– Да, – бормочет он тихим и низким голосом, всё ещё хриплым от поцелуя.

– Ты с нетерпением ждёшь встречи со своими друзьями по клубу?

Он фыркает.

– Друзья. Да, дорогая, с нетерпением жду этого. Мой президент приедет.

– Твой брат? – спрашиваю я, широко раскрыв глаза. – Правда?

– Да.

– Могу я с ним встретиться? – щебечу я, а потом захлопываю рот. – Я имею в виду, нет, извини...

– Ты его увидишь, без сомнения. Он будет присматривать за тобой. Можешь встретиться с ним, если хочешь. Я уверен, что ему это понравится. Он твой поклонник.

Я краснею.

– Он мой поклонник?

– Думаю, как и большая часть Америки – да, детка.

Верно.

В чем-то он прав.

– Что ж, я рада, что с тобой будет твой брат. Это должно быть хорошо после стольких лет в дороге, в одиночку.

– Честно говоря, я не против побыть один. Но прошло много времени с тех пор, как я его видел, и после твоих выступлений я должен ехать домой, так что, думаю, сейчас самое подходящее время, чтобы вернуться в привычное русло.

Я киваю.

Он протягивает руку и берет меня за подбородок.

– Пора идти, милая. Скоро собак-ищеек выпустят.

Я улыбаюсь.

Но моё сердце уже замирает.

Потому что я не хочу туда идти.

Я просто хочу остаться здесь навсегда. С ним.

И это чертовски пугает меня. 

Мы прибываем в Сиэтл раньше, чем ожидалось, так что у меня есть несколько часов до начала подготовки к концерту. Маверик сказал, что его брат и ещё один член клуба прибудут сегодня, и он встретится с ними в баре вниз по дороге, недалеко от того места, где я остановилась, чтобы они могли обсудить безопасность. Кроме этого, я ничего о нём не слышала. Это меня немного беспокоит, поскольку я чувствую, что поцелуй сделал нас обоих немного отстранёнными.

Это вполне понятно, но всё равно отстойно.

У меня осталось всего несколько концертов, прежде чем я смогу, наконец, вернуться домой на ранчо и немного подышать свежим воздухом. Это не совсем покой, но лучше, чем жить в этом автобусе и в гостиничных номерах.

Раздаётся стук в дверь, и я зову того, кто пришёл. Я в своём гостиничном номере, но дверь открыта. Я поднимаю глаза и вижу, что Амалия входит, улыбаясь.

– Эй! – радуюсь я. – Ты волнуешься из-за сегодняшнего шоу?

Она кивает, слегка потирая живот.

– Я немного нервничаю, – признаётся она.

– Не стоит, – говорю я, вставая и подходя к ней, положив руки ей на плечи. – Ты удивительная, и я буду рядом с тобой. Мы собираемся взорвать этот парк.

Она кивает, но я вижу, что она нервничает. Я знаю, каково это. Я все ещё нервничаю перед выступлением, но сейчас мне комфортно. Я помню, каково это – быть больным перед выступлением, задаваясь вопросом, как ты собираешься пройти через это без рвоты по всей сцене. Я также знаю, что лучше всего отвлекает от этого.

– У нас есть несколько часов до начала концерта, не хочешь прогуляться?

Она прищуривается.

– Тебе разрешили выйти?

Я ухмыляюсь.

– То, чего они не знают, не повредит. Мы не уйдём далеко. Маверик в баре дальше по дороге, мы могли бы пойти и поздороваться, если хочешь.

Она улыбается, и я начинаю видеть, что в моей Амалии есть немного дикой черты, скрытой глубоко внутри.

– Окей.

Я хлопаю в ладоши и мечусь по комнате, хватая сумочку, шляпу, солнечные очки и телефон. Из этого отеля намного легче выбраться из-за установки, и я уже придумала способ проскочить мимо охраны. Кроме того, они слишком заняты, наблюдая, кто входит, а кто выходит. Я беру Амалию за руку, и мы спускаемся на лифте в вестибюль. Охрана ждала перед отелем, но самое лучшее в этом отеле – три массивные раздвижные двери. Если мы выскользнем в конце коридора и быстро уйдём, держась поближе к стене, они ничего не заметят.

– Сначала проверь; помаши мне, когда они не будут смотреть, – говорю я Амалии.

Она кивает и выходит на улицу, помахав рукой охране. Мужчина машет в ответ, и когда он поворачивается, чтобы посмотреть вниз по улице, она отчаянно машет мне вперёд. Я бегу к входной двери и быстро ныряю за большую телефонную будку. Амалия продолжает вести себя непринуждённо, как будто оглядывается вокруг, не зная, куда идти. Когда охрана снова отводит взгляд, она подталкивает меня вперёд, и мы выбегаем на тротуар, в толпу людей.

– О, боже мой! – она хихикает, глядя на меня. – Это было безумно весело.

– Так и есть, верно! – ухмыляюсь я.

Я смотрю налево, потом направо.

– Я знаю название бара, но не знаю, где он находится.

– Как он называется? – спрашивает она. – Я ходила на прогулку раньше.

Я называю ей, и она кивает, берёт меня за руку и тянет в сторону бара. Я замечаю, как идя, она наблюдает за всем, её голова постоянно движется, осматривая всё вокруг. Я думаю, что было бы трудно не в полной мере, будучи в её состоянии, понимать, что происходит вокруг. Было несколько раз, когда я забывала и говорила с ней только для того, чтобы понять, что она не смотрит на меня и не знает, что я говорю. Её голос ясен, учитывая, что она изо всех сил старается хорошо слышать, но если она не сосредоточена непосредственно на вас, она вряд ли поймёт, что вы делаете или говорите.

Я держусь рядом с ней, пока мы идём по тротуару к бару.

Я сразу же замечаю вывеску, и на улице толпятся люди, пьют и болтают за столиками. Надеюсь, никто меня не заметит. Я надвигаю кепку пониже и надвигаю тёмные очки на нос, а затем ищу Маверика. Мне понадобилось несколько минут осмотреть людей, чтобы увидеть его и двух других мужчин за столом прямо на заднем дворе.     

Мой желудок переворачивается.

И я вдруг начинаю нервничать. Что, если они занимаются бизнесом, а мы им мешаем? А что, если они не хотят, чтобы к ним присоединялись девушки? Хуже того, что если он не хочет, чтобы я была здесь, и мне придётся объяснять ему, почему я здесь? Я смотрю на Амалию, и она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, разинув рот. Она смотрит на меня и тихо говорит:

– Их трое.

Я киваю.

– Они... Вау.

Я снова киваю.

– Я не думаю...

– Скарлетт?

Мы обе поворачиваем головы, и я вижу, что все три байкера смотрят на нас. Моё сердце начинает колотиться так быстро, что я чувствую это в голове, и, к моему смущению, мои колени дрожат до такой степени, что я задаюсь вопросом, в состоянии ли я сделать шаг, или я просто потеряю сознание прямо здесь, на земле. Я не могу отступить теперь, когда он увидел меня. Поэтому я улыбаюсь и поднимаю руку, приближаясь и таща Амалию за собой, когда мы направляемся к трём чрезвычайно великолепным, чрезвычайно ужасающим мужчинам.

Когда мы подходим ближе, я замечаю двух других, и Святой Боже, они столь же великолепны, как и Маверик. Один из них, как я предполагаю, его брат, из-за их похожей внешности – такие же зелёные глаза, что и у Маверика, только тёмные волосы длиннее, достигают плеч и слегка завиваются на концах. Он того же типа телосложения, что и Маверик, но выглядит намного страшнее и имеет больше татуировок.

У другого мужчины такая внешность, что он может остановить тебя взглядом на полпути. Оливковая кожа, глаза цвета тёплого мёда и темно-русые волосы, растрёпанные на макушке. Он больше, чем оба мужчин, что говорит о многом, потому что они не маленькие при любом напряжении воображения. Обе его руки покрыты чернилами, и в нём есть что-то такое, что заставит любого остановиться и задуматься, не собирается ли он вытащить пистолет и устроить замес. Он очень пугающий.

– Привет, – пискнула я, взглянув на Маверика, который изучал меня, а затем перевела взгляд на двух других байкеров.

Блондин смотрит на меня с ухмылкой на лице, но брат Маверика смотрит на Амалию, его глаза напряжены, рот слегка приоткрыт. Она яростно краснеет и делает шаг ко мне. О, боже. Кто-то проникся к ней симпатией.