Начало этого случая было около 15 лет назад. Из соседней больницы поступил звонок с просьбой забрать пациента с желтухой. Как всегда, знакомый чьих-то знакомых своих докторов. Молодой парень около 30 лет. Ножевая травма правого подреберья. Повреждение поперечно-ободочной кишки (рана выведена в виде колостомы). Ранение головки поджелудочной железы с повреждением супрадуоденального отдела холедоха. Тяжёлый посттравматический панкреатит, наружный желчный свищ, эвакуация желчи по подпечёночному дренажу через «лужу» возле повреждённого холедоха, желтуха, холангит. Ситуация крайне непростая. Лечим, готовим к операции. Задача стоит: закрыть колостому и «пустить желчь внутрь», то есть сформировать билиодигестивный анастомоз. Первый пункт оказался достаточно простым, мешали только ранние спайки. Но всё получилось на ура. Над второй задачей пришлось хорошо «почесать репу» во время операции. Отверстие в холедохе открыто. В дистальный отдел ничего не проходит, плюс затихающий панкреатит имеет место быть. Решение было нестандартным. Отверстие холедоха ушили и сформировали холецистодуоденоанастомоз. Это был первый и последний подобный анастомоз во всей моей практике. Решение принимали вместе с заведующим, с которым и делали операцию. Предпринять что-то другое, учитывая не стихший ещё панкреатит, свежие, рыхлые спайки, было нереально, да и его накладывали с большим риском несостоятельности. Но Рома, так звали нашего подопечного, на удивление быстро пошёл на поправку и скоро выписался. Без желтухи, без калоприёмника, «счастливый как слон». Прошло года три. Вновь мы встретились. Проблема – огромная послеоперационная грыжа в правом подреберье на месте косого доступа. Сетка самого большого размера была использована почти вся. Весь дефект удалось закрыть удачно. И я про него забыл на долгие двенадцать лет. В конце этого лета – тревожный звонок. Звонит Ромина жена. На той стороне слезы и мольбы о помощи. Желтуха, лихорадка до 40 градусов с ознобами, периодически бредит. И всё ни больше и ни меньше происходит в Донбассе в зоне боевых действий. Нужной в таких случаях квалифицированной помощью там не пахнет. Рекомендации простые: на любых перекладных двигать в нашу сторону. При малейшей возможности инфузионная терапия и антибиотики. На всё это ушло два дня. Добрались. Сразу в реанимацию. Билирубин около 400. По УЗИ признаки билиарной гипертензии. По клинике холангит. Оперировать сразу – полная чушь. Нужна разгрузка. Договариваемся со знакомыми в другой больнице (у нас пока такой возможности нет), дренируем протоки наружу, желчь возвращаем в просвет. Проходит месяц. Желтуха и холангит купируются. Рома достаточно окреп. Решаемся на операцию. Как сказала бы молодёжь – «реально стрёмно». Но у нас с недавнего времени работает звезда, Шамиль Ибрагимович, светлая голова, золотые руки, всё наше хирургическое будущее. Обговариваем с ним ситуацию, предварительно сделав холангиографию через дренаж. А там картинка такая: протоки расширены, холедох 11 мм, терминальный его конец – глухой, тонюсенькая струйка через пузырный проток, а затем через «скукоженный» желчный пузырь попадает в ДПК. Проблема явно там. Полная стриктура супрадуоденального отдела, плюс недостаточное опорожнение через пузырный проток. План: разобщить пузырно-дуоденальный анастомоз, убрать пузырь и сформировать гепатикоеюноанастомоз на отключённой по Ру петле тонкой кишки. Надо сказать, что Ромин организм не подвёл. Спаечный процесс оказался совершенно допустимым, анатомия за эти годы пришла почти в норму, и разбираться в тканях было не так сложно, как думалось до операции. Длинная, кропотливая работа получилась. Весь план был отработан от начала и до конца успешно. Двое суток реанимации, сейчас уже в палате и на ногах. Все сработали, на мой взгляд, прекрасно. Так что не всё ещё потеряно в нашей работе, только бы ей не мешали…

Быстрый поверхностный взгляд без полной оценки ситуации у хирургического пациента может привести к заблуждению, а то и, печальнее, к плохому исходу. Два предлагаемых к ознакомлению случая – это прекрасно демонстрируют. Они из моего афганского медсанбата.

Во время рейда поступление раненых всегда больше. Этот раз привезли человек десять. Всех осматриваем в приёмном отделении, полностью раздевая. Так правильно, потому что можно что-нибудь пропустить. Бывает малюсенькое отверстие от осколка, а за ним кроется куча проблем. Вот и у этого бойца. Есть входное отверстие раневого канала. От пули калибра 7,62 (мы уже безошибочно научились их отличать от 5,45). Оно на левой половине грудной клетки, спереди по среднеключичной линии на уровне пятого ребра. Выходное – тотчас под нижним углом левой лопатки. Оно с рваными, вывернутыми краями, размерами 3,5 х 0,8 см, незначительно кровоточит. Если входное и выходное отверстие соединить прямой линией, то раневой канал затронет сердце. А боец сидит, ну если и бледный, то с большой натяжкой. И одышки нет, и тоны сердца в порядке, и дыхание проводится во всех отделах. Отправляем на рентген – и тут никакой патологии: ни гемопневмоторакса, ни повреждений рёбер нет. Да, состояние бойца ближе к удовлетворительному. Хотя отмечает умеренную болезненность при глубоком вдохе и при пальпации грудной клетки слева. Положили в отделение, лечим, наблюдаем. А разгадка появилась уже на следующие сутки. На коже вдоль всего ребра появился линейный кровоподтёк шириной около 5 см, соединяя входное и выходное отверстие. Получалось, что пуля, на излёте, видимо, заходя по касательной, стукнувшись о ребро, пошла под кожей, изменив свою траекторию и положение в полёте (пошла боком). Но энергии её хватило, чтобы вырваться наружу из-под кожи возле лопатки. Случай из разряда чудес. Боец остался жив, поправился, вернулся в строй. А ранение пришлось трактовать как лёгкое, так как проникновения в полость не было, крупных сосудов повреждено не было, нарушения функции грудной клетки не было и т. д. Но такие чудеса встречаются редко.

Второй же эпизод, наоборот, показывает недооценку, казалось бы, пустяковых повреждений. Ранение у этого бойца отнесли к лёгким. «Точечное»– входное, «точечное»– выходное отверстие раневого канала. Протяжённость последнего – не больше пяти сантиметров. Обкололи новокаином с пенициллином. И всё… Только вот локализация его была в надключичной области справа. На рентгене – никаких проблем с плевральной полостью не было. Короче, без всяких тревог отправили из перевязочной в палату. Их много, таких простых ранений, долго они в хирургии не задерживаются. Положили и забыли. А наутро дневальный прибегает к нам в жилой модуль с плохой вестью. Боец умер. Расспросили соседей по палате. Те рассказали, что всё произошло внезапно: он во сне как-то повернулся, потом захрипел, посинел… И всё кончилось. До реанимации дотащить успели, да толку мало. Вскрыли. Массивная тромбоэмболия с источником в правой подключичной вене. Зона молекулярного сотрясения пришлась на стенку вены и сделала своё чёрное дело…

Всё в этой жизни непросто… Бывают и чудеса, бывают и беды… Но кажущая простая очевидность бывает так обманчива… Недаром говорят: пуля – дура…

…Разговор по телефону…

– Привет, Машуля! Ну когда тебя выписывают? Что там у тебя нашли?

– Да ерунда, вчера аппендицит вырезали, завтра уже домой.

– Так быстро? А кто делал?

– Да я и не знаю. Мне оно надо? Они тут все на одно лицо. Каждый день приходят, тыкают руками в живот. Сказали, что сделали через проколы. Да что о них, ты мне лучше про свои новые сапожки расскажи…

Разговор в палате…

– Ложитесь, открывайте живот… О, да вы с хирургами знакомы много раз. Что это за операции были?

– Началось все с аппендицита. Был перитонит, потом два раза вскрывали гнойники, потом спайки, непроходимость. Потом, через год, ещё раз. Потом грыжа. Сначала просто зашили, вылезла снова. Потом сетку поставили. Она что-то плохо прижилась. Вот год назад переделали…