– Ваня, когда мои доходы стали более-менее высовываться над общей массой среднего класса, за последние пять лет ко мне четырежды подкатывались то братва, то налоговая, то полиция с прокуратурой, и ото всех приходилось откупаться, чтобы избежать бо_́льших осложнений. Так что с нынешними многомиллионными доходами ты возвысился над толпой в своей гордыне и вошёл в категорию стабильных доноров системы – гордись! Теперь тебя будут стричь аккуратно и регулярно, и ты должен закладывать в финплан своего публичного проекта эту часть «шерсти», примерно десять – пятнадцать процентов доходов, но, в общем, как договоришься.

– А если я с этим не согласен?

– Тогда ищи крутого покровителя, который возьмёт тебя под крыло, но не за просто так, конечно. Или сворачивай тут дела и меняй ПМЖ, как сделал твой покорный слуга. Пока ещё стран с нормальными условиями для бизнеса и жизни на планете хватает. Если уже допекло, моё предложение остаётся в силе: возьму тебя руководителем отдела новых разработок в свою фирму в Лондоне. Но думай быстрее, вакансия вечно висеть не будет…

– Ладно, и на том спасибо, старик, – вздохнул Иван, – подумаю…

А Борис продолжал:

– Кстати, вот тебе моё последнее наблюдение: успех нашей игры «Свой мост», как выяснилось, определяется не только тем, что это хорошая модель реальных проектов, а в основном тем, что её функционал даёт людям возможность быстро и наглядно проектировать подземную инфраструктуру городов, коммуникаций, логистических хабов и т. п. А это стало очень горячей темой в связи с ростом напряжённости в мире, повышением угрозы массового террора и ядерной войны. Многие организации, муниципалитеты и даже отдельные семьи используют нашу игру для проработки проектов атомных подземных и подводных бомбоубежищ с полной инфраструктурой жизнеобеспечения!

– Неужели?

– Именно! И твой «Хозяин» бьёт в ту же точку: многие покупают игру не чтобы играть, а чтоб просчитать, промоделировать обустройство будущего автономного домашнего хозяйства вдали от цивилизации, когда всё рухнет и оставшиеся в живых, как тараканы от пожара, хлынут из разбомблённых, загаженных и заражённых радиацией городов куда глаза глядят.

– Я об этом как-то не задумывался… Мне казалось, я всего лишь сделал интересную, живую и занимательную игру…

– Иван, ты не просто сделал игру, ты попал в тренд! Предусмотрительные люди уже сейчас беспокоятся о строительстве «запасных аэродромов», непотопляемых гнёздышек в отдалённых краях, обособленных от цивилизации. Посмотри, как взлетели за последние три года цены на землю в провинции и упали в мегаполисах! А? Понял теперь, где собака порылась? Вот то-то и оно…

Иван всегда был высокого мнения о маркетинговых и в целом аналитических способностях Бориса. Уметь угадывать рыночные тренды по первым признакам – большой талант и главный залог успеха для предпринимателя. Как для капитана корабля – по первым перистым облакам предвидеть завтрашний шторм и успеть укрыться в гавани…

Середина ноября в Питере выдалась холодной, хмурой, слякотной. Рита, получив-таки из полиции покорёженный мотоцикл, одолжила у учеников студии деньжат в счёт будущих платежей, восстановила железного друга и пуще прежнего занялась доставкой почты для «DHP». Но вот незадача – где-то простыла на сырых ветрах, занемогла, затемпературила, забронхитила. Иван давно звал её к себе в гости, да любимая всё отнекивалась, ссылалась на занятия в студии. Но так как теперь она, страдая от кашля, вынуждена была на неделю-другую прервать преподавание танцев, решила принять приглашение жениха и поболеть у него, тем более что влюблённые почти месяц не виделись и успели соскучиться друг по другу. Иван встретил кашляющую невесту с «Сапсана» на Ленинградском вокзале. Во время поездки в такси он нежно обнимал Риту за плечи, та сначала возражала, что он наберётся от неё заразок и вирусов, но быстро сдалась, положила голову ему на плечо и даже задремала в пути…

Вечером на огонёк к Ивану заглянула Роза Сигизмундовна – «посплетничать», как она сама говорила. А на самом деле просто пообщаться, обменяться энергией сопереживания и сочувствия. Роза Сигизмундовна была еврейкой из Кракова. Маленькая, сухонькая, улыбчивая, седая, но всё ещё предпочитающая стрижку каре старческому гладкому зачёсу и хвостику. В студенческие годы во время турпоездки в Москву она познакомилась на вечеринке в молодёжном интерклубе с будущим мужем, Иосифом Пикульским, тоже медиком. Он уже оканчивал ординатуру в госпитале Бурденко, и ему светила блестящая карьера хирурга. Спустя год после знакомства Иосиф заявился в Краков к родителям Розы, обаял их своими манерами, положением и харизмой, и судьба Розы Файнберг была решена. Спустя полгода, получив в Кракове диплом педиатра, она переехала к мужу в Москву. Это был период горбачёвских реформ, больших ожиданий и широких перспектив. Ещё через год у молодожёнов родился сын, его назвали Марком (или Мареком на польский манер). Второй сын, которого Роза родила ещё через два года, к сожалению, умер при родах – пуповина неудачно обвила горло, спасти ребёнка не смогли. А больше детей иудейский бог Розе и Иосифу не дал.

С невестой соседа-квартиросъёмщика Роза Сигизмундовна была знакома понаслышке – по рассказам Ивана, и с радостью встретила больную девушку, сразу приняв в её излечении деятельное участие. Она всю жизнь отработала в районной поликлинике, и врачевание было сутью и солью её характера. Узнав про Ритин бронхит, Роза Сигизмундовна тут же метнулась в свою квартиру, притащила кучу полотняных мешочков с сушёными травами, немедленно заставила Ивана вскипятить чайник и собственноручно заварила правильный состав лечебного настоя. Вторым заходом врачевательница принесла баночку башкирского гречишного мёда.

– Большая гедкость в наши дни, ггечиху выгащивают нынче мало, возни с нею уйма, а пгибыли мизэ_́гные! – сообщила она, как всегда, сильно картавя. Затем заставила Риту выпить большую кружку чаю с мёдом, простучала пальцами и выслушала грудную клетку и спину больной старинным стетоскопом с эбонитовыми ещё ушными вставками и доисторическими трубками чёрной резины и лично наложила на грудину и между лопаток горчичники, всыпала порошок горчицы в таз с горячей водой и заставила охающую Риту опустить туда ноги. Засекла время по механическим наручным часам («Полёт», сделаны ещё в СССР, в Чистополе, достались в наследство от мужа, почившего пятнадцать лет назад вследствие инсульта), села поудобнее напротив и завела разговор, как будто продолжила прерванную ранее беседу:

– И вот что, молодые люди, я вам скажу: это уже опгеделённо дно, но снизу всё ещё постукивают, вы заметили?

– Это вы… про экономику? – осторожно уточнил Иван.

– Я, Ванюша, пго вообще. После того как два года назад сквег напготив нас и пгоспект, идущий от нас в центг, назвали именем чеченского пгезидента, дай бог ему здоговья, а в сквеге поставили мечеть с минагетом и по утгам мулла стал петь оттуда свои мантгы, а по улицам вокгуг стал ходить патгуль шагиата, я подумала: ну всё, ехать дальше некуда. Ан нет. Жизнь показала, что ещё есть куда. И сегодня я поняла: пгиехали ещё дальше!

– А что сегодня случилось? Мы ещё новостей не смотрели, – встревожилась Рита.

– У вас в Питеге какие-то мегзавцы тгактором столкнули в Мойку микгоавтобус с таджиками-гастагбайтегами. Погибло двенадцать человек, в том числе тгое детей! Негодяев-убийц ищут, но они скгылись, вы пгедставляете? Сгедь бела дня в Питеге (она подняла тонкий бамбукоподобный палец) скинули тгактогом автобус с набегежной в геку пгямо чегез чугунное заггаждение и, вы подумайте, – скгылись! И их таки не могут найти! Как вам это нгавится?

– Какой ужас! – Рита прижала ладони к щекам. – Нам это не нравится категорически.

– Мало того, только что по «Эху» сообщили: тги часа назад наши фашисты взогвали очегедную синагогу в Москве, на Шаболовке! Что вы на это скажете, а? Тут уже и евгеев-то, кгоме меня да пагы моих свегстников, не осталось, а они всё взгывают и взгывают, как будто это не Москва, а Вагшава в оккупации согок пегвого года! Да и нашу соседку Любовь Павловну из пегвой пагадной вчега у Сбегбанка оггабили – выгвали сумочку с пенсией, толкнули – она упала, сломала шейку бедга, её забгала «скогая» пгямо с улицы! Вы пгедставляете, каковы подонки?