Гримальдо старался ни о чем не думать, потому как все происходящее не укладывалось в привычное человеческое сознание. Если тут начать думать над той или иной вещью, можно сойти с ума. То, что при жизни воспринимаешь с дрожью в коленях, тут приобретает другой смысл. К примеру, смерть там, в мире живых, – это конец. Здесь – это новое начало или продолжение чего-то неоконченного. В конце концов, начинаешь понимать: смерть – это не самое страшное для умирающего. Она страшна только для того, кто остается жить. Но проблема в том, что умирающий часто боится, поскольку не знает, что его ждет. И лишь немногие боятся смерти из-за того, что рядом ним не будет тех, кто дорог при жизни.

Гримальдо нырнул в здание, выглядевшее как обычный трактир. Местные обитатели – как правило, те, кто попал сюда из мира живых, поэтому они предпочитают создавать привычный образ существования и имитировать земной быт.

В помещении было темно, как в обычной дурной забегаловке и полно посетителей, начиная от обычных душ, потерянных и заканчивая демонами разных мастей. Некромант подошел к стойке, за которой барражировал дух потерянного, выглядевшего как типичный трактирщик.

«Тебе чего?» – не особо вглядываясь, мысленно спросил трактирщик.

«Я ищу одного Потерянного», – ответил Гримальдо.

«Хех, ты чего, парень? Тут Потерянных больше, чем у меня было на заднице прыщей при моей дурной жизни», – ответил трактирщик.

«А какой он, твой потерянный? Я тут почти всех знаю, так как многих из них приходится ловить, когда они сбегают в мир живых, и возвращать сюда», – спросил появившийся из ниоткуда исполнитель, облаченный в черную мантию. Лицо надежно скрывает капюшон и маска, в руках – такая же коса, как у стражей.

Немного помолчав, Гримальдо ответил:

– Ну, он длинный, лысый, худой, бородка такая… – колдун осекся, но потом добавил: – Бородка козлиная, а при жизни его звали Валетом, – закончил описывать некромант своего бывшего лидера.

– А-а-а! Этот… неугомонная душа. Я его вот только сдал в темницу под ратушей. Постоянно норовит сбежать, зараза, а я бегаю за ним. Пусть посидит, остынет немного, да и я отдохну. Этот в свое время, при жизни, устроил целую миграцию душ. Судьи с наблюдателями даже всерьез подумывали вмешаться и устранить фигуру, но все стабилизировалось. Живущие сами восстановили баланс. Ох, и работы тут было… А тебе зачем этот полоумный?

– Да поболтать охота, – уклончиво проговорил Гримальдо.

– Ой, что-то ты темнишь, проводник, – сказал исполнитель.

– А ты, случаем, не проводишь до ратуши? Больно мне надо повидать этого лысого, – поинтересовался некромант.

– Ладно, пошли, мне все равно туда переться надо, – согласился исполнитель.

Гримальдо не верил в такую удачу, но думать себе не позволял, чтобы исполнитель не услышал его коварных мыслей.

Некромант и исполнитель, выйдя из трактира, повернули налево и пошли вверх по широкой улице. Все вокруг выглядело миражом, который никак не желал рассеиваться. Немного погодя появилась, судя по всему, городская площадь, в центре которой стояло трехэтажное черное унылое здание с пятью башнями. Четыре располагались по углам строения, пятая была размером побольше и повыше. На ней можно разглядеть двух часовых стражей. На входе в ратушу висела распахнутая, слегка покачивавшаяся на петлях от сквозняка дверь. Она издавала зловещий скрип, словно это не дверь, а бедолага-пленный ужасно и мучительно стонет в ответ на кровожадные пытки безжалостного инквизитора. У мага Кровавого круга что-то дрогнуло в сознании, впервые за всю его темную жизнь, несущую в большинстве своем зло и горе. Некромант почувствовал страх, перерастающий в ужас и ощущение, что для него нет возврата из этого места. Гримальдо тряхнул головой, словно сбрасывая окутавший его страх. В любом случае, как бы ни развивались дальнейшие события, колдуну было поздно отступать назад. В конце концов, он – могучий чернокнижник, изучивший огромное количество фолиантов и манускриптов, он некромант, вооруженный посохом, любимым мечом, магическими перстнями и разными амулетами. Как бы это странно ни было, все знают, что из земного мира нельзя забрать с собой ничего материального, кроме собственной души. Но почти все предметы некроманта так же необычны и уникальны, как он сам. Они наделены собственной душой и могут путешествовать с хозяином по ту сторону, служа ему, как верные соратники.

Гримальдо и его провожатый уже находились в стенах ратуши, исполнитель вел мага вниз, в подвалы, служившие темницей для буйных потерянных, не желавших проводить существование в этом пограничье Трех ворот. Спутники виляли темными коридорами, так похожими на земные, отличавшимися, пожалуй, только тем, что факелы на стенах горели каким-то бледно-голубым, мертвым светом. На полу попадались призраки крыс, которые появлялись столь же неожиданно, как и исчезали. Но самым большим отличием здешней темницы были решетки камер, в которых томились узники. Привычные стальные прутья заменяли яркие пучки света, излучавшие энергию, не дававшую пленнику осуществить побег из этого места.

Навстречу исполнителю двигался страж.

– О, друг, кого это ты привел сюда? Твой спутник не похож ни на потерянного, ни на простую душу, – поинтересовался охранник подземелья.

– Это проводник, он ищет нашего постоянного беглеца Валета. Желает с ним переброситься словечком. Ты позволишь? – спросил исполнитель.

Страж бросил оценивающий взгляд на посетителя.

– Что же, проходите. Интересно будет посмотреть. Такие, как этот Валет, делают скучное существование здесь похожим на бурную жизнь.

Пройдя длинный темный коридор с рядом камер слева и справа, Гримальдо вместе с сопровождающими оказался на небольшом свободном круглом пятачке с вполне обычной дверью. Страж сделал едва уловимый пас левой рукой – раздался щелчок, разнесшийся эхом по подвалам. Дверь распахнулась, и троица вошла внутрь. Здесь было довольно темно, одинокий факел горел худым, голубым огоньком, едва освещая пристанище великого пленника. Призрак Валета сидел в такой позе, словно он медитировал. Гримальдо услышал в своем сознании презрительное высказывание:

«Какого рожна вы приперлись? Катитесь вон отсюда!»

– Встать, к тебе посетитель, – распорядился страж.

– Ух! – услышал некромант недовольный возглас пленника.

Лидер ордена Алые капли нехотя поднялся и открыл глаза. Повисла пауза, давящая своей тишиной. Призрак Валета уставился на верного соратника.

«Гримальдо?» – раздался в сознании некроманта недоверчивый вопрос.

«Да, друг мой, это я», – подтвердил маг Кровавого круга.

«Но как? Почему ты здесь?» – все еще не веря, спросил Валет.

«Я и Марко вернулись домой на остров Трех костей забрать кое-что. Войдя в нашу тайную обитель, я обнаружил то, что меня натолкнуло на мысль: ты здесь. Если бы я только знал, друг мой, где ты, то пришел намного раньше».

– Э-э-э, я что-то не пойму, проводник, ты сказал, тебе нужно поговорить с этим. Задавай свои вопросы и катись отсюда! – услышал Гримальдо недовольный голос исполнителя.

– Да, конечно, конечно, – спокойно ответил некромант.

– Друг мой, ты готов помочь мне в одном очень важном, но трудном деле? – спросил Гримальдо, обращаясь к призраку своего лидера, бросив при этом едва заметный взгляд на стража, а потом на исполнителя. Миг стояла тишина, но потом во взгляде Валета появилась едва уловимое понимание.

– Ну конечно, друг мой, я всегда готов тебе помочь, – призрак лидера ордена Алые капли бросил взгляд на исполнителя.

Для Гримальдо этого взгляда было более чем достаточно, чтобы понять, что будет дальше. Для наблюдающих беседа выглядела более чем странно. Страж с исполнителем, не понимая ничего, переглянулись и пожали плечами. В этот самый момент произошло то, чего эти двое меньше всего ожидали. Резким движением Гримальдо бросил Валету посох и, развернувшись на месте, наградил стража рубящим ударом меча, тело которого превратилось в облако дыма или пара, после чего исчезло. Призрак Валета стремительно набросился на исполнителя, атаковав ледяным заклятием. Фигура исполнителя застыла. Гримальдо для подстраховки нанес удар клинком – замерший воин Пограничья трех ворот разлетелся на мелкие куски. С останками бедолаги произошло то же, что и с телом стража: оно испарилось, остался только клинок исполнителя, которым поверженный не успел воспользоваться.