Ника замолчала. Она рассказывала и вполовину не так хорошо, как это делал Виктор, но ей показалось, что он понял. Очень хотелось верить в это…

Виктор понял гораздо лучше, чем она могла представить. Он и сам не раз пытался проникнуть за завесу времени. Правда интересом его были не славяне, а европейцы, но суть от этого не менялась. Вот так же прикасался он в Нормандии к стенам замка Шато Гайяр, и точно так же пытался через них ощутить прошлое.

— Мне бы тоже хотелось побывать там с вами, — сказал Виктор, возвращаясь к тому, что она попыталась скорее миновать в разговоре, — может быть в следующий раз.

— Если он будет, — вздохнула Вероника. — Когда мы уходили из церкви, то мой восторг от увиденного смешивался с печалью, что это не повторится. Мне кажется, я никогда больше не смогу приехать сюда.

— Почему?

— Не знаю, просто так кажется и все. Некоторые мысли трудно объяснить.

— Да, вы правы, — сказал Виктор глядя на ее губы. По ним сразу можно было определить, что Вероника расстроена. — И все-таки я думаю, нет, уверен, вы вернетесь сюда.

Он хотел взять ее за руку, но тут из кухни вернулась Таня. Окинула хозяйским взглядом стол.

— Ну как вы тут? Уже все приготовили! Ну и у меня все почти готово. Будем обедать?

— Да, Танечка, давай я помогу принести все, — Ника встала и отдала оставшиеся в руках фото Виктору, — мне бы так хотелось, — сказала она ему, завершая их разговор.

После обеда Виктора потянуло курить. Татьяна сразу поняла это и сказала:

— Можно курить на кухне, у меня тут часто ребята дымят, я привыкла.

— Спасибо, как вы догадались? Неужели так заметно.

— Есть немного, курильщики себя выдают. Никуля, ты с нами пойдешь или как?

— Пойду, что же делать?

На кухне Виктор встал у окна и открыл форточку пошире, потом набил трубку. Ника смотрела, как он это делает. Потом рассмеялась.

— Что? — Виктор перехватил ее взгляд. — Что-то не так?

— Нет все так, я вот подумала что раньше читала про пиратов, и там они все курят трубки, а как их набивают никогда не видала и даже представить себе не могла. Все мои знакомые курят сигареты.

— Даже и сравнить нельзя! Если бы вы попробовали то…

— Нет уж, даже и не предлагайте.

Виктор тоже засмеялся.

— Представить вас на капитанском мостике с трубкой в зубах довольно трудно.

— А без трубки? — Ника уперла кулачок в бедро и сдвинула брови.

Виктор зажег спичку, закурил, выдохнул дым повыше, чтобы тот вышел в форточку, и еще раз окинул девушку оценивающим взглядом.

— Без трубки пожалуй… но обязательно в пиратском костюме.

Теперь смеялась уже и Татьяна.

— Костюмчик мы обеспечим, — она сложила посуду в раковину, но мыть не стала. — Займусь этим когда вас провожу. Чай будем пить?

— Некогда, — посмотрел на часы Виктор, — время как быстро прошло, уже начало седьмого. А пельмени были отменные, я таких никогда не пробовал.

— Вы, Виктор, в гости к Никуле проситесь, там вас еще и омулем накормят и всякими вкусными вещами.

— Как-нибудь попрошусь, — сказал Вяземский. — А …пепельница есть у вас?

— Да, конечно, или вот сюда выбивайте, — она подала Виктору глиняную миску.

— Нам пора, ехать тут всего минут десять-пятнадцать до Театральной площади, но как бы на мосту не застрять.

— Конечно, собирайтесь! А вечером мне все про театр расскажете, — отвечала Татьяна. — Вы обязательно заходите еще, после спектакля, торт вместе будем есть.

— Спасибо, зайду.

— Да, теперь-то я знаю, что такое настоящая пробка, — сказала Вероника. — Я тогда пойду переоденусь.

Виктор совсем забыл, что и он собирался сделать это. Теперь надо было спросить разрешения у хозяйки.

— Татьяна, я ведь тоже взял с собой костюм для вечера. Он у меня в машине…

— Конечно идите за ним, — кивнула Таня, — а мы начнем делать из Золушки Принцессу. Гостинная в вашем распоряжении Виктор — мы с Никулей в спальне будем колдовать.

— Хорошо, спасибо.

— А дверь входную не прикрывайте.

— Я быстро. Вниз и обратно — машина у меня близко стоит за аркой.

Виктор вернулся с кофром, Вероники и Татьяны уже не было в комнате.

Он успел переодеться и еще раз пересмотреть фотографии, когда дверь в спальню открылась, и Ника вышла.

Она была в коротком облегающем фигуру черном платье с длинными рукавами и глубоким вырезом, черных туфлях-лодочках на среднем каблуке и с маленькой театральной бисерной сумочкой в руках. Волосы распущены по плечам, а надо лбом заплетены наподобие диадемы. В ушах длинные золотые сережки, а на правом запястье браслет — тонкая витая цепочка с маленькой подвеской. Больше никаких украшений. Но ее прекрасные волосы, оттененные черным бархатом платья, сияли мягким блеском тициановского золота.

Виктор только молча смотрел, но по его взгляду Ника поняла — восхищен. Чуть заметно улыбнулась без смущения, как будто это платье, которое она надевала всего один единственный раз на торжественное вручение золотых медалей по окончании школы, сделало ее смелее. Она еще сомневалась, стоит ли брать такой наряд с собой и вот, сейчас стояла перед Виктором и понимала, что именно в этом платье должен был он ее увидеть.

— Как это вы угадали, не сговариваясь, — сказала Татьяна, выходя вслед за Вероникой, — хоть в кино вас снимай.

— Поедем? — спросил Виктор, — а то уже времени много.

— Да, конечно, — ответила Ника, продолжая смотреть на него, — а вам гораздо лучше без усов, мне нравится!

— Значит зря сомневался, — признался Виктор, чувствуя, что краснеет и первый опустил глаза.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В театр они успели к самому началу спектакля. Виктору удалось найти место для парковки так, чтобы не переходить площадь. Он знал, что со стороны балетной пристройки можно скорее припарковаться чем с Лермонтовского проспекта, где около двенадцатого подъезда театра и директорского входа всегда больше машин.

— Все потом, — на ходу говорил Виктор, увлекая Нику наверх по лестнице к гардеробу бельэтажа. Она только молча улыбалась и смотрела по сторонам.

Само здание театра, просторный холл с билетными кассами, мраморная лестница, белая лепнина, золото — все это поражало и восхищало. Ника так ждала вечера! Как на иголках была все время с той минуты, как Виктор сказал про балет, а теперь поверить не могла. Да и все эти дни в Петербурге… Разве знала она, что едет, не к друзьям, не на игру, а на встречу с мужчиной, который изменит ее жизнь? Незнакомое, горячее чувство обрушилось на Веронику внезапно, сметая все доводы разума. Восторг смешивался со страхом, но сомнений не было — это любовь. Яркая, нежданная, с первого взгляда. Про такую в книгах пишут. А вот чего хочет от их отношений Виктор Ника не знала. Взрослый, уверенный в себе, успешный. Зачем она ему? Дружить? Общаться? Но он мог бы найти себе… Взрослый, успешный — и снова мысли по кругу. Вероника отбросила их. Не сейчас!

Целый вечер они будут вместе, близко…

Виктор, наверно, не догадывается, ведь она не подает вида. Он не знает и не узнает, но все равно, как хорошо быть с ним. Слышать его голос.

Голос Виктора волновал ее и по телефону, и сейчас.

— Скорее, Вероника, скорее, опоздаем…

Виктор тянул ее за собой, а Нике хотелось остановиться, посмотреть макет зала, парадную лестницу.

— Да…да… я уже, — говорила она и покорялась тому, что он раздевает ее, как маленькую девочку. Не успела она и глазом моргнуть, как была уже без куртки. Виктор отдал Нике билеты и сумочку, отошел к вешалкам.

Вероника все-таки хотела посмотреть лестницу и, не теряя Виктора из вида, вышла из арки бельэтажа на широкий пролет между первым и вторым этажом. Каменный пол был выложен плиткой — небольшими светло серыми и черными квадратами. Прямо — новый марш лестницы с ковром, направо — дверь в огромное фойе. Там деревянный лакированный пол блестел, как зеркало, а по краю на небольшом расстоянии от стен, была положена красная ковровая дорожка. Стояли застекленные стенды с фотографиями, театральными костюмами — какая то экспозиция, а конце фойе — большой концертный рояль.