— Очень примерно. Что-то читала. — сказала Ника, — она нисколько не стеснялась своего незнания и проявляла очевидную готовность выслушать объяснения Вяземского.

— Постараюсь покороче, — пообещал он. — Для большинства слово антаблемент мало что значит, а потолки в Павловском дворце различаются по более или менее насыщенной лепке верхней части стены и линиям членения пространства потолка, если они есть. В принципе, можно прожить и без этих знаний, но человек склонный к анализу всегда стремится проникнуть в суть, а понимание общих законов, в данном случае архитектурных, даёт нам возможность раскрыть замысел создателя.

Это всё равно, что слушать музыку просто так, или, имея представление о законах гармонии, улавливать красоту в музыкальных темах, определять характерные для того или иного композитора гармонические последовательности консонансов и диссонансов.

— Про это я точно не знаю, — засмеялась Вероника, — и безнадёжно развела руками, — я не музыкант, а лингвист.

— Извините, попробую привести пример, используя близкие вам категории, хоть я и не силён в лингвистике и языках, но, вот это, как если бы вы знали не просто разговорный язык на уровне обычного понимания смысла речи, а особенности построения предложений в конкретном языке, и отметили бы красоту и необычность, или характерность, или особый стиль речи человека, или стиль какого-то автора, ведь вы читаете Толкиена в оригинале.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Да! Это так…

— Я рад, что вы поняли меня! Вот так и я, когда разобрался с основой, то восхитился красотой узора. Антаблемент — это элемент здания, он венчает стену или колоннаду, состоит из архитрава, фриза и карниза. Слова знакомые конечно, но толку от этого нам мало — надо зрительно представить, идите сюда.

Виктор достал из кармана маленький блокнот и карандаш. Он быстро перевернул занятый лист, но Ника заметила, что там был рисунок, какое-то дерево. На свободном листе Виктор несколькими чёткими линиями обозначил угол портика.

— Смотрите, всё не так страшно, — Вероника наклонилась к рисунку и следила за карандашом, — Архитрав — нижняя часть антаблемента, — Виктор обвёл область, о которой рассказывал, а потом острый грифель пошел по линии основания, — это просто балка, основная балка, которая перекрывает пролёт между двумя смежными колоннами, она может быть целой, тогда говорят, что это «архитравное перекрытие», характерно для дорического и тосканского ордера, а вот ионический и коринфский имеют ещё и горизонтальное членение, скорее всего изначально это было связано с разной длиной строевого леса, а потом вошло в ордерную систему, как характерный признак. Про ордера скажу позже, — Ника кивнула, не отрывая глаз от кончика карандаша.

— Дальше идёт фриз — самая широкая часть антаблемента, — продолжал Вяземский, — в переводе с французского фриз — украшение, это средняя горизонтальная часть расположена между архитравом и карнизом, она так же различается в разных ордерах: в дорическом членится, а в ионическом и коринфском заполняется сплошной лентой рельефов или оставляется пустым. И, наконец, верхняя часть антаблемента — карниз, от греческого «кривой», он имеет функциональное значение — защищает стену от дождя, потому выступает.

Карниз самый сложный элемент, хотя он не так бросается в глаза, как, например, фриз. Состоит карниз из нескольких деталей. Всегда делится на три части: поддерживающую, вот она, — Виктор выделил на рисунке жирнее, — свешивающуюся и венчающую. Основная — свешивающаяся, её ещё называют выносной или слезниковой плитой, на её нижней поверхности делали выемку, чтобы прервать поток дождевой воды, когда вода стекала по карнизу и встречалась с этой выемкой то собиралась в каплю в виде слезы, потому так и стали называть.

Слезниковая плита заметно выступает, и снизу поддерживается так называемым модульоном, от слова модуль, по латыни модулюс — мера, поскольку в архитектуре всё соразмерно, то и вынос карниза составляет один модуль, в разных ордерах он рассчитывается по разному, но чаще принимают за модуль нижний диаметр колонны, а дальше уже для измерения более мелких членений служат части модуля. Модульон бывает фигурный, вот такой завиток, — Виктор пририсовал к выступу деталь.

— Действительно такие штучки есть, — обрадовалась Ника.

— Они разные бывают, теперь вы просто будете обращать на это внимание, потому что знаете. Ну, а это у нас желоб, — Виктор опять выделил жирнее, — он на самом верху карниза, по желобу шли отверстия, которые имели вид львиных голов или цветочных розеток. Вот так, через разные промежутки. Это я вам расписал полный карниз, он завершает здания снаружи, поддерживает кровлю, — карандаш обозначил угол портика и оторвался от бумаги.

Ника посмотрела на Виктора, и он увидел что в глазах её светится радость. Это было необычно, что она восприняла его объяснения именно так, но и хотел бы от её такой реакции, потому, что объяснял ей с такой же радостью.

Процесс передачи знания всегда увлекал его. Когда на чистом листе памяти в сознании человека отпечатывались образы, они складывались в некую систему, приобретали форму, ассоциировались с чем-то уже знакомым, расширяли восприятие пониманием и оставались навсегда. Вероника была удивительно восприимчива. Она впитывала в себя новое с жадностью, и от этого хотелось передать ей как можно больше.

— Если бы все мои студенты слушали так как вы, — сказал Виктор.

— Если бы я могла стать вашей студенткой, — покачала головой Ника.

— Значит не утомил?

— Нет, нет! Что вы, я только начала разбираться, и это так замечательно.

— Знакомое чувство, когда я в первый раз обложился книгами и, наконец, разобрался в красивом и загадочном слове «антаблемент», то испытал восторг.

— А почему вам надо было знать это?

— Когда-то давно, ещё до экономического ВУЗа, был у меня в гуманитарном такой предмет как сценография, оформление сцены декорациями. А декорация часто воспроизводит архитектурные сооружения, вот я и заинтересовался, встретив незнакомое слово.

— Вы всегда интересуетесь так глубоко?

— Должен признать, что всегда. Я не люблю не понимать чего-то, незнакомое слово в тексте раздражает и тормозит моё восприятие целого. Не самое лучшее качество, бывает, что я очень подолгу разбираюсь в сути. Да и вообще. Вот мы бы уже полмузея обошли за то время, пока я вам тут объяснял.

— А разве главное обойти?

— Хорошо, что вы так думаете, очень хорошо. Ладно, объяснений осталось уже не так много. Итак мы рассмотрели полный антаблемент, во внутреннем горизонтальном членении стен он воспроизводится частично. Это моё собственное наблюдение, и я не ручаюсь, что оно академическое, и всё-таки теперь смотрите на потолок белой гостиной. Над пилястрами, которые имитируют колонны, мы видим не что иное, как фриз, а над ним карниз, пропущена только нижняя часть — несущая балка, и карниз стоит непосредственно на капителях — верхних частях колонн. Но сам он, как и положено, трехчастный: поддерживающая нам почти не видна, она за модульоном, который мы видим тянется лепной полосой под небольшим выносом, а дальше желоб, он как бы и часть потолочного лепного фриза и окончание антаблемента. Кстати излюбленной капителью Камерона была ионическая.

— Вы обещали про это.

— Это совсем просто. Ордер — то есть система. Она существовала и в древнейшие времена, иначе, как же было строить, но канон сформировался в Греции. Совокупность несущих и несомых частей. Тут надо смотреть на колонну-капитель и на антаблемент вместе, — Виктор опять перекинул лист блокнота и принялся рисовать, — мы сейчас рассмотрим только классические ордеры, они своё название получили от тех областей Греции, где формировались — дорический, ионический и коринфский. Дорический самый древний, он массивный, несколько приземлённый, его колонна очень проста, без излишеств — круглая подушка-эхин и верхняя плита-абак у капители, а сами колонны расширяются книзу, они не гладкие, а в рубчик — этот желобок называется каннелюр, и он так же различается в ордерах. В дорической их всего двадцать, и они примыкают плотно одна к другой. База — то есть основание, на чём стоит колонна, отсутствует. В здании колонны располагаются близко друг к другу, ближе чем требует конструкция. Антаблемент членится на архитрав, фриз и карниз, фриз разбит на триглифы и метопы — выпуклые и вдвинутые части. Триглиф в свою очередь разбит продольными бороздками, он соответствует модульону и всегда расположен под ним, а метопа — это либо гладкий промежуток, или украшенный рельефом, реже росписью.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍