Именно на это и намекнул ему собеседник, дав ответ не на языке Персии, а на том, что был царю родным.

— По первости я находилъ забавнымъ именно то, сколь нелѣпо прозвучали сіи слова на фонѣ всего случившегося. Но спустя еще пару секундъ я понялъ, что мало кто изъ тѣхъ, кто сейчасъ тычетъ другъ въ друга палочками-посохами-поводками-мечами на самомъ дѣлѣ знаетъ, что именно произошло между юнымъ русскимъ принцемъ и этой дѣвушкой. А вдругъ всё, дѣйствительно, не то, о чёмъ мы всѣ подумали? — индус сделал пару шагов, выходя из строя и развёл руками, неторопливо оборачиваясь так, чтобы видеть как можно больше участников этого противостояния с обеих сторон. — Развѣ не выглядимъ мы всѣ сейчасъ плохо? Къ чему сейчасъ всё это напряженіе? Да, конфликтъ не исчерпанъ, но нѣтъ причинъ его раздувать. Всѣ мы лишь гости, приглашенныя семействомъ Лотарингскимъ. Семействомъ, что не примкнуло ни къ одной изъ сторонъ.

После последних слов великое множество пар глаз разом сконцентрировало внимание на семье правителя Богемии. Тот, действительно, стоял у самого входа и взирал на противостояние с выражением некой праздности на лице. Его правая длань была слегка приподнята в жесте, что, по всей видимости, остановил герольда, что должен был возвестить о прибытии короля.

Сопровождали этого господина, которому отчаянно не хватало подкожного сала, чтобы его внешний вид не вызывал столь стойких ассоциаций с умертвием, помимо супруги, детей и привычной свиты, Фортуна, ничуть не уступавшая в стати женщинам королевской семьи, а также испуганно жмущаяся за её спиной Гиацинт Маллой.

Однако же слово взял не государь. И даже не его наследник. Принцесса.

Сложно было сказать, сколь много смыслов было заложено в этом выборе оратора. Быть может, правитель просто хотел подчеркнуть, сколь мелким и незначительным он считал этот конфликт, сколь недостойным личного внимания его персоны. А возможно, король делал ставку на популярность Слунце Лотарингской, прекрасной юной особы, вызывающей у большинства только лишь чувство восхищения и исключительно белой, словно новогодний снег, зависти.

Это изящное создание, что заявилось на сие мероприятие в кричаще-красном жакетике — под цвет неестественно алых очей — поверх короткого чёрного, в тон послушным шелковистым длинным волосам, облегающего платья, резко контрастирующего с бледным лицом, было без преувеличения самым популярным человеком в Богемии, если не во всей Европе.

Дева с наиболее могучим из современных культов, имеющим адептов за пределами страны, в которой он родился.

— Было бы безконечно неправильно намъ, тѣмъ, кому полагается быть судіями, принимать сторону кого-либо изъ участниковъ. Цесаревичу будетъ немедля оказана медицинская помощь, мои люди опросятъ свидѣтелей, а я лично задамъ вопросы той, кого многіе изъ присутствующихъ подозрѣваютъ въ совершеніи недозволимого.

Большую часть гостей сии слова успокоили. Всё больше и больше волшебных палочек обращало свой взор в пол, мечей — возвращалось в ножны, а регулировочных винтов корсиканских браслетов — в нейтральное положение.

Большую часть, но не русского царя.

— Недопустимо! — воскликнул он и многозначительно ударил пятой магической трости о плитку рядом со своими ногами. — Провинившаяся — ваша подданная. Вы — заинтересованная сторона.

— Да, — не моргнув глазом ответила принцесса. — Заинтересованная. Вѣсь вопросъ лишь въ томъ, какой интересъ для насъ важнѣй: лойяльность присягнувшихъ престолу или же благодушія того, кто сомнѣвается въ нашемъ правѣ судить нашихъ же подданныхъ.

Глава рода Романовых лишь раздосадованно прикусил язык, а затем по-военному развернулся на месте, спиной к последней ораторше, без слов демонстрируя ей своё презрение.

1.

Последние минут десять Даркен провёл, лёжа на шкафу. Не то, чтобы здесь было удобно валяться, однако же молодому человеку не было известного иного места в этом проклятущем облицованном бело-коричневой плиткой подвале, где интернет работал бы столь шустро, как здесь, у маленького прямоугольного окошечка под самым потолком.

По-началу “номер один” собирался просто позалипать в ленту соцсеточки, однако когда сразу после очередного мема увидел новость о том, как Броня Глашек прилюдно осадила правителя одного из самых могущественных государств мира, решил приобщиться к просмотру прямой трансляции королевского приёма. Разумеется, к той версии, что сопровождалась самыми угарными комментариями.

И, как оказалось, не зря.

Увиденное настолько шокировало Даркена, что он, забывшись о том, сколь близко к потолку находится его жёсткое ложе, попытался резко сесть, что, разумеется, вылилось в необходимость принятия профилактических мер против шишки.

Ни с того ни с сего Броня взъелась на наследника империи булкохрустов, да столь сильно, что на добрую четверть минуты впала в то состояние, в каком пребывала в последний раз в Коваче.

Перед своей смертью.

Конечно, камера оказалась не способна полностью передать все детали происшествия. Она смотрела строго под определённым углом, ей было не дано уловить потустороннего холода. Да и сама Лешая являлась вполне себе человеческих размеров мясной девочкой, а не огромной неоновой прелестницей в небесах, однако же тому, кто единожды видел то перевоплощение, ту манеру двигаться, словно бы ничто на свете не могло ей повредить, слышал эти интонации, было уже не перепутать ту сущность, что оторвала цесаревичу лицо, с мнительной молчаливой занудой Глашек.

Но данные события следовало характеризовать, как невозможные. И не потому, что Броне были недоступны те магические приёмы, что она демонстрировала в прямом эфире на весь мир, а оттого, что эти магические приёмы были недоступный конкретно данной версии Брони. Им следовало быть ноу-хау той версии синеглазой безродной студентки, что поглотила сотни запытанных Сковронскими насмерть душ и осталась расти человекоподобным древом средь руин в Коваче.

Откуда подобной силе и навыку появиться в руках той, что была восстановлена из пальца, предусмотрительно оставленного занудой для создания резервной копии незадолго до тех трагических событий?

От этих мыслей молодого человека отвлёк бодрый голосок Илеги.

— Хе-е-ей! Пан Маллой!

“Номер один” вытащил один наушник и перевёл на девушку вопросительный взгляд.

— Пани Гнежишешек просила передать, что жертва очнулась. Но срок после восстановления механических функций тела был выдержан минимальный. Оживлённый будет находиться в состоянии, крайне похожем на то, в каком пребывает человек после нескольких дней бессонницы.

— Храпака дать он всегда успеет, — Даркен вытащил второй наушник, и едва вакуумная мембрана перестала стоять на пути шума от ударов крупных градин о стекло, как тот поспешил добраться до ближайшей к нему барабанной перепонки, привлекая к себе внимания, что не мог получить ранее, когда предыдущий наушник покинул свой пост в дальнем от окна ухе. — Но кофейку ты бедолаге завари. У него был сложный день: его кости обратились членистоногим мутантом.

— Уже! — ответила камеристка слечны Глашек и исполнила самый самодовольный книксен из всех, что когда-либо видела Форгерия. — Чёрный, как среднеафриканский король, и крепкий, как убеждения декабристов.

— Благодарю, — молодой человек перекатился к краю шкафа, а затем, свалившись со своего высокого ложа, извернулся в воздухе и ловко приземлился на ноги. — А ты, я посмотрю, шустрая сопля.

— Како-о-ой комплимент, — ехидно прищурилась девушка, изящно прикрывая рот ладошкой. — Вы лучше скажите, вам что-нибудь принести? Чай? Кофий? Горячий шоколад?

— Откуда ты это всё здесь берёшь? Тебя допустили до кухни? — поинтересовался дворянин.

— В коридоре стоит кофейный аппарат, — небрежно пожала плечами служаночка.

— А ты, я посмотрю, ленивая сопля, — Даркен с притворной строгостью пригрозил девушке пальцем. — Горячий шоколад. И самый максимум сливок, что ты сможешь выжать из этой шайтан-машины.