— Я поехал, — сказал я, и тоже глянул на телевизор, — пока. Поцелуешь меня на прощанье?

— Нет, — по-детски упрямо сказала она.

— Хорошо. Если что — звони.

Я поднял с пола пальто, тряхнул его пару раз и надел. Глянул в зеркало и увидел там свою довольную мину. А чего грустить — всё хорошо.

Ещё раз я заглянул в комнату.

— Всё, я ухожу.

Она резко откинула, одеяло встала и подошла ко мне. Глянула в глаза.

— Я плохо сделала, что позвонила?

— Наоборот, очень хорошо.

— Но ты…

Я положил палец на её губы, не давая договорить.

— Не думай об этом. Всё хорошо. Кстати, у тебя деньги есть?

— Есть, — неуверенно произнесла она.

Но я понял, что нет у неё денег, а если есть, то совсем мало. С тех пор как я дал ей пять тысяч, уже прошло немало времени. Да и с работы её кажется уволили. Я достал кошелёк.

— Не надо, я не возьму, — тут же выпалила Татьяна. — Я скоро на работу устроюсь.

— Когда ты ещё устроишься, а пока — вот, — я бросил на тумбочку несколько пятитысячных. — Всё, теперь точно ушел.

Я чмокнул её, стараясь не обращать внимания на обиженное выражение лица. Ничего, скоро сама будет просить. Привыкнет.

Ну, вот и продалась. Пришел, попользовался, заплатил.

Сама позвала и сама ещё чем-то недовольна.

Да нет, нет! Я могу уйти в любой момент. Да хоть сегодня, хоть сейчас.

О чем тут разговор. Куда ты пойдёшь, глупая? Сиди уже. Плохо тебе? Неплохо. Даже хорошо. Чего хотела, то и получила.

Единственное казалось, будет всё не так. А как?

Я думала, это будет невероятная, с ног сшибающая любовь, с первого взгляда. А тут получается, всё совсем не так. Оттого, что вынуждена мириться с обстоятельствами, и никаких перспектив в ближайшем будущем, я цепляюсь за эту возможность, как за соломинку. До чего всё это дойдёт?

Главное чтобы не было проблем. Всё-таки у него есть семья, и наверное — дети.

Два дня я ходила мимо денег, боялась притронуться. Ещё день, смотрела на них, трогала, пересчитывала. Рассматривала картинку, проверяла на подлинность, как учили в супермаркете. Семь пятитысячных — на тумбочке. А я эти дни хожу и думаю, имею ли право взять их и потратить? Не будет ли это… Кажется, начинаю быть содержанкой этого человека.

Но, мы пока ни о чём не договаривались.

А что, об этом нужно договариваться?

На третий день проблема траты денег отпала сама собой. Я надела сапог застегнула его, но что-то врезалось в пятку, пришлось разуться и заглянуть внутрь. Пятка сапога стёрлась и уже торчали куски картона и ткани, они сжимались в комок, и создавали неудобство. Эти сапоги мама купила мне, ещё когда я была в последнем классе в школе. Это получается, им уже больше пяти лет.

Я обернулась, глянула на деньги, быстро взяла их и положила в кошелёк. Когда я вышла из подъезда, даже забыла про неудобную пятку, глянула вокруг и ощутила что-то похожее на ветер свободы. Даже солнце кинуло в лицо несколько тёплых лучей, заставляя прищуриться и улыбнуться.

У меня есть деньги и сейчас я их — как потрачу!

В автобусе достала телефон.

— Алё, Свет, привет.

— О, привет Танюха. Что это ты, пропала совсем? Работу нашла?

— Да не, ищу пока. Как дела у тебя? Едешь на работу? А выходной у тебя когда, в субботу?

— В субботу, а что?

— Да хотела пригласить, куда-нибудь погулять. Я угощаю.

— Ого, разбогатела что ли?

— Есть маленько. Но только не намного. На погулять — хватит.

— Я только за. Давай в Лаву завалимся, там по субботам говорят круто.

— Давай, короче созвонимся. Не забудь.

— Такое — не забуду.

Ну вот, теперь можно и гульнуть. А что? Не думаю, что он будет требовать отчёт, за потраченные деньги.

В этот день, я купила себе замшевые ботфорты, о которых давно уже мечтала, но ни как не могла накопить денег, чтобы их купить. Дешёвые не хотелось, а на получше — деньги нужны. Так что сегодня рука моя даже не дрогнула, когда я достала две пятитысячных за сапоги.

По дороге зашла в магазинчик с недорогой одеждой. Порой я заруливала сюда, чтобы хоть как-то обновлять свой скудный гардероб. Тут тоже, намеряла всякой всячины. А когда шла к кассе, увидела издалека на манекене, кружевной корсет. Не знаю, что меня толкнуло в ту сторону, я никогда даже не думала, купить что-то такое. Всегда только смотрела и восхищалась подобными вещами.

Но сегодня, я, не раздумывая пошла примерять белый кружевной корсет. А что, кто знает, может и придётся когда-то надеть.

В начале десятого приехала Светка. Она зашла в квартиру и тут же начала восхищаться:

— Ни фига се, это чё, ты тут походу теперь живёшь?! Откуда?! Давай, колись!

— Это квартира моего парня.

— Ого, это не того, который искал тебя?

— Да, его.

— Ну, я тебе хочу сказать, нехиленько ты устроилась Танюха. Супер. По высшему классу.

— Ты так думаешь?

— Говорю. Это высший класс! А ванна, черная — моя мечта! Повезло тебе Танюха, очень повезло. Так значит, он — твой любовник?

— Ну, я бы так не сказала.

— В смысле? Спите вместе?

— Иногда.

— Деньги даёт?

— Ну, как бы…

— Значит — любовник.

— Наверное, но я бы так не сказала.

— А как бы сказала, что он твой парень, тогда где он. Он женат?

— Да.

— Ну, вот видишь, — засмеялась Светка. — Если женат, значит ты — его любовница.

Я пожала плечами.

— У тебя выпить, что-нибудь есть?

— Нет.

— А у меня есть, — она достала из сумочки бутылку водки.

— Ты сдурела, я не буду!

— Тихо, это для храбрости. Или хочешь, чтобы твою кислую мину там разглядывали. А так, развеселимся ещё до клуба. Не бойся мы по чуть-чуть.

Выпив для храбрости и закусив котлетами и огурцом, которые со вчера стояли в холодильнике, в полдвенадцатого, мы со Светкой вызвали такси.

— Раньше, там делать нечего. Нормальные люди приходят только после двенадцати или часу ночи.

Светка совсем разошлась, она веселилась, что-то рассказывала и уже начинала танцевать в предвкушении большой тусовки.

— Эх, Танюха, ща как погуляем. Весь клуб на уши поставим.

Мы вышли на улицу. Резкий ветер кинулся в лицо, заставил примолкнуть и поглубже спрятаться в воротники. Но леденящие его щупальца, тут же проникли под наши короткие платья и капроновые колготы показались бесполезными. Холодная луна освещала пустые дорожки двора и детскую площадку, что при лунном свете казалась призрачным городом. Мы притихли и если не в страхе, то в нетерпеливом ожидании прислушивались, не едет ли такси.

Наконец из-за угла показались фары и мы снова расслабились.

Светка открыла дверь и с громким вздохом плюхнулась на переднее сиденье:

— Наконец-то, — недовольно протянула она, — пока дождёшься, сдохнуть можно. Пипец. Поехали к Лаве или Вулкану, как вы там его называете, — нагловато повернулась к водителю Светка и тот, скривив губу, ухмыльнулся.

Я села на заднее. В салоне очень тепло. Теперь уже можно спокойно ехать до самого клуба.

— Куда едем? — громко спросил водитель.

— Паэхали! К Вулкану! — требовательно крикнула Светка сквозь жвачку, которая совсем не маскировала её перегара.

— Куда? — переспросил водитель, когда машина сдвинулась с места.

Он видно привык к фамильярности, но иногда и его она раздражала. А в некоторых случаях, как этот, даже бесила.

— Товарищ спрашивает куда ехать? — Светка то же начала ерепениться. И я совсем не понимала, для чего она это делает.

Если показать к какому крутому клубу мы едем, то это и так было понятно, а если просто что-то из себя строить, так это глупо.

— Свет, ну хватит, — вступила я, уже было понятно, водитель крайне раздражён.

— Если я плачу, то могу разговаривать, как захочу. Это моё дело. А он, пусть везёт и помалкивает.

— Пятьсот, — повысил тон водитель.