Она может играть на фортепиано, даже если плохо слышит? Я очарована. Полностью поражена. Это невероятно. Я должна увидеть это. Мне нужно увидеть, как она это делает.

– Скарлетт! – визжит Сьюзен.

Я вздрагиваю и говорю:

– Я хочу посмотреть, как ты играешь, после моего выступления. Пожалуйста, не уходи.

Амалия смотрит на меня, затем на мужчину, потом снова на меня.

– Это решать не ему, а мне. Ты подождёшь?

Она кивает.

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я подняла руку, лишая его этой возможности.

– Это тебя не касается, она больше не принадлежит твоей группе. Теперь я должна быть на сцене.

Я смотрю на Амалию еще раз и говорю:

– Подожди меня.

Она кивает.

Я поворачиваюсь и держу свой путь к сцене, иду прямо мимо гневающейся Сьюзен, и оказываюсь в ярком свете и кричащей толпе. Я подхожу к своему микрофону, взяла его и закричала: «Добрый вечер, Лос-Анджелес!»

Они сходят с ума, кричат и аплодируют, выкрикивая моё имя. Я чувствую стук их слов и их крики в своём сердце. Оно начинает биться сильнее, быстрее, когда моя группа начинает играть мою первую песню.

– Вы готовы к невероятному шоу? – взываю я к ним.

Они становятся громче.

Я начинаю петь, и мои глаза пристально смотрят на человека, стоящего в первом ряду, прямо слева от сцены.

На этот раз он не носит солнцезащитные очки, и его ослепительные зеленые глаза проникают в мои, заставляя чувствовать слова, будто они застряли у меня в горле. Мои ладони вспотели. Моё сердце колотиться. И я не могу отвести взгляд от самого захватывающего дух лица, которое я когда-либо видела.

Он ухмыляется мне.

И поднимает свою руку, показывая символ мира.

Она чертовски прекрасна.

Я не могу отвести взгляд. Толпа, кричащая мне на ухо, заставляет меня хотеть вытащить мой пистолет и расстрелять их всех, просто чтобы они заткнулись и позволили мне услышать её пение. Я ненавижу людей в хороший день, тогда почему я стою здесь, в толпе, толкающейся и пихающейся, чтобы лучше рассмотреть ангела, стоящего на сцене – мне не понять.

Но затем она улыбнулась мне и подняла свою хрупкую руку с символом мира, и толпа ускользнула прочь. Эти карие глаза заставили мои внутренности сжаться, а эта улыбка сделала мой член чертовски жёстким, что я не могу сосредоточиться ни на чем другом. Много времени прошло с тех пор, как девушка оказывала нам меня какое-либо влияние; я трахаю их, а затем ухожу. Но эта девушка... Эта девушка как-то очаровала меня.

Её одиночество говорило с моим.

Её голос вернул меня домой.

Она не знает, что разговаривала со мной у фонтана той ночью или что я следовал за её автобусом, любопытно наблюдать за её пением, любопытно больше слышать этот голос. Теперь я здесь, получаю толчки от кричащих девушек и парней, которые, вероятно, по возвращению домой будут дрочить на потрясающую красотку, которую они видят на сцене прямо сейчас. Не могу сказать, что виню их.

Скарлетт Белл, без сомнения, самая красивая женщина, которую я видел в своей жизни.

Крошечные, мягкие изгибы, которых достаточно, чтобы моментально сделать мужской член твердым. Длинные светлые волосы, густые и завитые. Глаза большие, широко раскрытые, и говорят гораздо больше, чем эти красивые полные губы.

Я рычу, видя, как она шагает по сцене, поёт, наклоняясь и касаясь рук своих поклонников. Она подходит к моей стороне сцены, ее карие глаза снова встречаются с моими. Я подмигнул ей, и мне нравится, как на её щеках расцветает румянец, когда она улыбается мне убийственной улыбкой. Она подходит ближе, наклоняется, ее верхняя часть груди торчит из платья, из-за чего чертовски трудно сосредоточиться на чем-то еще. Она протягивает свою руку, и я понимаю, что она протягивает её ко мне.

Люди толкаются и напирают, чтобы приблизиться и прикоснуться к её руке. Я нахожусь прямо на барьере между сценой и ей, и я обнаруживаю, что тяну к ней руку прежде, чем смог об этом подумать. Ее пальцы соприкасаются с моими, её голос заполняет мои уши, и я клянусь, грёбаным богом, что не могу пошевелиться. Ее кожа похожа на шелк, гладкая и мягкая, нежная, как гребаный цветок. Я хочу обхватить ее за руку и притянуть со сцены прямо в мои объятия, чтобы хоть раз попробовать её на вкус.

Она продолжает петь, снова улыбается мне и встает, продолжая свое шоу.

Я не отвожу от неё глаз ни на секунду.

До тех пор, пока она не заканчивает и не исчезает со сцены.

Но сначала её глаза снова встречаются с моими, и она показывает мне ещё один символ мира.

Затем она уходит.

И, блять, я знаю это.

Я должен снова увидеть её.

Он был здесь.

На моем шоу.

Байкер, следующий за моим автобусом.

Когда он поднял свою руку в символе мира, моё сердце почти выпало из моей груди. Мне было трудно сосредоточиться на исполнении песен, когда всё, что я могла видеть – это великолепный незнакомец, смотрящий на меня с его места в толпе, пронзающий меня этими интенсивными зелёными глазами, заставляющий меня чувствовать то, чего я никогда раньше не чувствовала. Я не думала, я просто хотела прикоснуться к нему, чтобы почувствовать его грубые пальцы.

Когда они зацепились за мои, я подумала, что моё сердце остановилось.

Грубые и мозолистые, но такие большие, такие мужественные, такие безопасные. Я хотела спуститься со сцены, наклонить голову в сторону, и пусть эта большая рука коснётся моей щеки, позволяя его пальцам скользить по моей коже.

Я восхищена этим незнакомцем, этим мужчиной, который появился из ниоткуда и не выходит у меня из головы.

Кто он?

Почему он следует за мной?

Как его зовут?

Я хочу знать это всё.

Мне нужно знать всё это.

Придёт ли он на моё следующее выступление? Увижу ли я его снова?

– Скарлетт!

Голос Сьюзен вытаскивает меня из моих мыслей, и я поворачиваюсь в кресле, уставившись на неё, когда она входит в мою гримёрную. На ней хмурый вид, который не удивляет меня. Она злится, потому что я начала своё выступление на несколько минут позже обычного. Сьюзен всегда пунктуальна, всегда.

– Знаю, – говорю я, мой голос слегка хриплый из-за пения. – Но эта девушка... Ей нужен был кто-то.

– Она могла бы использовать кого угодно, кого-то кроме тебя. Ты знаешь, мне не нравится, когда ты начинаешь концерт с опозданием. Это создает тебе плохую репутацию. Это приносит нам дурную славу.

Я хочу закатить глаза, но воздерживаюсь от этого. Не думаю, что бы она восприняла это хорошо.

– Я понимаю, – произношу я, делая свой голос спокойным и безмятежным. Единственный способ, который она примет, не сходя с ума. – Мне жаль.

– Эта девушка не твоя забота.

– На самом деле, – говорю я, – я собираюсь пойти послушать её игру.

Глаза Сьюзен округлились, и она моргнула несколько раз, прежде чем скрестить руки.

– Могу я спросить зачем?

– Мне нужен пианист, с тех пор, как ушла Саманта, всё было не так. Она пианистка. Я хочу посмотреть, подойдёт ли она для этой роли.

– Она частично глухая, Скарлетт.

Я смотрю на неё ничего не выражающим лицом.

– И что?

– Ты – звезда кантри музыки номер один в стране.

– И? – продолжаю я.

– Ты не можешь позволить себе иметь кого-либо, кто может допустить ошибку во время твоего выступления.

Я пожимаю плечами.

– Я посмотрю, как она играет.

– Скарлетт, – предупреждает Сьюзен.

И впервые мне надоело слышать это. Я устала от того, что мне говорят, что мне делать. Я устала от того, что в собственной жизни не имею ни единого слова.