Странно и не понятно, как в таком, на вид серьёзном и успешном человеке могут уживаться такие низкие цели, такие странные поступки и действия. Теперь уже я знала наверняка, он не любил меня совсем. Просто захотел и взял, так же как и других девушек. И только после того, как он тебя выбрасывает, можно понять, как жестоко попалась.

Он питается своей исключительностью, своими бесконечными победами. Без этого уже не может существовать. А если он останавливается когда-нибудь, то только лишь на время, чтобы банально понять, всё у всех одинаково, и он зря остановился.

Работа моя не изменилась. Я молчала, и он молчал. Чисто деловые короткие беседы по существу. Конечно, взгляд его ещё путался на моём теле, останавливался на ногах, на бёдрах, но это уже не трогало меня совсем. Равнодушна, и даже не делала вид.

Он сам, одним лишь только ударом, выбил из моей головы всё, что там было по поводу любви к нему. Быстро и безвозвратно, в тот момент, когда девушка в кимоно смерила меня взглядом, я поняла, что не буду такой никогда. И больше никогда не встану в эту очередь.

В тренажерном зале всё по-прежнему, за исключением пары новых тренажеров и новых людей, пришедших к нам заниматься, после серии реклам, что мы разместили в соцсетях.

Я прилично зарабатывала и уже даже присматривала обои себе в комнату. Заглядывалась на вывески с раковинами и унитазами, записывала адреса магазинов, где можно купить плитку. Мысли мои летали где-то в мечтах о небольшом ремонте в квартире. После квартиры Данила, ванная комната у нас с мамой вызывала у меня нехорошее чувство.

Раньше я не замечала насколько у нас всё плохо и даже отвратительно. Эта шелуха от толстого слоя краски, эти тёмные пятна на потолке и эта пожелтевшая от нескольких десятилетий службы, ванна. Начать нужно было именно отсюда, а там как пойдёт и насколько хватит денег.

Мама мою идею одобряла частично. Плакалась иногда, сколько на это придётся угробить денег, и сколько на них можно было бы купить. Но я прекрасно понимала, что она хочет купить и всякий раз её осаживала.

Денег я ей почти не давала, потому что знала, как она может ими распорядиться. Я покупала продукты и считала, что даю достаточно, чтобы она не оставалась голодной, а на бутылку пусть не рассчитывает.

Валера, тут же к маме охладел. На что она всё время мне жаловалась. Когда вечером на кухне я ужина после работы, мама не забывала высказаться.

— Из-за тебя такого мужика потеряла.

— Мама посмотри на себя в зеркало, — возмущалась я, — ты — красивая женщина, а выбираешь каких-то хмырей. Он ходил к тебе только из-за того, что у тебя всегда есть бутылка, и ты наливаешь.

— Ну не говори такого, это не правда. Валера не такой. Он меня любит.

— Тогда почему, когда у тебя нечего выпить, его нет? Это что любовь у него такая? Мама, ну имей хоть какое-то достоинство.

— Он не приходит, потому что тебя боится, что вызовешь ментов, — обвиняла она.

— Правильно делает, и вызову. Знаешь мама, если бы он был нормальный мужик он бы меня не лапал. А так получается, тебя любит, а меня лапает.

— Да это ты всё наговариваешь. Ничего он тебя не лапал.

— Ага, и в комнату ко мне случайно зашел, за солью.

Мама обижалась, но честно говоря, я чувствовала, что слова мои доходят до неё, хоть и не целиком. Она вроде понимала, что говорю я правду, но никак не могла без мужика и очень от этого мучилась. Будто деть себя никуда не могла.

— А хочешь, я тебя к нам на работу устрою, уборщицей?

— Да ты что, ведро тягать, и шваброй махать? Я не привыкшая. И потом, это даже как-то унизительно.

— А с алкашом жить не унизительно?

— Да какой он алкаш, так, выпивает чуток.

— А ты с ним? Ты посмотри, пока его нет, ты опять на человека стала похожа, а то вечно лицо опухшее. Ты знаешь, говорят, женский алкоголизм не излечим.

— Что ты болтаешь? Ну какая я алкашка, ну какая?

И так по вечерам мы с ней спорили, но всегда я оставалась в этом споре победителем. И не без удовольствия наблюдала, мама моя начинает понемногу что-то понимать.

На девять утра Юлька была записана к врачу, так что мы торопились. Я старался не гнать, чтобы не растрясти жену, но она всё равно указывала:

— Не нужно так давить на педаль, не на пожар.

И я сбавил скорость, чтобы угодить ей, а скорее от того, чтобы она не пилила. В последние месяцы, я вообще стараюсь помалкивать и говорить ей только приятные вещи. Тщательно выбираю, что сказать, а если не выбрал, то и вовсе стараюсь промолчать. Потому что если что-то скажу, сразу получаю по первое число. Я уже мечтал, чтобы эта её беременность поскорее закончилась. Но ещё оставалось месяца два, май и июнь. Надеюсь, они пройдут быстро.

Я угождал ей во всем.

Только подошли к кабинету, тут же выглянула медсестра:

— Кузьмина!

— Я тут, — ответила Юлька и вошла в кабинет.

Я остался ждать. Прошелся по коридору, заглянул за угол и… замер.

Там, у окна стояла девушка очень похожая на Татьяну. Издалека я пока не мог понять, она это или нет. Только силуэт, юбка, обтянувшая бёдра, красные туфли на шпильке и маленькая кожаная курточка, словно влитая обтянула стройную талию. Её темные волосы в тугой косе. Вот она повернулась боком, и я увидел профиль. Щёки мои вспыхнули, то ли от страха, что выйдет жена, то ли от волнения, ведь я уже с месяц не видел Татьяну.

Она стояла у окна и читала что-то в тетради, которую держала в руках. Несколько секунд я решался подойти или нет. Чувствовал, меня потянуло к ней. Как тянуло всегда и я совершенно не мог сопротивляться.

Я подошел, она обернулась и резко, даже испуганно закрыла тетрадь. Теперь я рассмотрел, медицинская карточка, такая же как у Юли.

— Привет, — я улыбнулся, — что ты тут делаешь?

Глупый вопрос, но больше ничего не пришло в голову.

— То же самое что и все остальные. Тут ведь женская консультация, — улыбнулась она.

— Так ты пришла к врачу? — чем дальше, тем хуже.

Я начинал чувствовать себя идиотом.

— Ну конечно, что за вопрос? — снисходительно улыбнулась Татьяна.

— Тебя что-то беспокоит?

Она удивлённо сдвинула брови.

— А тебя точно это интересует?

— Интересует, раз спрашиваю.

— Да, меня что-то беспокоит, поэтому я пришла к врачу.

— Понятно. А я, здесь с женой.

— Я так и поняла. Без жены тебе тут нечего делать, — она снова улыбнулась.

Эта её улыбка, такая естественная, простая, заставила меня вспомнить все, что было между нами. И признаюсь, я захотел снова затянуть Татьяну туда, в мою квартиру, тогда уже я точно не выпущу её, ни за что. И непременно заставлю её полюбить себя.

И я тоже улыбнулся, но в тот же момент решил, что разговор на всякий случай пора заканчивать. Как бы Юлька не вышла, потом разговоров не оберёшься.

— Как ты живешь? — спросил я, перед тем как попрощаться.

Мне совсем не хотелось уходить, но волнение быть пойманным за разговором с девушкой, перекрывало это желание. Я просто не хотел проблем. Но моё — я, не пускало, держало возле Татьяны, и я чувствовал, несмотря на опасность ситуации, мне непременно нужно что-то ей сказать.

— А ты не хочешь…? — я посмотрел в сторону коридора, прислушался.

— Вернуться? — спросила Татьяна, заметив мой бегающий взгляд.

— Ну да, — быстро проговорил я.

— Нет, не хочу. Теперь уже не хочу.

— Почему — теперь уже, раньше хотела?

— Нет. Просто обстоятельства поменялись.

— Ясно, — мне нужно было идти, — ты извини, я пойду.

— Да, да конечно. Удачи тебе.

— И тебе, — я поспешил к кабинету, чтобы Юлька не вышла раньше.

Потом я весь день думал об этой встрече. Анализировал. Рассуждал. Теперь у меня появилось очень много вопросов. Карточка — как у Юльки. Что это значит?

Что, чёрт побери, это значит?

Объявление выбрала со словами — “качественный ремонт и гарантия качества”. Позвонила с работы, на том конце ответили не сразу, а потом басистый мужской голос недовольно крикнул: