первой необходимости.

На привокзальной площади Сергиевого Посада рядом с памятником меценату и благотворителю Савве Мамонтову стоял ещё один памятник эпохе – только новейшей, текущей: пятнистый бронетранспортёр Нацгвардии, рядом с которым топтались два гвардейца в бронежилетах и касках, с короткими автоматами за спиной и сигаретами в зубах. Они молча курили и не уставали сканировать через пластик полевых очков привокзальное пространство.

Семья Цыбиных-старших проживала в укромном переулке напротив знаменитой Троице-Сергиевой лавры, на первом этаже обшарпанного панельного дома позднесоветской постройки. Среди путаных иероглифов настенных граффити, которые щедро украшали стены дома, выделялась глубокомысленная надпись синим фломастером: «Внимание! До завтра остался один день!» Вход в парадную обрамляли четыре стройные липы, как сказал Иван, высаженные им и родителями почти четверть века назад на одном из апрельских субботников. Липы хорошо прижились и уже достигали верхушками балконов третьего этажа. Иван нежно похлопал каждую из них по стволу.

– Традиция! Всегда здороваюсь с ними, возвращаясь домой! – как бы оправдываясь, пояснил он Рите.

– Ты прямо как герой Шукшина в «Калине красной»! – не удержалась та от сравнения.

– А, ну да, ну да, похоже… Хороший фильм, кстати…

Квартиру Иван открыл своим ключом, без звонка и обнаружил, что за дверью уже стоят мама и папа, готовые броситься на шею сыну (и как они всегда учуивают приближение дитяти?). Правда, всех опередила импозантная серая кошка с шарообразной головой и короткими ушами. Она муркнула, прошмыгнула между ногами встречающих и первой прислонилась к голени Ивана, жизнерадостно виляя пышным хвостом.

– Фрося, чертовка нерусская, отстань, ради бога, дай нам хоть поздороваться с гостями! – шутливо притопнул на кошку мужчина из коридора.

Иван наклонился, погладил Фросю, пропустил Риту в дом. Гости вошли.

– Ну здравствуйте, мои хорошие! – сказал Иван, высвободившись из объятий родни. – Познакомьтесь, моя невеста Рита, о которой я вам столько рассказывал! Рита, а это Инна Павловна и Сергей Иванович, мои дражайшие родители, будьте знакомы!

После церемонных рукопожатий и объятий Инна Павловна пригласила гостей в гостиную, где к брату и Рите уже выезжал навстречу и тянул руки остроносый и длинногривый бородач в коляске:

– Братишка, привет, я по тебе соскучился за две недели как дьявол! – воскликнул он с улыбкой, тиская Ивана. Затем отстранился и приосанился, галантно поклонился и подал Рите руку. – Очень-очень рад! Никита. Просто счастлив, что у моего брата такая очаровательная избранница!

Рита была даже немного смущена столь радушным приёмом. Чувствовалось, что здесь её давно ждали и заранее любили, как Снегурочку, которая обещана детям и вот-вот должна появиться на новогоднем пороге. Это Риту обрадовало и растрогало, так как она опасалась первой встречи с родными Ивана, подспудно помня, как непросто складывались отношения со свекровью и свёкром в первом браке. Рассмотрев квартиру Цыбиных, Рита для себя отметила: «Как будто время здесь законсервировалось в той поре, что была лет двадцать – тридцать назад». Облик квартиры задавали трогательно немодные гардины, устаревшая, но по-прежнему крепкая мебель, обои с рисунком, который сейчас уже и не в каждом музее отыщешь, старофасонные пальто и куртки на вешалках в прихожей, в гостиной ещё более старомодная люстра на шесть хрустальных рожков с лампами накаливания (просто невообразимый раритет!). Тёмная икона в медном окладе в углу гостиной печально взирала на мир глазами Богородицы на сносях. У Риты сложилось впечатление, что хозяева дома всеми силами пытаются сохранить время своей молодости – хотя бы в таком хрупком, но овеществлённом виде.