- Он сказал, что у тебя в саду похоронена молодая женщина.

   Жежен проводит рукой по лицу, потом отворачивается и медленно идет к креслу. Не садится - стоит, опершись руками о спинку. Наконец с усилием произносит:

   - Он хотел признаться?

   Робер качает головой:

   - Нет. Он собирался тебя шантажировать.

   - Меня! - Жежен горько смеется. - А впрочем, поделом мне. Садись, - это Роберу. - С первого же дня ты спрашиваешь - безмолвно и вслух - что тут произошло. Сядь, я расскажу тебе.

   Робер бросает взволнованный взгляд в мою сторону, затем садится напротив Жежена. Тот, по-прежнему держась за спинку кресла, начинает рассказ.

   - Ты знаешь, я рано остался сиротой. Меня взял в опеку дядя, Денез Бракьен. В детстве я редко его видел: дядя определил меня в закрытый пансион, а забирая на каникулы, чаще всего оставлял под присмотром служанок. Когда мне исполнилось семнадцать лет, он вспомнил обо мне. Ввел в светские салоны, игорные дома. Дядя жил беспутно: менял женщин, играл ночи напролет... Говорили, он жульничает, но поймать его за руку никому не удавалось. Со мной его охотнее принимали в свете - дядя говорил, что я придаю ему респектабельности. Не скажу, чтобы мне все это нравилось. Дядя был человеком властным, раздражительным... Под горячую руку легко мог оскорбить или ударить. Когда пришло время выбирать: оставаться с ним или продолжать учебу, я не раздумывал. Поступил в школу изящных искусств и виделся с дядей только на каникулах.

   Полтора года назад дядя сказал, что купил вот это самое поместье. Прекрасное поместье среди замшелых лесов... - Жежен останавливается, собираясь с мыслями, потом продолжает. - Я приехал сюда на прошлое Рождество. Дядя был еще несдержанней, чем прежде, и я старался как можно больше времени проводить вне дома. Бродил по лесу, охотился. Зима выдалась мокрой, дождливой... Однажды в сумерках, возвращаясь с охоты, я увидел у ворот девушку. Ее темные волосы и светлый плащ были мокрыми от дождя. Девушка держалась просто, но с достоинством. Сказала, что ей нужно повидать месье Бракьена. Мы никого не принимали, но я впустил ее... Потом поднялся наверх, а она прошла в дядин кабинет. Через двадцать минут, а может, меньше, я услышал крик. Кричала девушка. Я...- Волнуясь все больше, Жежен не может найти нужные слова. - Я не мог заставить себя спуститься вниз. Робер, я боялся... его.

   - И ты не пришел ей на помощь?! - Робер слушает, впившись пальцами в подлокотники кресла.

   Я слышу, как Жежен вздыхает.

   - Прошло десять минут, и я спустился все-таки. Дядя был один. Собравшись с духом, я спросил его о девушке. Дядя ответил, что гостье сделалось дурно, и она ушла.

   У меня было гадко на душе. Я вернулся к себе и долго сидел, не зажигая свечей. Около полуночи в саду за окном послышались какие-то звуки. Я выглянул: Феликс копал яму в темноте, под дождем. Позади него на земле лежала... я сразу узнал ее светлый плащ... та девушка, Робер! - Жежен надолго умолкает, потом продолжает потухшим голосом. - Плохо помню, что со мной было дальше. Я ринулся вниз... Мне хотелось бежать отсюда - в лес, не разбирая дороги. Видимо, я споткнулся на лестнице, упал и потерял сознание. Очнулся утром в постели. Ни дяди, ни Феликса в доме не было. Я наспех собрался, вскочил на коня и уехал, ни с кем не прощаясь. - Он переводит дыхание. - С тех пор я только однажды возвращался в поместье.

   Робер кивает.

   - Знаю. Когда дядя умер.

   - Да, верно... Месяц спустя дядю хватил удар. Служанка нашла его утром - он сидел, откинувшись в кресле, и смотрел неподвижным, мертвым взглядом на потухший фонарь.

   Жежен наконец садится, словно напряжение, а вместе с ним и жизненные силы, разом покинули его. Тихо, словно сам себе, говорит:

   - Панихида закончилась быстро, однако уже стемнело. Я потребовал, чтобы мне приготовили экипаж. Не хотел оставаться здесь на ночь... В последний раз оглянулся на окна поместья. Ты скажешь, что я сошел с ума, но в окне спальни... моей спальни... я увидел девушку в белом. Я сразу узнал ее...

   - Ты поднялся к ней наверх? - Взволновано спрашивает Робер.

   - Что?.. - Видимо, вопрос поразил Жежена до глубины души. - Господи, нет! Зачем? Что бы я сказал ей? ...Нет, я уехал. И постарался обо всем забыть. Если бы не бумаги, необходимые для продажи поместья, я больше никогда не появился бы здесь. - Он с тоской обводит взглядом комнату. - А теперь... всему конец.

   - Но почему же?

   Жежен ударяет кулаком о подлокотник кресла.

   - В моем саду найдут труп! Как ты думаешь, кого полиция заподозрит первым?

   - Думаешь, надо обратиться в полицию? - В голосе Робера слышно сомнение.

   - А как иначе? Феликс не оставит меня в покое, я знаю. - Жежен опускает голову. - Робер, я так устал бояться...

   Робер встает, подходит к нему, кладет руку на плечо. В сгустившейся тьме только огонь в камине освещает их неподвижные фигуры.

   Робер первым сбрасывает оцепенение.

   - Послушай, Жежен, что, если ты найдешь могилу... случайно?

   Жежен непонимающе смотрит на него.

   - Как это - случайно?

   - Предположим, ты догадываешься, что дядя что-то спрятал в саду. Нанимаешь крестьян, чтобы они выкопали яму в указанном месте...

   - Но зачем? Что это мне даст?

   - А то, что только безумец, - Робер сопровождает речь выразительным жестом, - будет выкапывать жертву на глазах у всей деревни.

   Жежен медленно кивает.

   - Да, это надежда... хоть и слабая. Они увидят, что я и впрямь ничего не знаю. А когда выяснится, что на самом деле находится в саду... мы позовем полицию и священника.