Однажды Марина пошла в магазин, сегодня была ее очередь. Они с Ниной делили все хозяйственные хлопоты поровну. Выйдя из магазина и ступив на тротуар, она неловко поскользнулась на образовавшемся гололеде, и, пытаясь удержать пакет с купленными яйцами, чуть было не упала. Кто-то заботливо поддержал ее за локоть.

Подняв глаза, она в изумлении увидела такие знакомые и такие красивые васильковые глаза.

– Володя?! – она как будто бы его не узнала.

Очень интересно, что может делать избалованный сын питерской интеллигенции в их рабочих краях.

– Мариночка, привет! Не ожидала меня встретить? – с чарующей улыбкой спросил он.

Казалось, он очень рад увидеть ее после тех долгих месяцев, когда наверняка даже не вспоминал о ее существовании.

Он был так красив, что у нее куда-то вверх подпрыгнуло сердце, а в животе запорхали бабочки, о которых раньше она лишь читала в романах. Маринкины глаза восторженно распахнулись, выражая щенячью радость от случайной встречи. Она глупо улыбалась в ответ на его улыбку, и не могла вымолвить ни слова.

Разговор не клеился – они стояли и смотрели друг на друга. Марине показалось, что их встречу организовал кто-то свыше, тот, кто знает о самых тайных ее желаниях. Может быть, она ждала этого момента всю свою жизнь. И вот, наконец, момент наступил, а она молчит, как последняя дура.

– Как там Лена? – прервав затянувшееся молчание, сухо, как-то нехотя, спросил Владимир.

– Скучает, – односложно ответила Марина.

Меньше всего на свете ей хотелось излагать подробности личной жизни подруги. Ленка ударилась во все тяжкие – меняла ухажеров, как перчатки, ходила по дискотекам и ночным барам, подрабатывала случайными ролями в массовке. Она не расставалась со своей мечтой стать кинозвездой и готовилась к поступлению в следующем году.

– Куда ты идешь? – спросил Володя. – Можно тебя проводить?

– Конечно, можно! – засмеялась Марина, – я теперь живу в другом месте, в другом общежитии. Пойдем, ты сам все увидишь!

Он забрал у нее пакет с хлебом и яйцами, и взял ее под руку.

Никогда, даже в самых смелых своих мечтах, Марина представить не могла, что Владимир, такой красавец, идеальный кавалер, обратит внимание на нее – невзрачную, некрасивую, простую фабричную работницу. Он воплощал для нее все, что может женщину притягивать в мужчине. Высокий, умный, красивый, сильный и веселый – она никогда не забывала о нем. Смешно было даже думать, что такая замухрышка может его заинтересовать. Да и куда ей было тягаться с подругой-красавицей!

Проводив ее до общежития и нежно взяв за руку, Володя спросил, смогут ли они увидеться в следующую субботу. От неожиданности у Марины замерло сердце. Она не верила своему счастью.

– Конечно! – радостно ответила она. Ее душа просто пела.

– Лизка! – войдя в комнату, она взяла любимую куклу на руки. – Ты представляешь – мечты сбываются!

Ей показалось, что Лиза недоуменно и недоверчиво на нее посмотрела.

В следующую субботу Володя ждал ее возле общежития, и они пошли в Эрмитаж.

Они ходили, держась за руки, и Марина вся таяла от внезапно свалившегося на нее ощущения счастья. Вот если бы так всю жизнь – держать друг друга за руки, и никогда не отпускать.

Она первый раз была в Эрмитаже – даже не представляла, насколько он величественный. Висевшие на стенах великолепные старинные картины внушали священный трепет перед грандиозной силой искусства.

Володя рассказал ей байку – как различать полотна великих мастеров.

– Марина, если ты видишь на картине темный фон и всяческие страдания на лицах – это Тициан. Видишь мужчин, похожих на волооких кучерявых баб – это Караваджо. У Рубенса – даже у мужчин огромные попы и целлюлит. Если на картине много маленьких людишек – это Брейгель. Много маленьких людишек и маленькой непонятной ерунды – это Босх. Красиво, все голые и фигуры, как у культуристов, – это Микеланджело.

У Дега – балерины, у Эль Греко – тощие бородатые лица. Если на картине много ярких красок – Ван Гог. Моне – это пятна. Мане – это люди!

Марина долго смеялась:

– Откуда ты так хорошо разбираешься в искусстве?

– Моя мама – великий общественный деятель, она знает всех знаменитых художников мира сего. Многие мастера еще с прошлого века и до сих пор завещают ей свои картины, – серьезно сказал он.

– Я восхищаюсь твоей мамой, – сказала Марина. – Она такая красивая, интеллигентная и возвышенная!

– Да, и ты вполне можешь ей понравиться, – ласково сказал Володя.

– Ты думаешь, это возможно?

– Это трудно, но возможно. Если хочешь сделать маме приятное, глядя на картину в нашем доме, произноси фразу:

– О, это же он! – и она сама дополнит, рассказав историю создания полотна и биографию художника. После чего она будет считать тебя великим ценителем настоящего искусства.

– Володя, хватит! – взмолилась Марина, – у меня от смеха уже колики в животе начались!

За несколько недель они обошли почти все музеи и галереи Питера.

С Володей можно было говорить обо всем на свете – об искусстве, о литературе, о поэзии. Он знал множество интересных историй, говорил на нескольких языках.

– Вот что значит – учиться в Академии! – сказала Марина, восхищенно на него глядя.

– Конечно, в профтехучилище такому не научат, – поддел он ее.

После встречи Володя провожал Марину, немного не доходя до ворот общежития. Не сговариваясь друг с другом, они оба старались, чтобы никто не увидел их вместе.

Да и как было рассказать Лене, что они с Володей тайно встречаются? Марина не могла нанести такой удар подруге, с которой вместе выросла. Она старалась как можно дольше оттягивать тяжелый разговор, понимая, что Лена вряд ли сумеет вынести тяжелое известие.

Вечером в воскресенье Лена забежала в гости, и тут же начала хвастать, как у нее все замечательно. Она была необыкновенно хороша в шубке из кролика, локоны ее роскошных волос обвивались вокруг беленького мехового капюшона, отсвечивая красивыми блестками под светом обычной желтой лампы. Казалось, что она совсем из другого мира, и только какая-то нелепая случайность занесла ее в это забытое Богом фабричное общежитие.

– Ну, а как у тебя, дорогая подруга? Всё сидишь под одеялом? – изволила Лена поинтересоваться, когда ворох новостей об артистах кино и телезвездах наконец иссяк.

– Лена, присядь, пожалуйста. Я должна тебе кое-что рассказать, – Марина всё никак не могла решиться разрушить хрупкий мир подруги, уверенной в своей красоте и неотразимости.

Услышав правду о ее отношениях с Володей, Лена несколько минут молчала, стиснув зубы, а затем гневно набросилась на Марину:

– Да как ты могла?! Это же удар ниже пояса! Никогда ничего подобного от тебя не ожидала!

Марина молчала.

– Значит, я для них не была хороша – ПТУшница, не умею вести себя за столом, – снова взвилась Лена, – а тебя они признали?

– Нет, не признали, – тихо сказала Марина, – мы стараемся, чтобы никто не узнал о том, что мы встречаемся.

– Дура! – взорвалась Ленка, – я тебе говорила – поматросит и бросит! Какое тебя ждет будущее? Он никогда на тебе не женится.

– А я и не думаю об этом, – тихо ответила Марина, – я просто люблю его.

– И?! – Ленка посмотрела на нее, как удав на кролика.

– И всё. – Добавила Марина.

У Ленки началась настоящая истерика:

– Вот почему одним все, а другим ничего? Вот скажи мне, что он в тебе нашел? – повторяла и повторяла она, размазывая слезы по нарумяненным щекам. Тушь потекла, оставляя черные бороздки на красивом личике подруги.

– Да за мной сейчас такие мужчины ухаживают, что Володя к ним в подметки не годится! – рыдания перемежались у нее с негодованием и злостью.

– Монашка чертова! Скромница! Чужого мужчину увела! – Лена злилась и осыпала Марину ругательствами.