Наиль бежал, чувствуя рядом её дыхание, запах её тела. Иногда косы Чармиан били его по рукам, и от этих ударов по телу Ноиля проходили электрические разряды.

Они стучали, им открывали. Люди выслушивали Наиля и Чармиан, поспешно и спокойно собирали малочисленные пожитки и шли к Башне. В одном доме, что стоял на отшибе, рядом со стеной тумана, не спешили открывать.

– Быть может, там никого нет? – спросил Наиль.

– Есть. Я видела, как к этому дому подходили двое косарей. Назад они не вернулись.

– Значит, ушли другой дорогой, – подытожил Наиль и с новой силой забарабанил в дверь, – отворите! Приближается дождь!

По ту сторону двери копошились. Слышалось перешёптывание.

– Уходите! Нам ничего от вас не надо, – раздался грубый мужской голос.

– Но дождь же приближается! Всем надо идти к Башне, брать плоты, – почти в отчаянии воскликнул Наиль.

– Косари там, – помертвевшим голосом сказала Чармиан.

Наиль подпрыгнул от страха. Ему показалось, что за спиной стоят косари.

– Нет, они там… в тумане. Они убиты, – сказала Чармиан.

Дверь приоткрылась.

Лунный свет упал на лицо и грудь высокого крупного мужчины.

– А вы что, всё видели? – прищурился мужчина.

Наиль не нашёлся, что сказать. Кто может убить косарей? Это всё равно, что убить смерть.

Чармиан промолчала.

– Уходите, – решительно сказал мужчина.

– Но как же… дождь, – пробормотал Наиль.

– Уходите. И мы уйдём, – сказал мужчина.

– Куда вы пойдёте? Вам некуда идти, – произнесла Чармиан.

– Ошибаетесь, – раздался странный голос, – выход есть всегда. По ту сторону тумана тоже есть жизнь.

Мужчину оттёрла невероятно старая женщина. Людей в столь преклонном возрасте не видели ни Чармиан, ни Наиль.

Наиль понял, почему у этой женщины был такой странный голос. У неё не было зубов.

На руках женщина держала младенца.

– Это же тот младенец, которому я сделала укол! – Чармиан прижала руки к вискам.

– Да, это тот младенец, которого вы чуть не превратили в инвалида. В такого, как он, – усмехаясь, старуха кивнула на Наиля.

– Мама, зачем ты показываешь им ребёнка? Они не будут молчать, – страдая, сказал мужчина.

– Пусть кричат хоть на всю страну. Мы уйдём за туман и выживем, а эти слепцы скоро сгниют, – хмыкнула старуха.

– Не смейте нам препятствовать, – мрачно сказала мужчина, буровя Чармиан и Наиля ненавидящим взглядом, – косарей убил я. Справлюсь и с вами. Я не смог защитить свою женщину. Не успел. Но к моей матери и к моему сыну никто в этой стране и пальцем не прикоснётся. Я сказал.

– Пойдём, – Чармиан потянула Наиля за рукав халата.

– Это невозможно. Как получеловек-полурастение мог убить косарей? Почему эта старую женщину до сих пор не укоренили? Неужели они настолько безумны, что хотят уйти за туман, кануть в небытие? – бормотал Наиль.

Казалось, его мир рушится.

– За туманом жизнь есть, – пробормотала Чармиан, – не стой столбом, Наиль. Нам ещё много людей надо предупредить.

Наиль успокоился. Ничего страшного. Какие бы непотребства не творились бы в стране – Башня во всём разберётся.

И они продолжили обход, а там и сами пошли к Башне, забрав свои скудные пожитки. Людей было много. Чармиан и Наилю выдали по шесту и один плот на двоих. Вероятно, их приняли за партнёров.

Каждый получеловек-полурастение получил по водонепроницаемому прозрачному плащу с капюшоном.

– Когда пойдёт дождь, надевайте плащи, не допускайте перенасыщения влагой, – говорили каждому.

Потемнело. Туча, эта чёрная пантера, уже сожрала луну и звёзды. Дул свежий ветер. Жители страны Лиан поспешно облачались в плащи.

– Знаешь, о чём я мечтаю? Бегать под дождём, – сказала Чармиан.

Наиль с опаской оглянулся – не слышал ли народ её слов, от которых так и веяло скверной. Но каждый был занят собой. Упали первые капли дождя, и уже через час плоты полулюдей-полурастений организованно кружили по долине, превратившейся в бурную, смывающую глинобитные домишки реку.

Башня оставалась нерушимой. Когда становилось страшно, что плот вынесет к стене тумана, Наиль смотрел на Башню, и страх отступал.

Дождь обострял чувства Наиля. Молодой человек понимал, что Чармиан ничего не боится; она бесконечно мила, беспечна, как ребёнок, запрокидывает лицо и улыбается, и её источающие мёд глаза наполняются водой. Вода стекает по её косам, халат облепляет изгибы её гибкого тела.

Но ничего не бояться – разве так можно? Получеловек-полурастение рождён со страхом в сердце. Отвергать его – скверна. Отвергнувшему страх не выжить в этом мире.

«Что, если она выживет? Чармиан отличается от всех женщин, что я знал. Она не такая, она выше страха. Только бы косари не узнали».

Ментально любуясь Чармиан, Наиль не забывал смотреть по сторонам.

Детей закутали в плащи, как в коконы. Был случай, когда один такой закутанный ребёнок задохнулся.

Мало того, что родители плотно запеленали детей (размер плаща для всех один), так ещё и спрятали их под свои плащи. Родители делали всё, чтобы их дети не перенасытились влагой.

Люди кутались старательно, надвигали поглубже капюшоны.

Трядцатипяти-, тридцатидевятилетние надели плащи только потому, что так велела Башня. Перенасыщение водой не грозило этим людям, которые по меркам страны Лиан считались глубокими стариками; вода стекала с их толстой, ороговевшей кожи, не впитываясь в организм.

Держаться надо поближе к ровесникам. Они помогут, если плот перевернётся, или, допустим, если плот уплывёт, а горе-сплавщик повиснет на шесте. Да и оказывать помощь пострадавшим компанией сподручнее. Тридцатипятилетние и старше никогда не помогут. Себя то они спасут – к сорока годам природа награждает получеловека-полурастение умением плавать.

Беда не заставила себя долго ждать. Одна из женщин захотела поплотнее закутать своего ребёнка и выпустила его из рук. Ребёнок упал в воду. Женщина прыгнула следом. Плавать она не умела. Женщина хватала ребёнка – он склизким коконом выскальзывал её рук.

Бросились на помощь. Каким то чудом ребёнка вытащили. Женщину течением занесло туда, где скопилась глина. Женщина завязла в глине и ушла под воду.

«Старики» сидели неподвижно, безучастные ко всему. Темно – хоть глаз выколи. А ведь полулюди-полурастения, которым исполнилось тридцать пять лет, видят в темноте, это давно известно. Наиль видел лишь нечёткие силуэты.

Наиль и сочувствующий пытались отыскать женщину, тыча по дну шестами. Надеялись, что женщина схватится за шест. Течение рвало шесты из рук. Одна радость – ноги не скользили на плотах.

Чармиан доверили держать ребёнка. Малыш наглотался воды, разбух и позеленел. У него произошло перенасыщение жидкостью, а ведь дождь только начался.

Народ молчал.

– Что же это творится! – голос Чармиан прозвучал неожиданно громко, – почему нет косарей? Они ведь кормятся из наших рук, так почему же они нам не помогают? Или кормятся из наших рук только для того, чтобы убивать нас?!

Её слова подобны были вспышке грома. Полулюди-полурастения промолчали, но слова Чармиан услышали все.

Наиль схватился бы за голову, если бы его руки не были заняты шестом.

– Чармиан, как ты можешь говорить подобное? Косарям мы всем обязаны! Без их благодеяний мы бы не выжили! – громко воскликнул Наиль и умоляюще шепнул, – Чармиан, ну скажи, что без благодеяний косарей мы бы не выжили.

– Пока мы мокнем, рискуя перенасытиться жидкостью, косари преспокойно сидят в сухой Башне! – крикнула Чармиан, прижимая к груди ребёнка, который мог в любой момент превратиться в растение, бессловесное, тупое существо, – я не боюсь говорить правду! Не боюсь! Боитесь вы, да, боитесь, но я не виню вас! Разве я не помню, как происходит воспитание детей? Вот такие крохи лежат в ряд, а им в уши льются слова: «Больше всего на свете мы боимся косарей. Мы должны повиноваться Башне. За стеной из тумана нас ждёт смерть. Мы следует своему долгу. Мы следуем воли Башни и повинуемся косарям. Мы не размышляем. Размышления – скверна. Скверна карается смертью. Больше всего на свете мы боимся косарей». И так до бесконечности!