В глубине этого пустынного зала на низкой скамеечке как-то не по-царски сидел Иохия. Наиль видел только силуэт царя, похожий на средневековую статую.

На стенах висело старомодное оружие.

– Избранный Наиль, мы рады, что ты открыл в себе силы. Ты поведёшь наш народ к процветанию, – изрекла Чармиан.

Несколько минут Наиль смотрел на женщину. Как же она похожа на Чармиан! Пугающее сходство, невообразимое. Для кого-то в этой женщине, возможно, заключён весь мир, но для Наиля она – суррогат.

– К чему эта клоунада, леди? Зачем вы хотите меня обмануть? – опускаясь на пол, спросил Наиль.

– Я же говорил тебе, Эсперанса, он не купится, – устало сказал Иохия.

Глаза у Эсперансы были светло-карими; по лицу шли морщинки – точь-в-точь трещинки на покрытом лаком клавесине. Она злоупотребляла золотой краской. Густой позолотой было вымазано и лицо её, и шея, и поднятые корсетом груди, и даже пепельно-чёрные волосы.

– Эсперанса, да? Леди Эсперанса и господин Иохия, сделайте одолжение, не заставляйте меня марать руки. Убейте себя сами.

Иохия встал, держась за поясницу. Эсперанса неподвижно застыла на своём троне.

– Я знал, что рано или поздно это произойдёт, – печально сказал Иохия, – наша дорогая идеалистка Керамбита, с который вы, Наиль, имели удовольствие познакомиться, ошиблась. Невозможно жить бок о бок с эсперами и не дождаться, когда один из них придёт нас убивать.

– Вас есть за что убивать! – вне себя от ярости воскликнул Наиль, – вы и сами убийцы!

– Позвольте нам объясниться, – смиренно попросил Иохия.

– Да, сейчас! Пока вы будете вешать мне лапшу на уши, сюда подоспеют косари и попытаются покромсать меня!

– Ошибаетесь, Наиль, – сказала Эсперанса. Чудный тандем. Застывшая внешность, застывший голос, – мы не можем рисковать косарями, бросая их в бой против эспера. Косарей и так мало.

– Убить нас вы всегда успеете. Наиль, вы ведь многое вспомнили, но не всё, так ведь? Неужели вам не хочется узнать больше? – спросил Иохия.

– Главное я помню. Как только я появился на свет, вы начали колоть мне нечто убивающее меня. Потом, когда мама принесла в дом игрушку из Башни, и я силой мысли вышвырнул игрушку в окно, чтобы её не нашли косари, вы прокололи мне это ещё раз, – сдавленно проговорил Наиль.

– «Ламия», – безучастно сказала Эсперанса, – зелье, подавляющее способности эсперов, называется «Ламией».

– Чармиан тоже была эспером? – поинтересовался Наиль.

– Чармиан была больше, чем эспер. Она была храбрым, мыслящим и внутренне свободным человеком, – сказала Эсперанса, и её голос дрогнул.

– Зачем вы её убили? – хрипло спросил Наиль, – неужели из-за пары опрометчивых выражений? Но когда идёт дожди, полулюди-полурастения говорят и не такое. И их никто не трогает.

– Мы возлагали на Чармиан большие надежды, – со странной гордостью произнесла Эсперанса, – как вы знаете, в полулюдях-полурастениях больше от растений, чем от людей. Чармиан же была человеком. Как я уже говорила, она была бесстрашной, думающей и внутренне свободной. Страной управляет маленькая группа таких, как Чармиан. Со временем лучшие из этой группы займут моё место и место Иохии. Мы не заставляли Чармиан идти против её воли. Не принуждали размножаться. Не хочешь – не надо, знакомься и спи, с кем хочешь, а пожелаешь, не с кем не знакомься и ни с кем не спи. Мы поставили её на самую ответственную работу, на работу с детьми, с нашим будущим. Открыли ей тайну эсперов и «Ламии». Работа пришлась не по душе Чармиан. Мы дали ей возможность самой выбрать себе работу. Мы закрывали глаза на то, что она выходит за стену из тумана. Это было главнейшими испытанием – увидеть, что находится по ту сторону тумана, узнать правду о нашей стране и промолчать. Но Чармиан, увы, не умела молчать.

– Насколько я понимаю, ничего крамольного Чармиан не сказала. Она всего лишь выразила общую мысль, – не сводя глаз с Иохии, произнёс Наиль.

– В этом и беда. Если бы она начала говорить правду, ей бы не поверили. Но она начала озвучивать общее мнение. Как вы понимаете, слова Чармиан упали в благодатную почву. Они подорвали наш престиж, а это немыслимо, ведь мы и так переживаем тяжёлые времена. Сказать по правде, лёгких времён никогда не было.

– Во время дождя говорили и не такое, – настаивал Наиль, – и никого не трогали.

– Времена изменились. Керамбита… Знаю, вы видели её. Она извратила природу своего потомка, заменила благословенное равнодушие на воинственность. Тот человек, её потомок, убил двух косарей. Для нас это тяжёлая потеря, – с искренней горечью сказал Иохия.

– Отец мальчика, которому Чармиан отказалась колоть «Ламию», – пробормотал Наиль.

– Верно, – кивнул Иохия, – мы думали, что Керамбита и ребёнок мертвы, а оказалось, что всё это время они преспокойно жили у нас под носом. Мы испугались. Поэтому… Возможно, в другое время мы бы не тронули Чармиан. Но мы не знаем, чего ждать от Керамбиты…

– Она тоже эспер? – спросил Наиль.

– Нет, она из нулевого поколения, – ответил Иохия, – член экипажа, высадившегося на этой проклятой планете.

Наиль оторопел.

– Выходит, Керамбите миллион лет?!

– Мы не так долго здесь, – сказала Эсперанса, – она последняя выжившая из нулевого поколения, и в том, какой стала страна Лиан, есть и её вина.

– Её вклад, – поправил Иохия, – другого будущего для нашей страны нет. Ты был за стеной из тумана, Наиль, ты и сам это понимаешь.

Царь шёл вдоль стены, сгорбившись, заложив руки за спину. Не верилось, что он, такой величественный, отдал приказ казнить Чармиан. И балахон у Иохии не белоснежный, даже не чисто-белый… А что вы хотите – иллюзия Башни.

– У Чармиан было другое будущее, – отрезал Наиль, – испугались Керамбиты? Испугались, что её потомок убил косарей? Это не оправдание убийству Чармиан.

– Откуда же мы знали, что ты так отреагируешь? После двух курсов «Ламии» ты должен был стать бесчувственным, как растение, – обречённо произнесла Эсперанса.

– Какие же вы жалкие, – брезгливо поморщился Наиль, – царь… царица…

– А ты попробуй, поживи с наше, – повысил голос Иохия, – думаешь, мы сделали из людей полулюдей-полурастений с их специфическими болезнями и равнодушием? Думаешь, нам не страшно жить бок о бок с эсперами, надеясь, что вы найдёте для нас другой путь? Думаешь, нам не горько от осознания, что эсперы опасны или бесполезны, потому что от страха перед их способностями мы колем эсперам «Ламию»? Думаешь, мы построили общество, в котором ты живёшь? Нет, это сделали люди из поколения нулевых! Думаешь, нам не больно смотреть, как полулюди-полурастения равнодушно проходят мимо своих больных или умирающих собратьев? Думаешь, нам легко выживать на этой планете, зная, что защита Башни может в любой момент рухнуть, и тогда джунгли, все эти плотоядные растения захватят нас?!

От напора Иохии Наиль потерял почву под ногами.

– Легко! Вам легко было убивать Чармиан! – заикаясь, крикнул Наиль.

Иохия воспользовался растерянностью Наиля, схватил со стены копьё и метнул его в Наиля. Копьё пронзило Наиля, как булавка пронзает букашку. Наиля пригвоздило к стене.

– Память – вода, сдерживаемая плотиной. Способности эспера – бочки с порохом. Фантазия, эмоции – огонь. А равнодушие можно сравнить с радиацией Башни, – неторопливо проговорил Иохия, – за что я люблю свой народ, так это за равнодушие. Прекрасное врождённое качество. Что, Наиль, хочешь меня убить, но не можешь? Копьё отравлено. Твой организм бросил все силы, чтобы залечить раны и ликвидировать яд. В том числе и силы эспера. Два курса «Ламии» не прошли даром. Ты не из тех, кто убьёт, будучи смертельно раненым. Твоя ДНК до последнего будет биться за жизнь. К тому времени, когда твой организм переварит копьё и ликвидирует яд, твой ум, ум эспера, уподобится здешней флоре, попавшей под радиацию Башни. Ничего не останется. Ты вернёшься в прежнее состояние. Станешь сонным, тупым и равнодушным, как раньше. Два курса «Ламии»…

– Ошибаешься, – улыбнулся Наиль окровавленным ртом.